Гнев генерала Панка - Чичин Сергей. Страница 46

— Супу тут вряд ли, — рассудил Хастред. — Да и поостерёгся бы… Ежели тут такое пиво, то какие ещё супы…

Тут как раз появился из подсобки сам хозяин, достославный хуманс Вонифатий — худой и низкий, в мятом колпачке на голове. Оценил посетителей. Хотел было возразить. Подумал и поостёрегся. Тем более что Панк уже стаскивал через плечо перевязи с мечами, культурный Хастред вытирал ноги на коврике, а Чумп побренчал в кармане монетами и вытащил золотой дуилор. Монета куда как ценная и, пожалуй, даже способная окупить ночёвку, смекнул хуманс. Тем более что все пятеро посетителей как один выглядели слишком пьяными, чтобы хоть что-нибудь учинить…

— Давай деньгу, — проскрипел Вонифатий. — Второй поверх, самая большая комната. Пива с сухарями будет вам, могу даже поджарить мяса какого, а вот девок чтоб ни-ни, потому знаю я вас, гоблинов, никак не можете без членовредительства. И чтоб мебель не ломали, кликну патруль, знать будете…

Ну и вот… Не вдаваясь в подробности дальнейших безобразий, скажем, что в общем Вонифатий просчитался.

Вово, например, упал со второго поверха, снеся по пути все перила и проломив крышку погреба внизу. Спать он как начал за час до происшествия, так и не прерывался. А от храпа его богатырского, гулкого и раскатистого, из погреба наверх, где Вонифатий разместил своих лучших посетителей (четверых приезжих дворян с дюжиной воспрещённых гоблинам девиц), единым фронтом рванули тараканы, клопы, крысы, пауки и даже какие-то гнусные мокрицы. Дворяне не потерпели (им, предположил Хастред с высоты безопасного второго поверха, и своих блох хватает), нахлестали хозяину по мордасам, но с источником рёва связываться не стали. Тем более что какая-то из девиц успела под шумок исчезнуть со всеми их кошельками и побрякушками. Чумп же неотлучно сидел наверху и двумя руками держался за жбан пива, что не помешало ему порадоваться удаче коллеги. В общем, дворяне подобрали штаны, мечи и шляпы и пустились вдогонку, напоследок угрозив хозяину в следующий раз за такие шуточки распять его на воротах. Вонифатий огорчился и попенял старшему из виноватых. Генерал выслушал, но не понял. Тогда хозяин обиделся уж совсем и в ответ на генералову просьбу зажечь лампы очень по-гзурски обозвал того обжорой, а огня не дал и гордо удалился. Очень, опять же, зря. Потому что засветить лучинку для поджога масла в лампах взялся Зембус. Его бутылочка к тому времени опустела, и лесной колдун перешёл на пиво. Как ни парадоксально, огненные шары он даже после такой гремучей смеси пускал с легкостью. Но, конечно, не в потребном направлении.

Под пятый шар невозмутимый Чумп метко подпихнул искомую лучинку, так что свет наконец появился. Впрочем, предыдущие четыре фаербола и так дали света вполне достаточно, к тому же обуглили две стены, а в одной даже образовали тлеющую по краям дыру. Друид счёл это досадным недоразумением и вызвался потренироваться ещё. Уняло его только вмешательство привлечённого всполохами патруля. Стражники намерены были буяна связать и препроводить для дачи объяснений. Незаконное колдовство встречалось не так уж и редко, стражники магов не боялись, а по лестнице наверх первым пустили десятника, на чьей груди болтался казённый амулет против магии. Однако встречены они были не залпом огня в лоб, а незатейливой генеральской манерой переводить стрелки на битьё гномов. Кому охота связываться с вооружённой до зубов бригадой упившихся гоблинов? Десятник присел за стол, дружелюбно выпил предложенную кружечку, объяснил порядок вещей, предупредил, чтоб впредь не больно-то, содрал с казначея Чумпа за ложный вызов два золотых, пожелал удачи в концессии, вежливо открестился от участия в оном процессе и удалился восвояси с сознанием выполненного долга. Чумп огорчился потраченным деньгам и, выслушав рассказ Хастреда о гзуре Ужине, начал собираться на разборку.

Хастред, однако, будучи уверен, что привычки одолеют его друга куда раньше, чем он доберётся до гзура (тем более что вечерний набат отзвучал уже давненько и Ужин наверняка нашёл, под чьим мечом сложить голову), удержал Чумпа и даже пригрозил обухом топора. Но, поскольку они были всё-таки друзьями, до драки почти не дошло, только все скамейки вопреки предупреждению хозяина порубили в щепу…

Так вот, к утру гулянка наконец переросла в деловое заседание. Генерал, бодрый словно всю ночь спал, а не пил, растолкал троицу прихлебателей (Вово по-прежнему громогласно храпел в погребе, изредка прерываясь, чтобы чем-то смачно почавкать), грамотно похмелил их и себя, озадачил сонного хозяина следующим заказом:

— Ты это, нам того… И, как бы, чтобы не больно-то… Понял, нет? — и открыл совет. — Вот что, други, — начал он сипло. — Вот нас тута и собралось уже пятеро. Раз, два, три… нет, два… не елозь, косматый, сбиваешь же… три… хммм, а вроде больше было… Ну, Вово попозже подойдёт — если, конечно, встанет ещё… Да и сам я… точно, пятеро, а говорят, что, мол, ум пропиваем — эвон же какое число упомнил, прямо астроном… И кабы загвоздка лишь в том состояла, чтоб прописать окаянным гномам горячих, — поди, и справились бы в лучшем виде. Да вот только не так всё просто.

— Ничего, анарал, на свете не просто, — глухо посетовал Чумп, окунув нос в недра кружки и стараясь не отвлекаться от сосредоточенного пускания пузырей. — Даже замок поддеть какой железкой, и то спервоначалу из рук вон…

— И опять ты со своим непотребством! Тут сурьёзная тема муссируется — о сути народно-освободительной кампании!

— Ну и кто из нас после этого с непотребством лезет? Подумаешь, в дыню насовали, дело великое! И вот сразу патриотизм развёл — да я, да за родные земли, да со всех гномов по три шкуры…

Генерал от такой непролазной тупости пригорюнился, и Чумп даже ощутил некоторую неловкость. В конце концов, на старших эдак собак спускать не принято даже у гоблинов. Вон генерал какой пожилой и седовласый… К тому же похоже, что и впрямь движим чистыми и искренними патриотическими идеями. Что вообще-то не редкость — в мире попадаются и куда более странные создания.

— Я тебе чего скажу, — прервал наконец зависшую паузу Панк. — Ты-то ещё молодой, тебе помотаться по миру — другого удовольствия и не надо. И гномы пусть живут, и реликвии все наши пропади пропадом…

Хастред и Зембус уставились на Чумпа с такой откровенной укоризной, что тот сильно засмущался и пробурчал, что ничего такого он в виду не имел, сам первый патриот отсюда и до Амрун-Гаэра, иначе Пенного Моря, а вот орать над ухом командным басом излишне, тут уж не только от сомнительных гоблинских реликвий — от чего угодно откажешься…

Генерал отмахнулся от его бормотания.

— Я тебе, непочтительный юнец, один аргумент приведу. Не касаемо лучших гоблинских мечей — не дано тебе, видать, постичь радость схватки. Не касаемо магии гоблинской, каковую так и не превзошли никакие хитрозадые хумансы, одолевшие, к сведению твоему, все четыре стихии и до самого астрала долезшие. Не касаемо знатной гоблинской архитектуры…

Хастред изумленно кашлянул.

— Ну уж это ты загнул, генерал! Откель у нас архитектура-то?? Цитадель дроу строили, Драугбурз — альвы, а уж Хундертауэр — ваще не упомнишь кто… Да и что-то ещё получилось… Оно и понятно, воспитательные цели, но ты б ещё гоблинскую литературу приплёл!

— Ишь, альвы! А Фиги Гого кто возводил?!

Хастред повёл ошалелыми глазами и умолк. Ну, ежели считать за архитектуру каменные кукиши в десять футов высотой, частенько встречающиеся на узких тропах Железных Гор… Эдак генерал и впрямь литературу помянет — считая за неё исполненные частью рисунками, частью рунами Кертар Даерона меню в гоблинских харчевнях.

Один друид сохранял лояльность. Ему было не до того, чтобы встревать в мелочные и беспредметные споры. Его кривило по-чёрному. Генеральский опохмел свежим пивком как-то не произвёл на лесного колдуна нужного действия. И сейчас Зембус мучительно пытался вспомнить заклинание от похмелья. Или хотя бы — существует ли таковое в природе…

Панк пристукнул кулаком по столу.