Изнанка мести (СИ) - Великанова Наталия Александровна. Страница 14

Они дошли до конца переулка, не сговариваясь, развернулись и стали возвращаться к клубу.

– А ты?

– Я?

– Тебе он тоже не нравился?

– У меня своих проблем было полно тогда, – в голосе Вики послышался хрип. – Я как в тумане жила. Мне самой помощь была нужна. Но, в общем-то, ты прав. Дружеской поддержки я им тогда не особо много оказала. Помню рыдания Ольги за школой, когда отец с Вадимом, что называется «по-мужски» поговорил, и тот четыре дня делал вид, что не замечает её. Я только тогда поняла, что у них не шуточно всё. Четыре года встречались. Несмотря на все тычки и подначивания, светились оба. Сначала, когда всё начиналось, никто серьёзно не воспринимал. Какая любовь в тринадцать лет? А потом наоборот, по-отдельности не желали видеть. Я тогда Ольге даже завидовала. Так, по-хорошему. Он её и на руках не боялся носить, целовал при всех. Письма писал, когда она к бабушке отправлялась на лето. Приезжал на электричках. Даже замуж предлагал выходить.

Вика примолкла и задумалась. Они оба непроизвольно замедлили шаг.

– Что же случилось? – не выдержал он.

– Все банально: Вадим просто бросил ее. Ещё экзамены в школе были. Надо отдать ему должное, он честно это сказал. Только объяснений никаких не дал. Закрутил с девчонкой из соседнего двора. Я до сих пор удивляюсь, как Ольга медаль получила? Она тогда зубы сцепила и ради родителей всё сделала по высшему разряду. В институт поступила, в какой и планировала. Думаю, я одна знаю её боль. Хотя, скорее всего, даже не догадываюсь о том, какая сильная она у неё была. Сначала, она была так ошарашена, что ничего не понимала. Продолжала действовать как заведенная. Может, хотела показать ему, что он не центр вселенной – не знаю. Я не сразу заметила, что она изменилась. Она перестала быть человеком, который верит в сказку. Вернее, нет! Она в каждом парне видела принца. Хотела видеть. Есть такая штука, называется феномен Зейгарник. Знаешь?

Ярослав порылся в памяти.

– Феномен незавершенного действия?

– Да. Вот у неё: то самое. Он её оставил, она не смогла долюбить. Теперь она будет бесконечно возвращаться к этой задаче и решать её. Я теперь понимаю, что это оттуда, из той оперы, только что сделать – не знаю. Раньше надеялась: новая любовь победит старую. Но нет никакой новой любви. Ты скажешь, жизнь длинная – она у неё вся впереди. Может быть. Мне и самой больно смотреть, как она растрачивает себя на негодяев.

– Ты говорила, она влюбится в Андрея, – усмехнулся Ярослав, – теперь я понимаю, почему.

– Я не говорила влюбиться, – протестующе воскликнула Вика, – я говорила: «Он ей понравится»!

– Конечно! Ей все мужчины нравятся!

– А он такой неотразимый! – съязвила она.

Завибрировал телефон: мачеха. Он так внезапно и без всяких объяснений уехал от неё, что она, наверное, волновалась. Хотел скинуть – перезвонить позже, но Вика, сделав пальцами шажки в воздухе, показала, что возвращается. Он кивнул, чмокнул её и, проследив, как она удалилась, поговорил. Когда подходил к клубу, услышал обрывки разговора.

– Ярослав не захочет этого делать, – смеялась «его девушка», и он замер за углом. Не то, что бы он пытался подслушивать, но «что» он не захочет?

– Он классный у тебя, – кажется, говорила та кокетка в розовой юбке, – рыженький!

– Угу, – это была Вика.

– Вы спали уже? – Ярослав возмутился. Какого черта она лезла, куда не следует? Одно дело - слушать сплетни, другое – оказаться их объектом. До него донесся еле слышный ответ Вики: – Угу. – Что? Что она-то несла?

– И как он? – повисла пауза, Ярослав весь превратился в слуховой аппарат, но Вика молчала. Как жаль, что он не мог её лицезреть!

– Ничего особенного, – наконец, услышал Ярослав. Голос у Вики был скучающий, и он прямо увидел, как она пожала плечами. Вот черт! Сказать, что его мужское самолюбие было задето – ничего не сказать. Она вообще когда-нибудь думала о нем хорошо?

Он почти не помнил, как пошел и обнял её.

Когда они вернулись за столик, из сумочки Вики вывалилось штук десять презервативов. Накопленная желчь постепенно взяла своё, он не смог сдержать раздраженного удивления: «Ого, сколько их тут!» – «Не ого, а всего лишь несколько!» – как ни в чем не бывало, заметила она. На лице её не отразилось абсолютно ничего: ни смущения, ни тревоги. «Зачем они ей, – спросил себя Ярослав, – если не для того, чтобы быть использованными?» Он припомнил, как она уворачивалась от поцелуя и не торопилась признать себя его девушкой. Она и не собиралась приглашать его сюда. Да она самая настоящая шалава! Ярослав брезгливо поморщился. О чем раньше думал? Он знал, что в её жизни были парни. Насколько он помнил, редко кто из них оставался ночевать в её доме. Хотя разве для этого дела необходима собственная кровать?

Он взглянул на Вику и её молоденьких подружек. Эти девчонки спали с парнями лет с пятнадцати? С тринадцати? «Успокойся, – приказал он себе. – Вдохни глубже. Ты не ханжа. Даже если б Белова была той женщиной, которая тебя действительно интересовала, она имела бы право спать с кем угодно до встречи с тобой. А на эту суку тебе вообще должно быть наплевать, хоть она перетрахала весь город. Тебе она нужна для другого. Не важно, как она ведет себя с остальными. С тобой всё будет красиво. У неё должны остаться только прекрасные воспоминания. Ужин при свечах. Нежность. Пусть не сегодня, но когда-нибудь – обязательно!»

И все равно в этот вечер хотелось поступить с ней как с дешевкой. Для кого это обрисовывающее фигуру платье, и туфли на шпильке, делающие ноги невообразимо длинными, так что только и хочется раздвинуть их? Для него? Или для кого-то из этих молокососов?

Ярость шипела раскаленным железом, брошенным в воду. Ему захотелось отчитать её за то, что она дарила себя кому-то, что игриво водила головой и умела соблазнять, не улыбаясь. Ярослав сохранял бесстрастное лицо, адреналин стучал в висках. Он скользнул рукой по тонкой талии. Мимолетно коснулся полной груди и потянул Вику на танцпол.

Сжигающее желание закружило его, не оставляя в сознании ни вчера ни завтра. Только сегодня, только сейчас. Ди-джей, чередующий быстрые и медленные мелодии, вводящие в экстаз, будто бы дразнил. Её микроскопическое одеяние, выставляющее напоказ каждое движение молодых мышц, – аналогично. Громкая музыка, стучащая в такт сердца. Горячие тела вокруг, наводящие на мысли о скрытом от чужих глаз уголке, где можно позволить себе всё. Пляска света и тьмы, выхватывающая самые соблазнительные части тела. Возбуждение. Мимолетные поцелуи, дающие почувствовать желанным именно себя. Длинные волосы, рассыпавшиеся водопадом и просачивающиеся шелковой волной сквозь его пальцы. Случайные прикосновения, подобные вспышкам молнии в темном грозовом небе и обещающие чудо и свежесть дождя. Блестящая кожа, которую хотелось исследовать пальцами, губами, языком. Тяжелое, глубокое дыхание. Жаркие взгляды, пронзающие нутро. Губы – гладкие и влажные. Он касался её ресниц, и яростная мощь, пульсируя, билась в нем, всё прибывая и прибывая, с каждым прибоем продвигаясь все дальше – к опасной черте. Нетерпение в машине стало невыносимым.

В квартире он прижал её к стене, впиваясь пальцами в упругую попку и решив плюнуть на Моцарта и розы. Она завладела его губами. Он вверился жаркому влажному предчувствию, звукам и запахам. Он забыл о ярости. И о нежности.

Она охнула и облизнула его нижнюю губу. Он застонал, проник еще глубже, и они отдались на волю страсти. Она, кажется, влюблялась в него. И это было хорошо. Когда он наполнял ее собой, он подумал об этом.

Она была девственницей. Чёрт! Почему никто ему этого не сказал?

Глава 5. Дима.

Все приняло в оправе круглой

нелицемерное стекло:

ресницы, слепленные вьюгой,

волос намокшее крыло.

В.М. Тушнова

В окне разгоралась заря. Начинающийся день застал Вику перед зеркалом. В утренних сумерках она стояла в нижнем белье цвета фуксии перед большим зеркалом, смотрела рассеянно на туманное отражение, но перед глазами маячил образ Ярослава. Она вспоминала толчки его сердца, колотящиеся у неё на груди, железные мускулы, сжимающие в кольцо, глаза цвета охры, проникающие вглубь сознания и не оставляющие шанса помыслить о свободе.