Числа и знаки. Трилогия - Бурносов Юрий Николаевич. Страница 24

На сей случай у Бофранка имелся особый порок. Он сорвал подвязку для челюсти, в коей, по обыкновению, спал, дабы рот его не раззевался во сне самым неприличным образом, и подергал за шнур на зов пришел толстый парень - конестабль не уставал поражаться, сколько у старосты слуг, ибо почти никогда не являлся один и тот же. Бофранк велел парню поискать негодного Акселя и велеть тому принести порошок в синем мешочке.

Аксель против ожидания пришел совсем скоро; он размешал порошок в стакане воды и подал хозяину. Почти сразу головная боль утихла, но слабость осталась, равно как и дрожание рук. Бофранк нашел в себе силы позавтракать принесенным сыром и хлебом, выпил кружку теплого молока и снова прилег, но заснуть уже не сумел. Он ворочался так, пока снова не появился симпле-фамилиар и не сообщил, что его желает видеть хире Патс.

– Пускай идет сюда, - велел конестабль, усаживаясь в постели и снимая нелепый ночной колпак.

Молодой Патс выглядел до неприятности бодро и свежо, словно и не потерял совсем недавно юную невесту.

– Вы нездоровы, хире? - участливо спросил он, присаживаясь на табурет.

– Это не редкость для меня, - признался Бофранк. - Часто бывает, что умственное здоровье не сочетается с телесным.

– Желаете уесть меня? - улыбнулся Патс.

– Никоим образом. Напротив, у меня складывается впечатление, что вы как раз преуспели как во втором, так и в первом. Скажите лучше, как вам показалась проповедь Броньолуса?

– Грейсфрате велик умом и верой, - серьезно сказал Патс. - Я полагаю, он защитит нас.

– Тогда как я не защитил, - горько улыбнулся Бофранк. - А как же ваш нюклиет?

– Я и пришел к вам с тем, чтобы сказать о его прибытии. Я уповаю на грейсфрате Броньолуса, но не хочу быть косным в своей вере. Может быть, именно нюклиет способен принести избавление…

– Мне кажется, вы изрядно запутались в том, что же вера и где истина. Но ладно. Так что же нюклиет? Я бы советовал вам не говорить о его по явлении людям грейсфрате.

– Он приехал поздно ночью и остановился у кладбищенского смотрителя. Его зовут…

– … хире Фог, - перебил Бофранк. Молодой человек покачал головой:

– Я не о нем. Знаю, что вы посещали хире Фога. Я хотел сказать о нюклиете, которого зовут Бальдунг.

– Имя ничего мне не говорит, - признался Бофранк.

– Так и должно быть. Прозванья настоящих нюклиетов, кто умеет говорить с горами и морем, ведает имена древних богов и тропы, по которым ходят мертвые, мало кто знает. Знают лишь жалких ярмарочных шутов, притворяющихся нюклиетами и окормляющихся крохами их ведения.

– Я не могу понять вас, хире Патс. Веруете ли вы в истинного бога? А если веруете, то как можете рассуждать подобным образом? Сие ересь.

– Я на распутье, хире Бофранк. Я полагаю, что разрешением этого сомнения станет найденный убийца, будь то человек или дьявол. И я даже не на развилке, а перед тремя дорогами. Первая - это грейсфрате Броньолус с его церковью, его миссерихордией, его буллами. Вторая - это нюклиет с его силами природы, неведомыми простым смертным. И третья - это вы, хире конестабль. Ваш ум. Ваш опыт. Ваши знания.

– Глупость, - буркнул недовольно Бофранк, взбивая подушку и устраиваясь удобнее. - Никому об этом не говорите. Вы уповаете на случай, вот что я скажу. Более того, я с некоторых пор подозреваю исход дела. И не я буду победителем.

Говоря так, конестабль не совсем был уверен в своих словах, но полагал, что Броньолус станет действовать во исполнение буллы, а не истинного правосудия. Опыт и знания Бофранка тут были ни к чему - разве чин и полномочия могли сгодиться…

– Что ж, пусть так. Но оставим это. Я хотел спросить, не желаете вы встретиться с нюклиетом?

– Желаю. И если вы обождете снаружи, я скоро соберусь.

– Хорошо, я буду ждать. Не велите запрягать лошадь - я на повозке.

Бофранк оделся как можно теплее. Пистолет брать не стал, но взял шпагу, каковую обычно не носил, а возил в багаже. Поверье, что нюклиета, равно как и другое богопротивное существо, нельзя убить свинцом или стрелою, а только железом пронзающим, которое держит рука, было очень старым и, вполне возможно, правдивым. Патс, если и понял приготовление конестабля, смолчал.

Снаружи все еще накрапывал дождь, но сплошные тучи превратились за ночь в рваные клочья, сквозь которые порою на мгновение появлялось солнце. Перед домом копались в грязи куры, мимо шел древний старик с длинными желтыми волосами.

– Почему он остановился у кладбищенского смотрителя? - спросил Бофранк у Патса, который сидел уже в маленькой двухколесной Повозке, покрытой парусиновым тентом.

– Нюклиет изъявил такое желание, а хире Фог не воспротивился, - сказал Патс, помогая Бофранку забраться и разместиться на жесткой скамье.

– А где грейсфрате?

– Этого не знаю. С утра никаких вестей; возможно еще спит, - отвечал Патс, понукая лошадей.

– Вы говорили кому-то о приезде нюклиета?

– Зачем же? Я понимаю, что могу вызвать ненужные пересуды. Да и старик прибыл сюда только после того, как я пообещал молчать.

– А как же я? Мой визит вряд ли обрадует вашего колдуна.

– Он мудрее, чем вы думаете, хире Бофранк. Много мудрее.

За тот короткий промежуток времени, пока повозка добралась до жилища кладбищенского смотрителя, на небе окончательно восторжествовало солнце. От земли потекла теплая сырость, и Бофранк подумал, что подобные резкие изменения в погоде никак не хороши для его организма.

В домике старого Фога ничего не изменилось с прошлого посещения: так же валялись несвежего вида тряпки на ложе в углу, так же лежал на столе недоделанный гроб. Подле гроба стояла большая глиняная миска, из которой что-то ел, шумно хлюпая, бородатый старик. Сам смотритель сидел на стуле у окна и с безразличным видом вырезал нечто из дощечки.

– Это хире Бофранк, о котором я говорил вам, - сказал Патс, входя вслед за конестаблем.

– Рад вас снова видеть, хире, - произнес Фог, не отрываясь от своего занятия. А старик, втянув в беззубый рот какой-то вареный овощ, прошамкал: