Изнанка мести (СИ) - Великанова Наталия Александровна. Страница 32

Несколько секунд, открыв рот и заглатывая воздух, словно рыба, она ждала, что сейчас он все обратит в шутку. Нет. Ясные глаза смотрели холодно. Вика сглотнула, стараясь избавиться от сухого порошка в горле.

– Нет, – прошептала она, замотав головой, – нет, – услышала свои слова сквозь бешеный стук сердца, отдававшийся в ушах, и замерла в страшной растерянности. Ведь он же любит ее, какие могут быть сомнения? Какой развод? Это такой юмор? Вику вдруг бросило в дрожь. Она взглянула в его холодные глаза и почувствовала, как он бесконечно дорог ей. Она вся потянулась к нему. Он отшатнулся, будто бы не замечая охватившего ее волнения. Он смотрел бесстрастно и отчужденно, словно не узнавал ее больше.

Вика похолодела от страха. Беспорядочные мысли кружились в мозгу, а он натянуто и ядовито сверлил ее взглядом, доводя до исступления. Вся дрожа, она заискивающе посмотрела в темные зрачки. Почему он молчал?

В его нагрудном кармане затрещал телефон, Ярослав посмотрел на экран и скинул звонок.

Её внезапно пронзила мысль, что ничего уже не будет как прежде. Сердце отчаянно заколотилось.

– Почему? – прокаркала она, – что произошло?

Тут же снова зазвонил телефон, и Ярослав снова скинул звонок.

– Я скажу тебе, чтобы избавить тебя от лишних волнений сразу, – его голос стал вкрадчивым, насмешливым и презрительным одновременно, – это была комедия. Я сыграл в ней, чтобы вернуть собственность моей семьи. И ты тоже играла в ней, чтобы я мог наказать всех Беловых.

Она ничего не разобрала, только поняла, что что-то было не так. Совсем, совсем не так. Среди сумбура мыслей, вихрем проносившихся в голове, одна мысль приобрела отчетливость, неоспоримость: почему-то, по какой-то непонятной причине Ярослав больше не приложит ни единого усилия, чтобы случайно не сделать ей больно. А ей было больно. Невыносимо больно.

– Всех Беловых?

О чем он говорил? Мысли метались, глупо, бессмысленно. Вика до боли сжала пальцы, надеясь, что это поможет унять дрожь. Сейчас, глядя на него, она поняла, и у нее засосало под ложечкой от предчувствия: что-то невообразимое, далеко ему не безразличное, волновало его. И она, а может быть, её семья – причина горечи в его словах. Она – его противник! Но почему? Мозг Вики лихорадочно работал, пытаясь осмыслить происходящее. Что она натворила? Она чувствовала себя школьницей, которой не объяснили квадратное уравнение, но решения требовали. Она не совершала ничего предосудительного!

– Ты, я полагаю, ничего об этом не знаешь? Что ж я расскажу. Слишком уж все это занимательно, – голос Ярослава звучал холодно, словно из могилы. Он сложил руки на груди и засунул пальцы под мышки. Лицо его приняло отстраненное выражение – словно он надел волшебную шляпу, которая делала его неуязвимым для чувств. – Несколько лет назад отец нуждался в протекции государственных органов для развития собственного бизнеса, тогда он собирался открыть автосалон, – начал Ярослав и неспешно поведал ей о пересечении дороги её деда и своего отца, о перипетиях семьи, грехах её предков, о её причастности к семье, которой он всей душой стремился отомстить. Тихий голос его звенел от напряжения, и Вика, плохо соображая от волнения, в отчаянии пыталась зацепиться за смысл услышанного. Он говорил иногда еле слышно, словно нехотя, иногда громко, оглушая её злобой, порой резко, выплевывая горькие фразы, словно оставлять их в себе он был не в силах. Они вырывались из Ярослава, как дикие птицы, разлетались по кухне и кружились под потолком, наполняя комнату своими отчаянными, свирепыми воплями.

Что-то в его взгляде говорило ей, что он ждет её мольбы, её унижения. Он весь побледнел от ярости. Сначала Вика ничего не понимала и тупо смотрела на прекрасное лицо мужа. Он рассказал, как долгое время из-за обмана её деда они с отцом жили у дальних родственников, и Ярославу приходилось делать уроки в парке на скамейке, как несколько недель они даже не знали где ночевать, как его не раз избивали, как угрожали отцу. Рассказ был поистине ужасен. Стало невозможно дышать, и перед глазами заплясали черные точки. Вика опустилась на стул. Она в нерешительности хотела задать вопросы, но медлила. Только спрашивала себя: «Почему ей так трудно собраться с мыслями?»

Постепенно слова одно за другим стали складываться в неимоверный смысл. Да, она все понимала. Жестокие терзания мужа были ей видны, но она не могла разобрать, в чем её вина? Как ни старалась, не могла осознать, почему Ярослав, человек, нежнее которого она не встречала никого, так зол? Почему сердился из-за того, что произошло так давно? В чем он её обвинял?

– Но почему я? – задала она главный вопрос, когда Ярослав, закончив, сел, выставил челюсть вперед и посмотрел на неё, как на злейшего врага. – Что я сделала?

– А почему бы и нет? – он весь напрягся, словно электрический провод, но произнес слова с надменным и отчужденным видом. Презрение и усмешка заставили её опустить ресницы. Вика пыталась держать себя в руках, кусая губы.

– Я ведь не делала ничего плохого, – в отчаянии зашептала она, на что Ярослав отозвался таким уничижительным смехом, что она пожалела о своих словах. Неведомый дотоле страх овладел Викой. Ярослав и выглядел и говорил и вел себя сейчас, как чужой человек. Острые черты лица и точеный подбородок казались краями скал. Да, перед ней был её муж и одновременно человек, которого она прежде не видела. Никогда, даже в самые напряженные минуты, он не был таким. Всегда пытался сдерживать свой гнев, заставляя её то смеяться, то сомневаться, не безразлична ли она? И вот сегодня двуликий Янус повернулся к ней злобной стороной.

Она никогда не чувствовала себя такой беспомощной. Руки тряслись, и ей безумно хотелось, чтобы всё это закончилось. Сейчас они во всем разберутся, он заключит её в объятия и избавит от своего дурного настроения. Что с ним происходило?

Ярослав вел себя так уверенно и зло, что ей оставалось только молчать, придумывая систему обороны. Почему она так боялась? Ещё вчера Вика не поверила бы, что вид её мужа мог вызывать у неё ужас, особенно после месяца любви, прошедшего после их свадьбы.

– Пожалуйста, прошу тебя, – она встала и устремила на него умоляющий взгляд, – ты ведь не думаешь, что я виновата в поступках деда?

– Не проси, – взревел он. – Во всяком случае, ни меня. И да! Я думаю, что ты виновата! Что ты и станешь отвечать за него! Сядь!

Он не сделал попытки встать, но Вика сочла благоразумным опуститься на стул. Воцарилась долгая, глубокая тишина, во время которой она старалась оценить ситуацию.

– Но не я ведь мучила тебя и твоих близких! – еле слышно сказала она, подавшись к нему. Ярослав не шелохнулся.

– Ты, я полагаю, сейчас думаешь, почему я так поступил? Быть может, я попугаю тебя, а завтра ты проснешься, как ни в чем не бывало? – он усмехнулся, и его глаза сузились, Ярослав повысил голос. – Я тоже так думал. И отец. Тоже. Мы надеялись. Надеялись, что твой дед отступится. Нет! Он как людоед продолжал рвать мясо! Крыса!

На неё смотрел совсем чужой человек – незнакомец, бросающий обидные слова, которые резали по живому. Каштановые брови, по которым она так любила проводить кончиком пальца, нависли над глазами подобно снежным тучам над зимним лесом. Вика обхватила обеими руками забытую чашку чая, словно она могла согреть её, и уставилась на тонкий ободок. Она должна собраться! Должна найти что-то, что привело бы её любимого в чувство!

– Это все было ложью? – она не подняла глаз. – Когда ты говорил про ребенка? Наша свадьба?… Твои признания?… Когда мы познакомились? Всё ложь, да? – Если бы хоть её сердце перестало так бешено колотиться, может быть, она могла взять себя в руки. Но глухие удары только участились, когда она услышала, как Ярослав бросил «да».

Как она могла в это поверить? Как? Она проживет сто лет, но и тогда не забудет его любви и нежности. Вика не верила ему, но в то же время понимала, что он говорил от чистого сердца, он не хотел быть с ней. Это не угрозы извне, не шантаж, не обстоятельства, сложившиеся против их любви. Это он сам.