Дорога в один конец - Конторович Александр Сергеевич. Страница 53

Вот и искомое место – небольшая лощина, протянувшаяся на юго-восток приблизительно на километр. Она изогнулась буквой «Г» и с воздуха хорошо видна, что днем, что ночью. Оттого и выбрали ее в качестве приметного ориентира. Где-то здесь должны были сбросить свой груз наши летчики. И, судя по тому, что никакой радиограммы, указывающей на невозможность выполнения данной операции, на утреннем радиосеансе получено не было, ребята со своей задачей справились. Теперь уже наше дело отыскать сброшенный груз.

Рассылаю в разные стороны поисковые команды. Тюки веса немаленького, под сотню килограммов в каждом будет – это уж совершенно точно. Поэтому для того, чтобы утащить такой подарочек, двух-трех человек совершенно недостаточно. А еще и прикрывать кто-то должен. Мало ли кто мог заметить опускающиеся вниз парашюты? И хотя поблизости немцев вроде бы не должно быть, но случайности в военном деле бывают самые разные. Иной раз и во сне такого не увидишь, что в действительности происходит.

Первые пять контейнеров нашли относительно быстро. Приволокли их в лагерь, и обрадованные минометчики захлопотали около транспортных мешков. А вот оставшиеся пришлось искать достаточно долго. Парочку обнаружили висящими на деревьях, а один – так и вовсе исчез, словно никогда его и не было. Полчаса потратили на то, чтобы распотрошить весь груз и распихать содержимое контейнеров по вещмешкам и подсумкам. Скорость нашего передвижения в результате этого существенно снизилась: ведь приходилось теперь тащить на горбу еще и минометы с боезапасом. Благо, что вместо тяжелых станкачей все пулеметчики в отряде были вооружены трофейными МГ. Хоть здесь удалось выиграть немного веса. Все-таки «максим» весит чуть не втрое больше «немца». Отмахав скорым темпом еще километров пятнадцать, ныкаемся в густом лесу, выбрасывая во все стороны парные дозоры. Нам сейчас никакой лишний шум не нужен.

– Разрешите, товарищ подполковник? – На пороге появился посыльный от радистов.

– Да, заходите! Что там у вас? Новости какие-то есть?

– Последняя радиограмма от «Лесника» получена пятнадцать минут назад.

– Содержимое? – приподнялся с места Дронов.

– «По плану. Никаких изменений нет. Четыре».

– Так… Можете быть свободны.

Когда за бойцом закрылась дверь, подполковник застегнул расстегнутый было ворот гимнастерки и перевел дух. Значит, по плану они идут? Это хорошо. Цифра «четыре» в данной радиограмме обозначала лишь то, что окружающая обстановка была относительно нормальной и никакого преследования со стороны противника не наблюдалось. А значит, и вся операция развивается пока по строго утвержденному сценарию.

Ну что ж, есть повод для звонка руководству.

– Смотри, старшина, – подбирается ко мне поближе сержант Овчарук. – Вон там, у большого куста, немцы секрет поставили. Два человека. Меняются один раз в два часа. Мы, собственно говоря, их по этой смене и засекли.

– Понятно. А все прочие где?

– С той стороны двое, посты одиночные. Патруль вдоль забора прохаживается иногда, но не регулярно. Мы еще утром их заметили. И все, больше нет никого.

– Так это ж, сержант, все-таки не госбанк. Никаких специальных мер предосторожности принимать необходимости нет. Здесь все-таки воинская часть, дураков попусту шутить еще и поискать нужно.

Штурмовые группы бесшумно разошлись по заранее намеченным рубежам. Поворачиваюсь к лежащему рядом связисту:

– Давай радио на общей частоте!

– Готовность!

Ефрейтор отстукивает на ключе цифры: 22, 22, 22.

Все, сигнал пошел. Ребята знают, что мы вышли на исходную позицию.

Когда из-за небольшого кустика, сиротливо стоящего неподалеку от забора, выметнулись черные стремительные тени, никто из патрульных, проходивших в это время по тропке, не успел среагировать даже движением брови. Тускло блеснула сталь ножа, хрустнул подзатыльником приклада висок, и два остывающих тела быстро оттащили в кусты. Прочие посты, в отличие от патруля неподвижные, тоже не успели оказать никакого сопротивления и поднять тревогу. Их попросту расстреляли из кустов из револьверов с глушителями.

Лязгнули затворы, досылая патроны в стволы. Прижимаясь к земле, скользнули к забору штурмовые группы. Никакой специальной команды к атаке не было – все роли были распределены заранее, каждый знал свое место и очередность действий. Бой вспыхнул как-то сам собой. Выходившие из казармы немцы лицом к лицу столкнулись с подбегавшими к ней бойцами. Положение фрицев трудно было назвать завидным: почти ни у кого из них оружия при себе не имелось. А пара пистолетов у офицеров серьезно на что-то повлиять не могла. Хлопнули разрозненные выстрелы, коротко рыкнул автомат, и народ сошелся врукопашную.

Обегаю здание и подскакиваю к крыльцу. Здесь уже нет никого из сражающихся. Бой рассыпался на мелкие разрозненные стычки. Перепрыгивая через лежащие на дороге тела в темных комбинезонах, врываюсь в коридор. Следом за мной, не отступая ни на шаг, топают два бойца. У них есть персональный приказ оберегать мою ценную голову. Всю жизнь думал, каково это – ходить с личной охраной. Теперь убедился: хлопотное это дело, ничего приятного в этом нет. Лишний раз не ругнешься – перед людьми неудобно. И даже в сортир ходим парой. Пока один из моих сопровождающих топчется где-то на подступах к отхожему месту, второй находится в непосредственной близости. Ясен пень, я не молоденькая девушка и с таких вещей не краснею, но ощущения все равно неприятные.

Впрочем, в данной ситуации мне это на руку. Стоит только появиться в коридоре какой-то группке очумелых фрицев, как мои телохранители тут же на это реагируют: за моей спиной отрывисто трещит автомат, и двое немцев окровавленными кулями валятся на пол. Еще одного я сшибаю сам, из пистолета. Вперед – по коридору! Где-то здесь у них должен быть штаб, я видел телефонные провода, входящие в окно. Правда, толку от связи сейчас не будет все равно: еще пять минут назад ребята перерезали эти провода в лесу. Так что напрасно будет надрываться дежурный у телефона, его слов никто уже не услышит. Уж на этом-то свете – совершенно точно.

Пинок по двери. Кувырком ухожу вниз-влево, на ходу вскидывая пистолет.

Бац!

И сползает по стене солдат, хватаясь руками за грудь. От двери грохочет автомат, свинцовой метлой сметая оставшихся немцев. Один из ребят так и остается около двери, контролируя коридор, а второй длинным прыжком перемахивает через деревянный барьер, разделяющий комнату пополам. Сухо трещат одиночные выстрелы – контроль.

– Порядок, товарищ старшина!

– Добро! Карауль здесь, чтоб до телефонов никто не добрался.

Уже вдвоем выскакиваем в коридор. Здесь, похоже, все заканчивается. Еще щелкают разрозненные выстрелы, но одно понятно хорошо: оказать организованного сопротивления нам немцы не смогли. Даже учитывая то, что это, в общем-то, тыловая часть, не заточенная под скоротечный бой, результаты у нас все равно более чем хорошие – мы слепили их менее чем за десять минут. А как ни считай, фашистов тут было чуток менее сотни. Как учит военная наука, для достижения уверенного успеха атакующие должны иметь не менее чем трехкратное численное превосходство. Здесь все вышло совсем не так. Нападавших, то есть нас, было почти в два раза меньше. Но в отличие от несчастных тыловиков у нас все были опытными, тренированными бойцами. Сколько раз мы уже отрабатывали подобный штурм… С десяток, не меньше. А может быть, и больше. И вот сейчас я могу наблюдать результат наших тренировок.

– Фоменко!

Откуда-то сбоку выскакивает мой связной:

– Я, товарищ старшина!

– Дуй в лес! Скажи капитану: порядок! Пусть в темпе гонит сюда нашу бригаду «Ух»!

– Есть, товарищ старшина! – И связной исчезает, словно нечистая сила под лучами яркого солнца. Только что был – и вот его уже нет.

Отлавливаю пробегающего мимо сержанта Копытова:

– Проверить вон те ангары! Найти всех фрицев, которые одеты в черные комбинезоны. Осмотреть! Если у них при себе окажутся какие-то ключи, изъять! Комбинезоны – те, что более-менее целые и в клочья не порванные, – снять. Все это добро собрать вон там, – тыкаю я рукой в сторону площадки под навесом.