Запретное влечение (СИ) - Карельская Анна "(Anika)". Страница 47

Мне просто нужно забыться. Отречься от всего мира и хотя бы на время отвязаться от непрерывных, пульсирующих мыслей о Ней. Спустя несколько минут я уже вхожу в местный бар.

***

Мои шаги гулко отдаются по почти безлюдным улочкам кампуса. Кое-где притаились влюблённые парочки и утихшие компании студентов, но в целом ночь наполнена приятной тишиной. Летний вечер в самом разгаре. Солнце давно скрылось с горизонта, позволяя окружающим вдохнуть с облегчением, полной грудью ощутив долгожданную прохладу.

Набраться в баре мне так и не удалось. Не то чтобы я не хотел этого, скорее моему организму требовалось гораздо большее. А может, сколько бы я ни выпил алкоголя, моему истосковавшемуся сердцу всегда будет недостаточно.

Сегодняшний сон был предельно реалистичным. Он никак не идёт у меня из головы. Я словно действительно только-только выбрался из болота и ощущаю горькую утрату чего-то важного. Будто в действительности не смог вытащить Её из этого стеклянного куба. А Она до сих пор там. Плавает, как русалка, и всё бьёт это паршивое стекло из последних сил.

Поэтому лечь спать – равносильно пыткам. Очередным пыткам, таким настоящим и поистине болезненным. Я не могу. Назовите это трусостью, но мои веки не сомкнутся, пока мне не будет обещан глубокий и беспамятный сон. Но парадокс заключается в том, что я в любом случае чувствую себя опустошенным, будто из меня высосали всю жизнь.

Узнав, где проживает Челси, я направился исправлять свои ошибки. Это так необходимо сейчас. Исправить хоть одну проклятую ошибку.

Мой кулак стучит по двери с номером триста шесть. Время далеко за полночь. Но время давно потеряло для меня всякий смысл. Я опираюсь о стенку и выжидаю свою подругу. Человека, который смог бы меня понять. Я словно отчаянно хватаюсь за тоненькую нить, которая смогла бы приблизить меня к Ней. Хоть на немного.

Челси открывает спустя несколько минут. Девушка одета в пижаму с короткими шортиками, а густые волосы собраны в затейливый пучок. Очков нет. Поэтому она щурится, растерянно хлопая большими глазами.

– Я вёл себя как настоящий придурок, – грустно улыбаюсь я и протягиваю большую упаковку шоколадных драже. Не зная, что любят девушки, я всего лишь отталкивался от предпочтений одной-единственной, вкусам которой следовал всю свою жизнь.

Челси улыбается в ответ и качает головой. А после увлекает меня в дружеские объятия.

– Всё в порядке, Уилл. Я ведь понимаю, что младше вас и всё такое, – пожимает она плечами и сверлит взглядом яркую упаковку в своих руках.

– Да чушь всё это. Ты всегда была умнее всех нас вместе взятых. Примешь меня на отпущение грехов? – усмехаюсь я, кивая ей за спину.

– Да, конечно.

Заходя в комнату, я замечаю распахнутое окно, на подоконнике которого расположилась откупоренная бутылка красного вина и пластмассовый яркий стакан. Груз вины вновь ложится мне на плечи, но Челси опережает меня:

– Поверь мне, я собиралась выпить ещё вчера. Неделя выдалась тяжёлой, – поясняет она и усаживается на своё прежнее место, приглашая меня присоединиться.

Мне непривычно видеть Челси такой… взрослой. Нет, безусловно, мы никогда и не замечали в ней никакой незрелости или наивности. Просто сейчас, вдали от друзей, она кажется мне ещё более взрослой. Открыв упаковку с конфетами, блондинка принимается задумчиво сортировать их по цветам. А у меня просто щемит сердце.

Чёрт возьми, сколько ещё я смогу выдержать?

– Прости. Это Мими меня научила, – сожалея, кривится она, замечая мой взгляд. Я тяжело сглатываю, наблюдая, как она снова смешивает конфеты в одну кучу.

Чувствую себя настоящим сентиментальным придурком. Удивительно, насколько быстро может превратиться обычный парень в повёрнутого человека.

– Ты не должна извиняться. Я просто… и сам себя с трудом узнаю, – отвечаю я, присаживаясь на край подоконника напротив девушки. – Это уже совсем не смешно, верно? Раз я цепляюсь к таким мелочам.

– Быть может, для посторонних, – тихо говорит Челси. – Я знаю вас, Уилл. Поэтому о странностях не может быть и речи, – она переводит свой взгляд на меня, и я сам чувствую её переживания. – Даже видеть вас по отдельности довольно сложно, серьёзно. Я всегда мечтала о подобных отношениях. Две состоявшихся личности, но всё же одно целое. Как сказала бы Лисси – Инь и Янь.

Я улыбаюсь её словам, но внутри меня связывается тугой жгут, который стягивает все мои внутренности в узел. Я чувствовал такое прежде. Тем летом, когда Её отняли у меня на несколько месяцев. Некая смесь душевной и физической боли, которая разрушает тебя. Так и сейчас, улыбаясь своей подруге, ощущаю тянущую пустоту, будто зияющая дыра. Чёртов портал, через который то и дело просачиваются воспоминания.

– Челси. Не стоит ставить нас в пример. Мы давно сошли с правильной дороги, – хриплю я и, потянувшись за бутылкой вина, отпиваю прямо из горла. Во рту становится сухо от вылетевших из меня откровений, поэтому я делаю несколько жадных глотков и наслаждаюсь терпким послевкусием.

Она может не понять. Но осудить – вряд ли. Тем не менее, я слегка встревожен. Нужно ли это вообще кому-либо знать?

– Если именно в этом заключается отпущение твоих грехов, то я отказываюсь быть на сегодня твоим священником, – её губы трогает мягкая улыбка, которая вводит меня в ступор. Мои глаза придирчиво разглядывают выражение её лица, но она абсолютно серьёзна. Сидит и смотрит на меня так, словно наш инцест – это нечто само собой разумеющееся. Пусть фактически мы и не были братом и сестрой, но известно об этом нам стало совсем недавно.

– О чём это ты?

– О том, что ваша связь была понятна мне еще давно. А что ты хотел, Уилл? Шока и чтение морали? Миа смотрит на тебя так, словно ты – вся её жизнь. Как на божество. Так же как и ты, к слову. Я видела это. Все видели, – говорит она, непринуждённо отпивая из своей весёлой кружки вино. – Человек может прожить всю жизнь, так и не встретив Своего человека. А вам удалось это в начале жизненного пути. Какая, к чёрту, разницу, кем вы друг другу приходитесь? Это всё тупые обстоятельства, которые через пару недель, от силы месяцев, и вовсе будут забыты.

– Потрясающе, – удивляюсь я, качая от растерянности головой. – Только вот есть два человека, которым такое вряд ли забудется.

– Родители, – дополняет меня блондинка.

– Да.

Она молчит, поджав губы, мысленно подбирая правильные слова. Но они не помогут, ведь тайна под номером два всё решает автоматически. Это непросто. Непросто – не то чтобы сказать, а принять эту мысль как данность. Ведь для меня всё по-прежнему. Светлый и чистый образ моей матери, добрый и надёжный образ отца. Они такие же родные и близкие, как раньше. И это искоренить в себе мне не по силам.

– Не продолжай. Это всё будет впустую.

– Но Уилл…

– Мы неродные, Челси. И узнали об этом только две недели назад. Это действительно так, – перебиваю её, тяжело выдыхая.

– О боже мой, – растерянно молвит блондинка, а затем придвигается ко мне ближе и приобнимает за плечи.

Волосы Челси светлые, а пахнет она какими-то цветами, и оттого мне ещё более неловко. Я привык к каштановым прядям, цвет которых на солнце приобретает медный оттенок; я привык слышать аромат спелой малины. Но так или иначе, мне всё же становится легче. Пусть на самую толику, на мизерный и ничтожный процент, но дышится свободнее. Наверное, в этом и есть вся суть друзей. Поддержка и понимание.

– Это всё так запутано, конечно, но Уилл… не это ли означает, что вы теперь сможете всецело принадлежать друг другу? То есть, да, я понимаю, что подобная новость любого с толку собьёт, но всё-таки… это… как благословение свыше. Ты ведь понимаешь, о чём я? – шепчет девушка в моё плечо.

И, конечно, я понимаю. Но есть ли толк в этих Небесах, если мы наверняка не сможем получить главное благословение – наших родных. Это кажется мне нереальным. Ведь я невольно ставлю себя на их место. И от этого мне становится ещё дурнее.

– Глупый вопрос, – отвечает она за меня, чуть погодя. – Но мне кажется, что Франси и Невил – они желают того же, что и все родители, – счастья своим детям. Может, и у вас есть шанс?