Запретное влечение (СИ) - Карельская Анна "(Anika)". Страница 7

Наконец раздаётся щелчок чайника, вынуждая нас обоих вылезти из привычного самокопания. Достаю любимые термокружки и разливаю по ним кипяток, попутно кидая маленькие чайные пакетики. Пар, что исходит от них, обдаёт мои руки жаром. Тепло тут же разносится по всему телу.

Кровать снова издаёт свой режущий уши стон, на этот раз громче прежнего. Перевожу взгляд на сестру и вижу, как она, укутанная с головы до ног пледом, неловко топает ко мне.

– Кажется, я успела закинуть пару шоколадных батончиков в сумку, не подашь мне её? – мягко улыбаясь, просит меня она.

Согласно кивнув, я мигом тянусь за нашими вещами и передаю сумку ей в руки. Видимо, когда мы бежали, она успела раскрыться, так как из неё тут же выпадает маленькая книжка, падая на пол.

– Я подниму, садись за стол.

Руки хватают книгу, и я заинтересованно пялюсь на название: Эрих Мaрия Ремaрк, «Скaжи мне, что ты меня любишь… Письма к Марлен Дитрих». Поднимаю свой взгляд на сестру, которая растерянно прячет глаза и кутается в плед ещё глубже. Да, я, конечно, знал, что Миа любила книги, но это были такие произведения, как «Убить пересмешника» или же «Старик и море». Жизнь, истины и противостояние. Но… любовь?

– Там… там его письма к ней. Те, что писала она, к сожалению, не сохранились. У Эриха и Марлен была печальная любовь, но не менее прекрасная, чем у остальных пар. Особенная. Хотя, возможно, она и вовсе его не любила. А его письма, они… завораживают, – тихо шепчет Миа и пожимает плечами.

– В том, что ты читаешь про любовь, нет ничего позорного, Мими. Просто раньше я не видел в твоей библиотеке подобного.

Она вновь пожимает плечами и отводит взгляд. Отстранённая. По моей спине пробегает холодная дрожь. Это слишком для меня. Откладываю книжку в сторону и, подойдя к ней вплотную, резко поднимаю сестру со стула и усаживаю к себе на колени. От неожиданности она широко распахивает свои изумрудные глаза. Внутри меня что-то сжимается.

– Что происходит, м-м? – тихо, боясь спугнуть, спрашиваю я.

– Уилл, я не хочу тебе лгать.

– Так не лги. Просто расскажи мне всё, что у тебя на уме. Мы всегда так делали, разве нет?

– Да, конечно, да, но… – Её ресницы трепещут, отчаянно порхая из стороны в сторону. – Всё слишком запутано. Одно держится на другом.

– Миа, – мягко, но с нажимом прошу я.

– Чёрт, я не могу! – восклицает сестра. – Не могу, и ты сам это знаешь.

– Я знаю лишь то, что мы отдаляемся друг от друга, как и другие братья и сёстры, когда приходит время, – на эмоциях бросаю я, замечая, как мелькнула боль в её глазах. – Но ты ведь понимаешь, Миа. Мы – не все. Откройся мне, тебя что-то мучает. Это Колин обидел тебя, и ты боишься признаться мне?

При упоминании её парня мои пальцы сжимаются в кулаки. Парень. Человек, с которым она, возможно, целуется и обнимается; проводит значительное время и делится секретами. Её близкий. Тот, с кем мне приходится её делить. Скулы сводит от злости и жадности, что смешиваются во мне воедино, нарушая привычный ход мыслей. Но разве я имею право запрещать? Ведь, в конце концов, она мечтает о любви, читая откровенную переписку в той книжке. Моя девочка выросла, а я упорно не хотел этого признавать.

– Нет больше никакого Колина! Забудь уже о нём, Уилл, – чуть не срываясь на крик, молвит Миа. Я замираю.

Она опускает глаза в пол и нервно проводит ладонью по своему лицу.

– Я… я должна была сказать раньше, но никак не решалась. С ним давно стоит точка, понимаешь? Он не мой Эрих, а я не его Марлен, – печально усмехается сестра и утыкается носом в мою шею. По телу пробегает приятная волна.

Она молчит. Я слышу лишь её прерывистое дыхание, что щекочет мою кожу. Чувствую, как она вдыхает мой аромат и сильнее цепляется своими тонкими пальчиками в мою ещё влажную толстовку.

– Ты простишь меня, Уилл? Знаю, что я виновата, но… – Она запинается, прежде чем закончить, и сильнее упирается свои носом в выемку на моей шее. – Господи, как же мне тебя не хватало.

– Тише. Я рядом, я прощаю тебя, Мими, – шепчу я в ответ, притягивая её свисающие ноги к себе и укутывая ещё плотнее. – Ты вся дрожишь, давай-ка выпьем горячего чая. Где там твои батончики?

Чувствую кожей, как малышка улыбается. Всё возвращается на свои места, но только вот это ли так мучило её на самом деле? В действительности я боялся задать этот вопрос, ведь в глубине души и так знал на него ответ. Более того, я испытывал то же самое.

***

– Может, расскажешь мне причину вашего разрыва? – осторожно интересуюсь я, шепча в её затылок впереди себя.

Отогревшись от внешнего и внутреннего холода, мы сидим на той самой скрипучей кровати. Миа расположилась впереди меня, между моих ног. Её влажные каштановые пряди, к которым я прислоняюсь, кажутся мне теперь совсем тёмными. Нам тепло и уютно в объятиях друг друга.

– Не знаю, как это объяснить. Просто его стало слишком много, – так же тихо отзывается она.

– Я, может, и не спец в отношениях, но мне кажется, что так и должно быть.

– Что, если мне это не по душе? Так тоже должно быть: впускать в свою жизнь человека, даже если тебе от этого некомфортно?

Слова сестры вновь застали меня врасплох. Это напомнило мне те времена, когда она была совсем ребенком. Миа всегда спрашивала обо всём прямо и честно. Впрочем, будучи детьми, мы всегда говорим ровно то, что думаем. Открыто и искренне. Но особенность Мии была в том, что с возрастом это у неё не прошло.

– Наверняка нет. Зачем нужны отношения, в которых ты ущемляешь себя?

– Вот и я подумала так же, Уилл. И признаться, единственный человек, кто может быть мне предельно близок, – это ты. Хотя ты и сам осведомлён об этом.

Я прижимаю её к себе ещё ближе. Чувствую себя законченным эгоистом, но теперь, когда Колин исчез из её жизни, я облегчённо выдыхаю. Собственник. Мои губы невольно трогает улыбка. Сестра откидывается на мою грудь спиной и прикрывает глаза. Мы снова молчим, но в эту секунду наше молчание – абсолютное умиротворение, а не скрытое напряжение. Своими пальцами я перебираю её темные пряди, которые напоминают мне нежный шелк. За стенами нашего трейлера всё так же бушует ливень. Он громко тарабанит по земле и крыше, образуя настоящий потоп. Сейчас это неважно. Важно лишь её спокойное, равномерное дыхание и то, как она сжимает мою руку, как прижимается ко мне всем телом, привычно ища в нём защиту и покой. А я привычно отдаю это ей. Сполна.

– Почитаешь мне, Уилл? Ты так давно этого не делал, – подавляя зевок, тихо спрашивает меня сестра.

Тянусь к столику за книжкой и ложусь на кровать, позволяя ей устроиться в моих руках. Миа ложится следом за мной, укрывая нас обоих уже тёплым пледом. Ещё с минуту мы ищем удобное для нас обоих положение, а затем я открываю маленький томик её любимых писем влюблённых. В далёком прошлом я читал ей перед сном почти каждую ночь. Увлекаясь строчками из книг, я зачастую не замечал, что она уже мирно сопит. А иногда мы засыпали вдвоём. Но когда мы подросли, отец стал гнать меня в мою комнату, объясняя это тем, что мы уже давно не дети, чтобы вместе спать. Он, конечно же, был прав, но мы с сестрой были слишком близки. Потому нарушали запрет практически каждую последующую ночь. Вот и сейчас зелёные глаза Мии становятся сонными, а она всё так же жмётся в моих объятиях.

– Так, кажется, здесь закладка, – бормочу себе под нос я, открывая нужную страницу.

Эрих Мария Ремарк из Порто-Ронко (после 04.04.1938)

Марлен Дитрих в Беверли-Хиллз, Норт Кресчент Драйв

…сладкая моя, нам ни за что нельзя было расставаться! Это было преступление! Но теперь, когда ты приедешь, всё начнётся с самого начала! Предвидение и душевная мука извечной неудовлетворённости, и упоительное сомнение в себе, и тот единственный миг, который стоит многих жизней: когда я чувствую тебя, когда благодаря своей бесконечной милости судьба снова бросает тебя ко мне, когда ты оказываешься в моих объятиях и твоя голова касается моего плеча…

Я улыбаюсь прочитанному, продолжая убаюкивать обвившуюся вокруг меня сестру.