Запретное влечение (СИ) - Карельская Анна "(Anika)". Страница 8

Я дрожу и так смотрю на мою руку, что и она дрожит! Я едва способен дышать, я выражаю свои мысли руками, я подбрасываю дров в камин и сижу, уставившись на огонь: что это там народилось и уносит меня прочь, и кто развяжет побыстрее во мне все узлы, милая, любимая моя, кто бросит меня от меня самого куда-нибудь в тёмную бушующую стихию, ах, брось, брось меня туда!

В горле пересыхает. Мне вдруг кажется, что это мои собственные откровения. Те, что тихо трепали мне душу по вечерам, когда я был вдали от неё. Слышу её тяжелое дыхание: оно щекочет мне шею, заставляя всё моё тело сжиматься в напряжении. Миа не спит. Чувствует ли она то же самое, что и я? Преодолевая комок, что застрял посреди горла, я всё-таки продолжаю:

Я хочу прыгнуть прямо в тебя, с утёса отчаяния, с трамплина равнодушия, безнадёжности и тяжкого горя, я хочу сжечь моё прошлое, милое моё лицо, возлюбленная. Твои глаза совсем близко от меня, и ничего больше нет, кроме темени, и твоих глаз, и дождя твоих поцелуев!

Я по-детски запинаюсь, когда ощущаю, как родные пальчики цепляются за мою спину. Нас вновь сковывает это неведомое напряжение. Слишком остро чувствую её: тёплое дыхание, дрожащие пальцы и эти отчаянные попытки прижаться ближе.

– Думаю, на сегодня хватит, – шепчу я и закрываю книгу.

Мои руки тянутся к столику и откладывают маленький томик интимных писем. Да, именно интимных. Ведь читая его письма, тебе кажется, словно ты вторгаешься в личную жизнь писателя. В его голову, в сердце. Неожиданно для себя я слишком проникся к его строчкам. К чувствам, что он вкладывал в каждое слово, предназначенное Ей. Ладони взмокли, а щёки горели. И это я – парень, напичканный мужественностью и смелостью. Будто бы меня охватила лихорадка, а моё единственное лекарство в нескольких сантиметрах от меня. Лекарство ли? Да, Миа, может, и являлась мои спасением, но, определённо, несла побочный эффект. Мы играли с огнём. Снова нарушая запреты из далекого детства.

Вновь смотрю на сестру, тут же улавливая её смятение. Кровь приливает к лицу. Дождь за пределами нашего укрытия усиливается, добавляя к себе рокот грозы. Прямой взгляд её глаз. Уверенный и серьёзный. Словно из нас двоих она первая готова сознаться и сдаться без боя. Без боя с этим кружащим голову искушением. Прикрываю глаза и тяжело выдыхаю. Да, чёрт возьми, я совсем не чувствую в себе сил бороться, когда она смотрит на меня вот так. И, поддаваясь порыву, я мигом открываю глаза и хватаю её за руку, с силой дергая её на себя. Миа, будто хрупкая кукла, падает на меня, прислоняясь всем своим телом к моему. Дыхания не хватает. В попытке ухватить хоть немного воздуха она едва приоткрывает пухлые губы, делая короткий вздох, и я накрываю своими губами её. Слишком эмоционально и грубо. Но именно так, как мы оба этого желаем. Прямо сейчас и прямо в эту секунду.

Будто бы тёплый воск, внизу живота разливается сладкая истома. И мы тонем. Тонем без единой попытки за что-либо ухватиться. Моя крепкая ладонь зарывается в её спутанные и густые пряди, притягивая ближе и ближе. Языки сплетаются в страстном танце; скользят то по ровной линии зубов, то по губам. Дразня и играя. Поцелуй глубокий и чувственный. Сводящий нас с ума и стирающий все мыслимые и немыслимые границы между нами. Ещё секунда, ещё чей-то жадный вздох, ещё одно пылкое прикосновение – и вот, мы уже не брат и сестра, а парень и девушка, которые окончательно потеряли голову друг от друга. Словно обезумевший, я отталкиваю её от себя и нависаю над её хрупким телом. Дрожащие пальцы Мии трепетно исследуют моё лицо, шею, грудь. Что творится в её голове? Думает ли она, что это сон? Или же осознанно толкает меня и себя к краю пропасти? Но, признаться, сейчас это совсем меня не волнует. И если она хочет упасть в бездну, то я не думая протяну ей руку, чтобы упасть туда вместе с ней.

Но полёту не суждено свершиться. Ведь в тот момент, когда мои пальцы задевают края её футболки, глаза Мии резко распахиваются. Вдох. Выдох. Пальцы медленно и осторожно соскальзывают с тела сестры под её пристальным и обеспокоенным взглядом. Она не отстраняется от меня, лишь съёживается и отводит взгляд в сторону. Чувствую собственной кожей её страх.

– Прости… прости меня, Мими. Я понятия не имею, что нашло на меня, – шепчу я осипшим от желания голосом и протягиваю к ней руку. Она дёргается.

Отодвигаюсь на край кровати и выравниваю дыхание. Она молчит, прикладывая к горящим щекам ладони. Ресницы растерянно трепещут, напоминая мне крылья маленьких загнанных птиц. Нервно лохмачу волосы. Горло сдавливает тяжёлый ком из смешанных чувств, что сейчас терзают меня. Жестоко и болезненно.

– Я всё испортил.

– Мы давно всё испортили, Уилл! – любимый голос срывается на крик, грозящийся перерасти в плач. – Всё уже давно полетело к чертям собачьим, разве ты не понимаешь?! Я не хочу видеть рядом с собой никого другого, кроме тебя! Только тебя, тебя, Уильям! – глотая слёзы, кричит Миа.

От бессилия она прикрывает глаза, позволяя солёным ручейкам стекать вниз. Моё сердце готово вырваться из груди, когда сестра, словно в бреду, продолжает шептать моё имя. Придвигаюсь к ней ближе и увлекаю дрожащее тело в крепкие объятия. Миа совершает слабые попытки вырваться, ударяя меня в грудь и толкая. Не позволяя ей отстраниться, я терплю её маленькие кулачки и свободной рукой глажу по шёлковым волосам. Капли с её глаз срываются вниз по щекам и падают на мои руки. Чувствую, как внутри разливается что-то тянущее и мучительное. Прижимаю сестру к себе ещё ближе.

– Тише, родная, я рядом, – шёпот путается в её волосах. – Я всегда буду рядом, слышишь? – покрываю поцелуями её волосы, спускаясь к вискам.

Миа стихает. Лишь её равномерное дыхание и шум ливня тревожат тишину в трейлере. Временное перемирие. Забытье. Но уже с рассветом вернутся всё те же обстоятельства и границы, что разорвут наши объятия и принудят спать в разных комнатах.

Глава 5.

POV Миа

Лёгкий треск дерева заставляет меня распахнуть глаза. Ощущаю тепло. Оно окутывает меня от макушки до кончика пальцев. Особенно живот. На нём словно лежит грелка – как одна из тех, что дарил мне Уилл в дни, когда я болела. Легонько приподнимаю плед и смотрю на свой живот. На нём властно дремлет широкая ладонь брата. Облизываю пересохшие губы и стараюсь оглядеться вокруг, вспоминая все вчерашние события. Маленький трейлер, одноместная кровать и прикроватный столик, на котором покоится мой томик личных писем Ремарка… Щёки начинают полыхать огнём, когда я вспоминаю размеренный шепот Уилла, а затем его обрывистое дыхание на своей коже. Медленно поворачиваю голову в бок в поисках брата. Его светлая макушка почти в нескольких миллиметрах от моего лица; веки плотно закрыты, а длинные ресницы, что так не свойственны парням, отбрасывают едва заметную тень под глазами. Утомлённый моим вчерашним всплеском эмоций, он крепко спит. Становится невыносимо стыдно. И душно… Дышать совсем нечем. От сильного тела брата исходит жар. Уилл всегда был таким тёплым, что хотелось забраться поскорее в его руки и греться.

Осторожно убираю его руку с живота и вылезаю из-под теплого убежища. Мгновенно чувствую холод, который пробирает меня на мелкую дрожь. Ну и пусть. Стоит привести мысли в порядок и взбодриться после вчерашнего. Бросаю взгляд на спящего брата, и на губах расцветает неконтролируемая улыбка. Такому высокому и крепкому парню, как он, подходили лишь широкие и массивные кровати. На этой же миниатюрной железной кроватке едва помещалась я – что и говорить про Уилла. Спортивные ноги частично свисали, а любимому телу пришлось прилично согнуться, чтобы прижимать меня к себе ночью. Поправляю съехавшее одеяло и подавляю в себе безумное желание прижаться к его щеке, на которой остались отпечатки от подушки. Сжимаю пальцы в кулаки, испытывая лёгкое покалывание от необъяснимого желания.

Сдурела. Ты просто сдурела, Миа!

Натягиваю на себя толстовку и тихо выскальзываю за дверь. Утренняя свежесть тут же щекочет ноздри, внедряясь в мои лёгкие. Делаю глубокий вдох всей грудью и прикрываю на миг глаза. До моего слуха доносится пение птиц, их веселое щебетание и взмахи крыльев, когда те перескакивают с ветки на ветку. Открываю глаза и любуюсь окружающей меня природой. Лес словно ожил после ночного дождя. Он светится мокрой зеленью своей листвы и пробуждается от утренней прохлады. Аккуратно ступаю по влажной траве, стараясь не спугнуть пташек. Сколько же времени? Солнце ещё не встало, а значит, сейчас только раннее утро. Пытаюсь вспомнить, когда же в последний раз я так наслаждалась природой на рассвете, но мысли путаются.