Долина теней - Чинчин Скотт. Страница 38

Адон нервно расхаживал вокруг костра, страстно желая поскорей покинуть это пустынное место. Миднайт предложила ему использовать свободное время, чтобы воздать хвалу богине Сьюн. Жрец остановился, широко раскрыв глаза, пробормотал: «Конечно», – и отыскал подходящее местечко для устройства маленького алтаря.

Миднайт и Келемвар не разговаривали. Они просто лежали на черной гальке, обняв друг друга и наблюдая за игрой пламени в костре. Миднайт прильнула к воину и поцеловала его. Такой поступок сейчас казался неуместным и странным, хоть всего несколько часов назад он выглядел вполне естественным.

С первыми лучами солнца друзья разбудили Кайрика и двинулись в путь, ведя за собой лошадей. К полудню путешественники все еще шли быстрым шагом, хотя утренняя трапеза – из волшебной сумы – оставила горьковатый привкус во рту.

Дорога местами была сильно разрушена. Из наполненного лавой кратера, попавшегося на пути, выпрыгнула вдруг огромная рыба с острыми зубами. Временами солнце оказывалось совсем не там, где ему следовало быть, и друзья уже начали опасаться, что ходят кругами, однако упорно продолжали идти вперед. Вскоре небеса приняли обычный вид.

Продвигаясь по изрытой, истерзанной земле, искатели приключений натыкались на множество удивительных вещей. Огромные валуны превратившиеся в лягушек – результат действия неизвестных сил, вырвавшихся на волю во время схватки Мистры с Хельмом, то бранили, то приветствовали путников, отпуская колкие шуточки на их счет. Друзья смеялись, но не останавливались.

Дорога пролегала между двумя холмами, которые, казалось, находились в состоянии настоящей войны: они метали друг в друга булыжники и каменные глыбы, и гром прокатывался по окрестностям. Когда путешественники приблизились, военные действия между холмами прекратились, но сразу же возобновились, как только друзья миновали враждующую парочку. Группа искателей приключений все дальше уходила от места гибели богини Мистры, и окружающий ландшафт принимал все более и более естественный вид. Они понемногу успокоились.

Вечером путники разбили лагерь на равнине у подножия громадной горы, которая, казалось, не была затронута всеобщим хаосом. Кайрик очень удивился, когда обнаружил волшебную сумку совершенно пустой. Он запустил руку внутрь, и что-то холодное и влажное коснулось его пальцев. Кайрик быстро выдернул руку и отшвырнул сумку.

Пришлось довольствоваться оставшимися припасами. Друзья были уверены, что запасов провизии хватит на все предстоящее путешествие, но, когда Миднайт и Кайрик взялись готовить ужин, оказалось, что мясо начало портиться, хлеб зачерствел, а фрукты подгнили. Путники съели то, что оставалось съедобным, и выпили много меда и эля. Но и напитки тоже утратили свой вкус, напоминая скорее горькую воду, чем отменное питье.

В ту ночь Миднайт снова пришла к Келемвару, и воин принял ее в свои объятия, не сказав ни слова. Потом чародейка наблюдала за тем, как он спит. Когда Келемвар прикасался к ней, в его движениях присутствовали такая сила и твердость, такая удивительная страсть, что девушка спрашивала себя, почему же она не доверяет своим чувствам к этому мужчине. Ее изрядно удивило то, что он никогда не был женат – один из немногих фактов, которые ей удалось вытянуть из Келемвара, когда они лежали рядом и разговаривали.

Миднайт оделась и направилась к Адону, который нес ночную вахту первым. Пытаясь удержать между колен маленькое зеркальце, жрец тщательно осматривал лицо, удаляя с него с помощью одного из ножей Кайрика лишние волосинки. Покончив с бритьем, он принялся за свою прическу. Взяв серебряный гребень, священнослужитель ровно сто раз провел им от лба к затылку, шепотом подсчитывая количество движений. Миднайт сменила его на посту, и жрец, аккуратно расстелив постель, с улыбкой удовлетворения на лице погрузился в глубокий сон. Прошло немного времени, и Миднайт расслышала, как Адон сквозь дрему прошептал: «Нет, нет, моя милая, меня нисколько не удивляет…» После чего лагерь затих.

Когда пришло время Келемвара нести вахту, Миднайт разбудила воина. Он игриво шлепнул чародейку и попытался привлечь ее к себе.

– Отправляйся дежурить, – приказала Миднайт.

Поднявшись, воин широко развел руками, ухмыльнулся и зашагал на свой пост. Впрочем, он удержался от каких-либо шуток, иначе Миднайт запустила бы в него камнем.

Перед восходом солнца Келемвар почувствовал голод. Стреноженные лошади должны были пастись неподалеку, и воин решил не дожидаться завтрака. Он оставил дарующий тепло костер и направился к мешкам с провизией.

Даже в тусклом свете утра можно было разглядеть, что часть лошадей мертва. Несколько в стороне от трупов, лихорадочно дрожа, лежали скакуны, дарованные Мистрой Кайрику и Адону.

Келемвар разбудил своих товарищей, в считанные мгновения собрав их вокруг себя. Кайрик принес факел, зажженный от пламени костра, но причин смерти животных не обнаружилось. Никаких отметин на трупах, никаких следов, которые могли бы свидетельствовать о нападении дикого зверя.

Проверив запасы провианта, герои обнаружили, что продукты совсем сгнили. Куски мяса покрылись зелеными пятнами. Хлеб зачерствел и заплесневел. Странные белые насекомые копошились во фруктах. Эль и мед испарились. И только вода, набранная в пруду у колоннады в окрестностях замка Килгрейв, оставалась чистой.

Осмотрев содержимое мешков с золотом и сокровищами, Келемвар издал протяжный крик, когда не обнаружил внутри ничего, кроме желто-черного пепла. Арфа из Миф Драннора стала трухлявой деревяшкой и развалилась на части, когда Миднайт попробовала взять ее в руки. Чародейка отыскала мешочек, в котором хранились бриллианты, – теперь от них осталась лишь алмазная пыль. Спрятав мешочек, Миднайт решила использовать его содержимое для заклинаний.

– Нет, – тихо произнес Келемвар, отталкивая руку Миднайт, когда чародейка попыталась утешить его. Он сурово взглянул на девушку: – Теперь все, что у нас осталось, – это цель твоего никчемного похода!

– Кел, нет…

– Все впустую! – выкрикнул Келемвар и повернулся к чародейке спиной.

– Что же мы будем есть? – шагнул вперед Адон.

Келемвар взглянул через плечо. Его глаза горели необычным блеском, как будто в них отражались первые-лучи поднимающегося солнца. Кожа воина внезапно потемнела.

– Я найду что-нибудь, – сказал Келемвар. – Пойду поохочусь.

Кайрик вызвался помочь ему, но Келемвар лишь отмахнулся, быстро удаляясь в сторону гор.

– Возьми хотя бы лук! – крикнул Кайрик, но Келемвар, словно не слышал его. Он быстро удалился слившись с темными подножиями холмов.

– Богами дано, богами и отнято, – философски заметил Адон, пожав плечами.

Короткий, горький смех вырвался из уст Кайрика.

– Твои боги…

Миднайт подняла руку, не дав Кайрику договорить.

– Снимите с коней все, что считаете нужным, – приказала чародейка. – Затем нам следует прикончить их, как велит милосердие.

– Неужели ничего нельзя сделать? – взмолился Адон, от души жалея несчастных животных.

– Нет, – ответил Кайрик, обнажая клинок.

Миднайт шумно выдохнула и кивнула. Кайрик предложил Адону и Миднайт отойти подальше, чтобы не видеть смерти оставшихся лошадей, но чародейка и священнослужитель пожелали остаться, чтобы проводить несчастных животных в последний путь.

Прошло несколько часов, а Келемвара все не было. Наконец Адон не выдержал и отправился на поиски воина.

Священнослужитель углубился в тень, где тихонько стрекотали крошечные, невидимые существа. «А если Келемвар ранен? – размышлял Адон. – Или вообще покинул нас? Но тогда он взял бы вещи». Впрочем, эта мысль слабо утешила его, и жрец двинулся дальше.

Что-то прошмыгнуло у ног Адона, и он приятно удивился, увидев перед собой пушистую серую белку. Внезапно остановившись, она посмотрела на священнослужителя, но, когда Адон присел на корточки, чтобы заглянуть в ее бездонные синие глаза, белка тут же умчалась. Осторожно раздвигая ветви, чтобы не оцарапать себе лицо, жрец пробирался сквозь чащу. Поднявшись выше по склону, он наткнулся на след, хорошо отпечатавшийся на земле.