Я - судья. Кредит доверчивости - Астахов Павел Алексеевич. Страница 2

Не хочу прекрасного, но бедного юношу на своей территории.

Не хочу, чтобы внуки, близняшки или погодки – я почему-то решила, что именно такими они и будут, – ютились на тридцати квадратах служебной площади без перспективы иметь собственную комнату, завести собаку и пригласить друзей…

У Сашки должен быть свой угол, свое жилье, она не должна ни от кого зависеть – ни от меня, ни от юношей, – она должна быть свободной и уверенной в завтрашнем дне. И пусть я не очень хорошая мать – вечно занятая работой, вечно спешащая и опаздывающая, приходящая поздно и уходящая рано, – но квадратные метры личного счастья я обязана ей обеспечить.

Ремонт я, конечно, сделаю – недорогой.

Но… почему бы мне не попробовать взять ипотечный кредит?

Выкручиваются же люди, зарабатывают на квартиры. Чем я хуже? Ежемесячный взнос будет чуть больше той суммы, что я платила за съемное жилье, значит, сам бог велел воспользоваться тем, что мне дали служебную жилплощадь, и вполне можно вложить освободившиеся деньги в ипотеку…

Придется затянуть пояса – и мне, и Сашке, – но ради такого…

Я вырулила на проспект, переключилась на третью передачу, но «Хонда» шла тяжело, с натугой – будто груженый «КамАЗ» на буксире тащила. То есть на первой передаче она еще кое-как ехала, а на второй и третьей упиралась, как упрямый осел. Солнце нещадно палило, несмотря на раннее утро, это грозило закончится, как пить дать, перегревом движка и закипанием радиатора.

После ремонта с моей «Хондой» случались поломки, которые, как говорится, «на скорость не влияли», а тут вдруг что-то решительно повлияло.

Я перестроилась в правый ряд и притормозила у обочины. Вышла из машины и повела себя в соответствии со всеми анекдотами на тему «женщина за рулем» – попинала колеса, протерла зеркала заднего вида.

Ипотека…

Какая уж тут ипотека, когда все рушится, валится, протекает и ехать не хочет. Давно надо было забить в мобильник номер эвакуатора, да все руки не доходили…

Вот, допрыгалась.

Вздохнув, я открыла капот. С таким же успехом я могла бы заглянуть в атомный реактор, чтобы предотвратить расплавление топливного стержня. Внутренности «Хонды» наводили на меня почти священный ужас, максимум, что я могла, – проверить уровень масла и ремень генератора. И то и другое оказалось в норме, на месте, в порядке…

Выхода было два – или ползти до работы на первой передаче с риском воспламениться, или искать номер эвакуатора. Впрочем, эвакуатор мог заменить один человек, он давно ассоциировался у меня со службой спасения.

Я достала телефон и позвонила.

– Константин Сергеевич? Кажется, мне опять нужна твоя помощь…

– Проблемы? – громыхнул сзади раскатистый бас.

Я оглянулась и увидела гаишника размером с Кинг-Конга.

– Потом перезвоню, – шепнула я Таганцеву в трубку и отключилась.

– Я говорю, барышня, вы чего посреди дороги-то раскорячились, движению мешаете? Проблемы?

Я хотела объяснить, что я не барышня, а судья, что я не «раскорячилась» посреди дороги, а прижалась к обочине, что техосмотр и страховка у меня в порядке, машину не угнала, она просто ехать не хочет, что…

Вместо этого я пробормотала нечто невразумительное.

– Понятно, – кивнул гаишник и, согнувшись в три погибели, нырнул под капот. – Не «Бентли», конечно, но ехать должна, – задумчиво сказал он, осмотрев внутренности «Хонды».

– Не хочет, – пожаловалась я, заметив сочувствие в его взгляде. – То есть на первой еще кое-как, а на второй и третьей…

Я села за руль и продемонстрировала, как едет моя машина. Вернее, как не едет.

Когда я остановилась, гаишник с трудом протиснулся в салон.

– С ручника пробовали снимать? – он с жалостью посмотрел на меня.

– А… э-э… то есть… как… разве?.. – промямлила я.

– Попробуйте. Легче пойдет.

Он вылез из машины, козырнул и ушел, небрежно постукивая полосатым жезлом по ноге. Его широкая спина и бритый затылок выражали презрение…

Я достала из сумки мятный леденец и сунула под язык.

Мысли об ипотеке и ремонте так выключили меня из действительности, что я метров пятьсот ехала на ручнике.

Хорошо еще, что эвакуатор не вызвала.

А еще лучше – не успела Таганцева вызвать. Это был бы номер. Разговоров до конца дней моих скорбных!..

Я отжала ручник, тронулась с места и без труда вписалась в поток. «Хонда» больше не упиралась, легко маневрировала и набирала скорость.

Что ж, как минимум траты на ремонт если не исключаются, то откладываются на неопределенный срок.

Едва я привыкла к этой счастливой мысли, как перед глазами всплыла рекламная растяжка: «Новые квартиры в ипотеку в Павшинской пойме. Время брать! Низкие ставки. Бесплатное рассмотрение и досрочное погашение».

Я почувствовала, как сердце учащенно забилось, и ударила по тормозам.

Вот почему, стоит только о чем-то подумать, как напоминание об этом начинает подкарауливать тебя на каждом углу, словно провоцируя – сделай это, сделай! Не думай, не просчитывай риски, просто сделай – и все, а там видно будет…

Время брать! Время брать… Сорок квадратов, нет, шестьдесят или семьдесят – с расчетом на Сашку, ее полуобнаженного юношу и риск появления внуков. Учитывая, что я сама еще крест на своей личной жизни не поставила, лучше бы сто двадцать квадратов, но это из области фантастики – сто двадцать я не потяну, даже учитывая низкие ставки.

В Павшинской пойме купили недавно квартиру мои друзья Машка с Павликом. Хвастались – и воздух там чистый, и дороги хорошие, и лифт всегда работает, и ТСЖ – честное-пречестное! – не дурит, не мухлюет, благоустройством территории занимается.

Ну почему мне попалась реклама квартир именно в этой пойме! На другую я, может, и внимания бы не обратила.

…Я очнулась от того, что водители истерично сигналили мне и, проезжая мимо, стучали себя по лбу. Оказалось, я еду посреди полосы со скоростью двадцать километров в час. Стоило с ручника сниматься…

Я поддала газу и перестроилась в левый ряд. В сумке разрывался мобильник: наверное, Таганцев хочет уточнить, какого рода помощь мне нужна. Я решила не брать трубку – врать не хотелось, а честно признаться, почему звонила, смелости не хватало. Рассосется как-нибудь и само собой пройдет, как любит говорить моя подруга Маша. Таганцев замотается и забудет, что я просила у него помощи.

«Время брать!» – стучал молоточками в голове рекламный слоган, когда я парковалась возле здания суда рядом с блестящим на солнце «Фольксвагеном» своего помощника.

«Да, Димка, наверное, никогда не забывает снять своего коня с ручника, – с грустью подумалось мне. – И ремонт у него идеальный… И ипотека ему не нужна, потому что квартиру родители подарили!

Ну и пусть, – размышляла я, втискиваясь в узкую щель, – зато Дима не взбодрится, как я, от рекламного слогана «Время брать! Низкие ставки…» То, что легко достается, не ценится, и мой помощник наверняка не ощущает эйфории от того, что живет в собственной квартире, ездит на новой машине и ему не надо ликвидировать Австралию на потолке.

Я с трудом вылезла из машины, стараясь не свернуть зеркало на «Фольксвагене». Если Дима захочет съездить куда-нибудь в течение рабочего дня, он, пожалуй, не сможет открыть дверь.

Я задумалась – не перепарковаться ли, нельзя же парню такие трудности создавать. И тут в сумке снова зазвонил мобильный. К моему удивлению, на дисплее высветилось не «Таганцев», а «Натка» – моя сестра.

– Ленка, я погибла, – трагически сообщила она, едва я успела снять трубку.

Погибала Натка с регулярностью два раза в месяц, поэтому ее сообщение меня не впечатлило.

– Жена твоего нового кавалера грозится оторвать тебе голову? – усмехнулась я, испытывая облегчение, что это не Таганцев.

– Ленка! – сдавленным голосом повторила Натка. – Если ты мне не поможешь, меня убьют!

– Брось его, – посоветовала я.

– Кого?

– Того, чья жена хочет тебя убить.

Я собиралась нажать отбой, но Натка истошно закричала: