Разговор с Вождем - Злотников Роман Валерьевич. Страница 16

И что тут отвечать? Предательство? Но чего стоит страна, которую можно разрушить простым предательством? И как тогда объяснить, откуда в ПЛАНОВОЙ экономике может появиться такое понятие, как «недострой»? Как в ПЛАНОВОЙ экономике мог появиться такой субъект, как снабженец-«толкач»? А эти пресловутые выезды в «колхоз»? В СССР даже анекдоты ходили: «Для какой цели в СССР создается группа, объединяющая математика, физика, военного, музыканта, филолога и педагога? – Для уборки картошки!» или «Ну что, у вас опять мяса нет? – У нас нет рыбы. Мяса нет в магазине напротив». До какой же степени надо было довести народ, чтобы он позволил разрушить свою страну за доступ к колбасе и шмоткам! Да что там позволил – сам же радостно и разрушил, поддержав всяких уродов, обещавших колбасно-джинсовое изобилие. И ведь как сейчас жалеем… но из песни слова не выкинешь!

– Не знаю… – вздохнул я. – Многое было. И предательство. И обман со стороны верхов. Уже после распада выяснилось, что, несмотря на победные реляции, реально не был выполнен план ни одной пятилетки. То есть во времена СССР мы этого не знали, но все равно это чувствовалось. На собственном кармане, так сказать. А вообще, версий много…

– Нет, товарищ Дубинин, ви совершенно определенно должны добраться до меня! – решительно сказал Вождь после довольно длительной паузы. – Нам определенно нужно поговорить. О многом, как я сейчас понимаю, не только о войне. Ви… ви как-то можете контролировать свой… свое перемещение?

– Нет, товарищ Сталин. – Я рефлекторно мотнул головой, словно собеседник мог увидеть мой жест. – Да даже если бы мог. У вас, на секундочку, война идет! Обстановка непредсказуемая. Мало ли что… может случиться… со мной. С машиной-то уже случилось…

– Что УЖЕ случилось? С вами или с машиной? – уточнил Сталин.

– И со мной, и с ней! – невесело хмыкнул я. – Пока я У ВАС гостил, на меня два раза бомбу сбросили. Первый раз автомобилю досталось. Второй раз мне – повезло, что в момент взрыва меня обратно, в свое время перекинуло. А «Субарик» там остался.

– Кто остался? – удивился собеседник.

– Это автомобиль так называется – «Субару».

– Иностранный? – продолжил допытываться Сталин.

– Да, японский, – кивнул я. – Вы дайте команду его поискать – он километрах в десяти от Бреста на восток. Примерно в километре от Московского шоссе. Стоит в чистом поле. Цвет – красный. Думаю, что много времени на поиски не уйдет. Автомобиль сам по себе источник интересных технических новинок.

– Хорошо, я распоряжусь! – ответил Сталин. И я услышал, как он дает команду Поскребышеву искать в означенном месте что-то похожее на автомобиль красного цвета. А после нахождения искомого объекта – немедленно транспортировать его в Москву.

– Товарищ Сталин! – позвал я после небольшой паузы. Сидящий рядом в зале ожидания старик снова дернулся. – Я тут подумал… Дайте распоряжение сотрудникам органов госбезопасности: немедленно доставить в Москву в целости и сохранности человека, который представится Виталием Дубининым и назовет пароль… Ну, допустим… «Брест сорок один…»

– Слишком… на поверхности… – хмыкнул собеседник. – Но времени выдумывать что-то более нейтральное нет. Хорошо, я немедленно распоряжусь о вашей встрече и дам приказ о доставке ко мне человека, назвавшего пароль: «Брест сорок один». Что-то еще, товарищ Дубинин? Может быть, вам нужна какая-то специальная… еда? Или медикаменты?

– Благодарю, товарищ Сталин, я неприхотлив в быту и ничем серьезным… Тьфу, тьфу, тьфу!.. не болею! – торопливо стучу три раза по дурной голове, раз поблизости нет ничего деревянного. – Может быть, только…

– Что?

– Бокальчик «Хванчкары» из ваших рук! – пошутил я.

Вождь рассмеялся:

– Договорились, товарищ Дубинин! Жду вас с нетерпением! Постарайтесь… если снова к нам попадете… добраться без происшествий! Конец связи!

– Конец связи! – машинально ответил я.

Планшет отключился. Я же еще несколько минут молча сидел, тупо пялясь на рабочий стол своего «корейца» и чувствуя себя полностью опустошенным. Вот, черт! Я же столько еще не рассказал! О конфигурации немецких войск, о дислокации немецких аэродромов, о налете на Плоешти… да мало ли о чем?! Я ж столько информации выучил за это время буквально наизусть! А, подишь ты – растерялся и…

– Товарищ… – Я вздрогнул и развернулся. Сидевший рядом со мной старик, все время разговора смотревший на меня ошарашенным взглядом, осторожно тронул меня за локоть.

– А…

– Это просто игра, – криво (а по-другому не получалось) улыбнувшись, пояснил я. – Игра такая. Я типа попаданец, а мой приятель с форума альтернативной истории типа Сталин. Вот и играем в то, чем можно помочь СССР в такой день.

– Вот оно что… – разочарованно протянул сосед, – а я-то подумал… Вдруг вы действительно с САМИМ говорите… Я бы ему тоже мог многое рассказать: и как страну рушили, и как… – Старик задумался, а я вскочил на ноги и двинулся в сторону от него, на ходу зарывшись в сумку. Потому что мне пришло в голову проверить, как там мой телефон. Первый-то раз Сталин позвонил мне именно на телефон, а сейчас почему-то на планшет…

Телефон оказался полностью разряжен. Ну еще бы – за несколько-то часов поиска сети в СССР сорок первого… Я-то, баран, его не отключил! Значит… значит, контакт идет не между нашими с Иосифом Виссарионовичем «девайсами», а именно между мной и Сталиным. А сами «девайсы» могут быть любыми.

На всякий случай я немедленно попытался вызвать абонента последнего разговора. Ну, так и думал – девайс отрапортовал о «неправильно набранном номере». Все-таки интересно: почему для звонка ко мне этот самый «номер» Сталину не понадобился? Или параллельно вызову надо сотворить молитву? Я задумчиво «пощелкал» по «иконкам» планшета, одновременно бормоча под нос «Отче наш». Как и следовало ожидать, никакого чуда не произошло – контакт не установился.

Глава 4

22 июня 1941 года,

Западный фронт

На востоке появилась тонкая розовая полоска, в стремительно светлеющем небе бледнеют звезды. Но до настоящего рассвета еще полтора часа [10]. На немецкой стороне железнодорожного моста через Буг – легкая суета. Где-то в отдалении, миновав выездные стрелки станции Тересполь, пыхтит соляровым выхлопом «Панцерцуг № 28» – настоящий немецкий бронепоезд. Накануне ему поменяли колесные тележки – с узких европейских на большие, предназначенные для широкой русской колеи. На тепловозе кто-то из шутников повесил табличку с пассажирского поезда «Берлин – Москва».

Наконец суета прекратилась – солдаты штурмового взвода заняли исходные позиции. А по деревянному настилу моста к русскому берегу двинулись три человека. Им навстречу вышел из караульной будки пограничник с сержантскими треугольниками на петлицах. Парень широко зевнул и стал внимательно смотреть на приближающихся немцев. Его поза выглядела предельно расслабленной, винтовка у ноги, но внутренне боец был предельно собран – наступал тот самый час «Ч», к которому его, лейтенанта госбезопасности из ОСНАЗа, готовили два последних дня.

– Ишь топают, суки… – тихонько пробормотал мнимый пограничник, осторожно поправляя засунутый сзади за ремень пистолет со взведенным курком и патроном в стволе.

На верный «ТТ» осназовец надеялся больше, чем на винтовку, – предстоящее боестолкновение должно пройти на предельно малой дистанции, ведь немцам необходимо захватить мост целехоньким, бесшумно вырезав полусонную охрану. Они даже не догадывались, что весь штатный караул еще накануне заменили на настоящих волкодавов из войск Особого назначения. Штурмовики шли спокойно, нагло цокая по доскам настила подкованными сапогами.

– Ну-ну, топотуны, топайте, топайте… – поощрил врагов лейтенант, делая вид, что протирает заспанные глаза.

– Леша, не переигрывай! – тихо донеслось из глубины караульной будки – там прятался напарник. – Тут пост ответственный, часовой спать не будет.