Все впереди - Брэдфорд Барбара Тейлор. Страница 21

Я было задумалась на мгновение, гадая, как наиболее успешно объяснить им это, не прибегая к сплошной лжи, а тем временем Лисса наклонилась к Джейми и сказала:

— Секс. Вот так делаются дети.

Пораженная, я воскликнула:

— Кто тебе это сказал?

— Мери-Джейн Эткинсон, девочка, которая сидит со мной за одной партой. Ее мама только что сделала ребенка при помощи секса.

— Понятно, а что еще сказала тебе Мери-Джейн?

— Ничего, мам.

— М-м-м…

К счастью, в этот момент как раз вернулась Дженни, и разговор о детях оборвался. На Дженни уже был надет купальник, и она несла купальники для близнецов.

— Надевайте-ка это, — сказала она, протягивая Джейми плавки, а Лиссе — ее крошечное бикини розово-желтого цвета, которое Диана купила ей в Париже.

— Я хочу, чтобы они были с надувными подушками для плавания, Джен, им не следует залезать в бассейн без них или без тебя, — предостерегла я.

— Не беспокойтесь, миссис Кесуик, я буду как следует за ними следить.

Сказав это, она повернулась к Лиссе и помогла ей надеть лифчик от бикини, а затем повела близнецов в мелкий конец бассейна. Взяв две пары надувных подушек, она надела их на руки Лиссе, а затем и Джейми.

Через мгновение все трое были в бассейне, смеясь и плескаясь в воде с заразительным весельем.

Я наблюдала за их барахтаньем несколько минут и собралась уже идти в кухню, чтобы посмотреть, что там происходит, как увидела Эндрю. Он подошел ко мне сбоку, поцеловал в щеку и вручил мне огромную охапку красных и белых гвоздик.

— К сожалению, у них не было синих гвоздик, чтобы следовать в точности цветам сегодняшнего праздника, — прошептал он мне тихо и снова поцеловал.

— Такие необычные цветы бывают только изредка. Чаще всего на Святого Патрика, когда их красят в зеленый цвет, — сказала я. — Спасибо, родной. — Я пристально посмотрела на него. — Близнецы озабочены тем, что мы стараемся сделать ребенка, Эндрю.

— Ну, мы стараемся.

— Они сгорают от любопытства по этому поводу. Зачем ты им об этом сказал?

Он засмеялся:

— Я не собирался, я нечаянно. Честное слово, котенок. У меня просто вырвалось. Сегодня утром они были просто невыносимы, а Лисса превратилась в Мисс Я-Все-Знаю. Я захотел их быстро остановить и поэтому прочел лекцию о том, что они должны быть более взрослыми и вести себя серьезнее. И вот тут-то я упомянул о будущем ребенке. Дети потеряли дар речи, и, таким образом, это возымело желаемое действие. На время. — Он снова усмехнулся. — Могу тебе сказать, бабушки были в восторге. В полном восхищении.

— Как ты меня только что назвал? — воскликнула Диана, появляясь в дверях террасы.

— Ой, привет, ма! — поздоровался с ней Эндрю. Он снова рассмеялся и прижал ее к себе. — Бабушка. Я назвал тебя и Джессику бабушками, мама. Но я должен признать, что вы самые шикарно выглядящие бабушки, которых я когда-либо видел. Самые прекрасные. И у вас обеих фантастические ноги.

— Твой муж — ужасный льстец, — сказала мне свекровь и подмигнула.

— Он говорит чистую правду, Диана, — ответила я и направилась в дом. — Я должна пойти и переодеться к ланчу, если вы не имеете ничего против.

— Иди, Мэл. Я посижу здесь и полюбуюсь на своих внуков, резвящихся в воде. — Она села в белое садовое кресло и стала смотреть в сторону бассейна.

— Я пойду с тобой, — сказал мне Эндрю.

Он взял меня за руку, и вдвоем мы вошли в створчатую дверь террасы. Трикси тут же последовала за нами.

Когда мы проходили через террасу, Эндрю прошептал мне на ухо:

— Попытаемся сейчас сделать ребенка? Или у тебя нет времени?

— Ох, ты совершенно невозможен! Неисправим!

Но, несмотря на эти слова, я улыбнулась ему.

Наклонившись надо мной, Эндрю поцеловал меня в кончик носа.

— Я люблю тебя, котенок, — пробормотал он, став внезапно серьезным. Затем его лицо снова переменилось, озорные искры запрыгали в глазах, и он произнес: — Слушай, я всегда хочу, в любое время, в любом месте. Скажи только слово.

Я засмеялась:

— Сегодня ночью?

— Считай, что тебе назначено свидание. — Он засмеялся.

Коннектикут, октябрь 1988

Опять прилетели птицы. Большая стая опустилась на лужайку неподалеку от бассейна точно так же, как вчера. Теперь они стояли здесь неподвижные, молчаливые, черными полосами выделяясь на фоне зеленой травы, усыпанной опавшими темно-красными и золотистыми осенними листьями.

Сквозь окно моей мастерской я могла их видеть очень отчетливо. Они были похожи на хищных птиц. Невольная дрожь пробежала у меня по позвоночнику при этой мысли, по шее и лицу тоже пошли мурашки.

Отложив кисть, я обошла мольберт открыла дверь.

Наблюдая за птицами с порога, я удивлялась, почему они все еще здесь. Несколько часов тому назад, еще в спальне, я видела, как они садились, и поразительно было то, что они задержались, не шевелясь и не издавая никаких звуков.

Краем глаза я заметила яркое цветовое пятно и обернулась, чтобы посмотреть на дом.

По ступеням террасы спускалась Сэра, неся поднос. Она тепло оделась, защищаясь от осеннего холода: на ней были серый свитер огромного размера, серые шерстяные брюки и черные замшевые сапоги. Длинный красный шерстяной шарф, обвивавший ее шею, и привлек мое внимание за секунду до этого.

— На что ты так пристально смотришь? — спросила она, подойдя ближе.

— Вон на тех черных птиц. — Я указала в ту сторону. — Они снова вернулись.

Остановившись, Сэра посмотрела через плечо и сделала гримасу.

— Они так странно выглядят, — пробормотала она. — Так… отвратительно.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала я и пошире открыла дверь, пропуская ее в мастерскую.

— Я думаю, ты не против чашки кофе? — осведомилась она. — Ничего, если я побуду с тобой? Или я буду мешать тебе работать?

— Нет, не будешь, и я хочу кофе.

Отвернувшись от странных птиц, я закрыла дверь и прошла за ней в комнату. Подвинув коробку акварели и банку с водой, я освободила место для подноса на маленьком столике, стоявшем около старой кушетки.

Сэра села и налила кофе. Подняв голову и взглянув в небо, она воскликнула:

— Господи, что же эти птицы делают на лужайке? Их там так много, Мэл.

— Я знаю, и в этом есть что-то потустороннее, не правда ли? То, как они сидят, я имею в виду. Здесь у нас кругом дикая природа. Болотистые луга ниже, рядом с бобровой плотиной, относятся к заповеднику; канадские гуси и кряквы прилетают и занимают весь пруд, а иногда голубая цапля оказывает нам честь и навещает нас. Эндрю даже видел несколько раз ястреба.

— А что это за черные птицы?

— Вороны, — сказала я. — Или, может быть, грачи. Как ты думаешь?

— Понятия не имею! Я ничего не понимаю в птицах.

Я засмеялась, сделала глоток кофе и откусила миндальное печенье.

Сэра сделала то же самое, затем взглянула поверх своей чашки кофе и спросила:

— Ты уже решила окончательно? Я имею в виду твою поездку в Лондон на следующей неделе, чтобы повидать Эндрю?

— Я думаю, что да. Я бы хотела поехать, Сэра, потому что он застрянет там еще на две недели. Это, если ты не возражаешь против того, чтобы приехать сюда с Дженнифер и близнецами. На самом деле, если тебе это больше нравится, ты можешь переехать в мою нью-йоркскую квартиру на те несколько дней, пока меня не будет.

— Ты ведь знаешь, как я люблю играть в мамочку, как я обожаю Джейми и Лиссу и в восторге от того, что мы приедем сюда. Честно говоря, эти спокойные уикэнды вдали от сводящей с ума толпы просто благодать. Мне кажется, здесь я действительно смогу подзарядить свои батареи. И только Бог знает, как я в этом сейчас нуждаюсь, — на работе такая гонка. Так что ты можешь рассчитывать на меня и строить планы. Я буду на посту, и все будет благополучно. В любом случае, я… — Она замолчала и посмотрела в окно, выходящее на лужайку.

Я посмотрела в том же направлении, затем вскочила и бросилась к двери. Я открыла ее настежь и встала на пороге. Все птицы разом, в едином порыве поднялись в воздух: в воздухе раздались хлопанье и свист крыльев. Я смотрела им вслед в серое хмурое небо. Было видно, что размах крыльев у них очень велик; это были большие птицы. Они поднимались выше, описывая круги и зигзаги в свинцовом небе, затем, описав круг над мастерской, бросили темную тень на ее крышу.