Проходящий сквозь стены - Сивинских Александр Васильевич. Страница 8

– О! Посстравляю. Вам предстоитт несабываемый вечер.

Я лениво шевельнул рукой, суя ему десятку.

– Нетт, нетт! Нам этто не положено, – воспротивился он.

Я пожал плечиком «как знаешь» и разжал пальцы. Банкнота порхнула, однако до чёрного мрамора ступеней не долетела, исчезнув по пути непостижимым образом. Швейцар привычно поправил бархатный камзол. В одну из его многочисленных складок, надо полагать, и упорхнул презентованный мною общеевропейский червончик.

Убеев тем временем успел въехать на стоянку и спешиться. Его шикарный кожаный макинтош длиной до каблуков ортопедических сапог хлопал на ветру, точно плащ истребителя вампиров Блэйда. Его густой «конский хвост» на макушке, подобный самурайскому, и самурайские же бакенбарды в форме острых вороновых крыл были черней лака его неописуемого «Харлея» 1962-го года. Его непроницаемые солнцезащитные очки надёжно поглощали буйствующие переливы света, низвергающиеся со щита над входом в «Скарапею». Его высокие скулы…

Швейцару тоже предстоял незабываемый вечер.

Только он об этом ещё не догадывался.

Дверь за мной с шелестом закрылась.

Вопреки приказу Сулеймана быть развязным парнем, чувствовал я себя, признаюсь, хреновато. Тревожно мне было с непривычки, да и попросту страшно. Одно дело подглядывать за неверными супругами, и совершенно другое – заниматься разведдеятельностью на территории, принадлежащей организации. Обилие агрессивной музыки, возбужденных незнакомых людей, неожиданные световые эффекты и шныряющие за чересчур хлипкими стеклянными стенками террариумов рептилии – всё это также не самым благотворным образом действовало на мою утонченную психику. Говоря откровенно, я впервые попал в подобное место. Деревенские дискотеки школьных лет вряд ли могут считаться достойной подготовкой к сегодняшней вылазке. А после возвращения в Императрицын я ни разу не удосужился выбраться в какой-нибудь клуб.

Вот Убеев – тот мигом оказался бы в своей тарелке. Он обожает модные развлечения. Его мало волнует, что ему за пятьдесят, что телом он заморыш и далеко не красавец лицом, что у него перемежающаяся хромота и склочный характер. Он пляшет как одержимый, манерно курит и выпивает, способен сколь угодно долго говорить на любую предложенную тему. Он чемпион по скоростному съёму девушек, которые не возражают, чтобы их снимали пятидесятилетние колченогие калмыки с неуравновешенной нервной организацией, а при случае он всегда готов подраться.

«Как-то там проходит у него общение со швейцаром?» – подумал я, стоя среди бурления клубной жизни и робко озираясь.

Так бы мне, наверно, и изображать из себя провинциала, заброшенного каким-то изощренным садистом в богемный салон и совершенно раздавленного его роскошью, кабы не внезапная помощь. Меня схватили под локотки горячие узкие ладошки, я услышал: «Ага, попался!» и в ту же секунду был расцелован в щеки славными девушками – Ладой и Лелей.

– Ты чего такой понурый? – тормоша, спросила меня Леля. – Идём, вон наш столик. Как раз одно место свободно.

– А где твой пёсик? – это уже Лада.

– На проктоскопии, – вяловато отшутился я.

– Бедняга! – немедленно пожалела Жерарчика Леля, а Лада, делая большие глаза, ужаснулась:

– Какое страшное название! Это, наверно, жутко болезненная штука?

– Не то слово, – сказал я, помаленьку оживая. – Представьте, глубоко-глубоко в задний проход вставляется блестящий металлический рожок…

– Прекрати! – в голос закричали девушки.

Поневоле рассмеявшись, я спросил:

– Ну а вы здесь поохотиться или так, развеяться?

– Я ж тебе говорила, он всё просёк, – победно сказала сестренке Лада. – Парень, который носит на руках настоящего беса и без боязни, несмотря даже на глистов, целует его в морду, на раз отличит мелисс [4] от примитивных нимфеток. Нет, не охотиться, – сказала она уже мне. – Могу просветить: то, чем всякий уважающий себя мужчина просто-таки обязан поделиться с матерью-сырой землей, уже месяц, как не требуется. Обряды плодородия производятся в апреле – начале мая.

– Так что до будущего года можешь нас не опасаться, – смеясь, подхватила Леля.

– И вообще, слухи о какой-то опасности, чуть ли не кровожадности Макошевых отроковиц сильно преувеличены, – сказала Лада, нарочито грустя.

– На самом деле мы кроткие и нежные, – потупившись, сказала Леля.

– В большинстве случаев, – дополнила её сестра.

«До чего самоуверенные барышни, – думал я восторженно, слушая их щебет. – Они, похоже, и вправду верят, что способны напугать. Я уже люблю этих девочек!»

– Это что же получается? – шутливо хмурясь, спросил я. – Вы нас с Жераром на сообразительность испытывали?

– Ах, вот как, значит, его зовут, – вместо ответа сказала Леля. – Ну а тебя?

Пришлось признаться, что меня зовут Полем, но можно и Павлом; что да, француз, хоть и очень мало. Что здесь – скорей по делу, но встрече с ними по-настоящему рад, так как совсем растерялся и не знаю, куда приткнуться. А также, что нужен мне вообще-то VIP-зал, да только где же он, чёрт возьми?

Я показал им билет.

– Странно, – сказала Лада.

Сначала я различал их в основном по прическам – до того они были похожи, почти как близняшки. Лада обладала роскошной косой в пояс, Леля – двумя, заплетёнными по бокам головы в забавные толстенькие рожки с хохолками на концах. Но постепенно понял, что они очень разные. Командовала в тандеме Лада, однако её младшая сестра нравилась мне гораздо сильнее.

– Тебя должны были с этой красивой бумажкой до места проводить. Ты что, не дал на чай швейцару?

– Этому бархатному викингу? Дал.

– А тому, что внутри? Седому, в золотых очочках.

– И бородка клинышком?

– И бородка клинышком.

– Бли-ин, – протянул я. – То-то он всё мне кланялся, каналья. Слушайте, так неудобно было, всё-таки пожилой человек. Я и удрал от него поскорее. Ну да ладно. Начхать. Зато вас встретил. А это, между прочим, дорогого стоит. Давайте выпьем за знакомство.

Мы выпили за знакомство по какому-то сладкому и не сильно крепкому коктейлю, сложно пахнущему земляникой, малиной и травами. Потом немного потанцевали, потом, хоть и без того были на «ты», выпили на брудершафт и с удовольствием расцеловались – уже в губы. Мне совсем расхотелось присматривать за каким-то там дураком-китаёзой, которого неведомо где носит, а захотелось мне и дальше выпивать, танцевать и целоваться… но тут-то вся малина-земляника кончилась. Потому что, совсем как тот нечистый из пословицы, которого только вспомни – мигом является, явился и мой подопечный Сю Линь. Модный до безобразия. Был он в узкой красной рубахе, узких серебристых штанах и с коротким жёлтым «ирокезом» на макушке. В руке у него был сложенный веер, а в зубах чёрная сигарета. Он тут же принялся выламываться под музыку, и делал это классно, ничего не скажешь, а я посмотрел на часы. Близилась полночь.

По словам шефа, встреча Сю Линя с трансвеститами должна состояться в VIP-зале, а уж оттуда они двинутся в кабинет управляющего.

– Лапушки, – сказал я, становясь невыносимо серьёзным. – Чудовищно жаль, но придется нам ненадолго разбежаться. Вас не затруднит показать мне, где зал для важных особ?

– Меняешь нас на голых итальянок? – насмешливо спросила Лада.

Я в ответ выпятил нижнюю губу и задиристо промолчал в том смысле, что да, меняю, – и что?..

– Ладно, не дуйся, – сказала она примирительно. – Пойдем, провожу. Лелька, а ты останься, столик стереги.

В VIP-зале оказалось чуток спокойней, чем в зале общем. Музыка душевней, свет мягче. Змеи в террариумах были крупные и, как следствие, ленивые. Да и публика подобралась солидная, пришедшая не задницами толкаться и конечностями среди дискотечной давки дрыгать, а культурно провести вечерок в компании «Римских любовниц». Лысеющие мужчины в дорогих костюмах, многие – в сопровождении увешанных драгоценностями дам. Мужчины обратили на меня внимания чуть меньше, чем на обслугу. Женщины были значительно благосклоннее. Особенно одна, ярко-рыжая, со щучьим лицом записной стервочки. В общем-то, к ней можно было, наверное, и подсесть – сугубо для маскировки – но в спутниках у неё был такой жуткий тип, что не приведи господь свести знакомство. И уж тем более оспаривать у него право на самку.