Разговор с Вождем - Злотников Роман Валерьевич. Страница 17

Между тем немцы приблизились на двадцать метров. Лейтенант принял картинную стойку с вытянутой вперед винтовкой, словно позируя для плаката «Враг не пройдет».

– Стой, кто идет?!

Услышав громкую и отчетливую команду, фашисты слегка сбавили темп. Кто его знает, этого сумасшедшего фанатика – вдруг с перепугу стрелять начнет?

– Hey, russisch! Rufen Sie die Grenze Kommissar! Dringend! [11] – проорал старший группы, продолжая идти вперед. Правда, уже гораздо медленней. И цоканье подковок не такое наглое.

– Чего? – удивился «пограничник». – Какого вам х… хм… комиссара? Сегодня выходной день, товарищ комиссар не принимает! Запишитесь на понедельник!

– Ты чего несешь, Леха?! – шипит из будки напарник.

– Спокойно! – вежливо улыбаясь подобравшимся уже на десять метров штурмовикам, тихо отвечает лейтенант. – Им все равно, что я несу: они уже покойники!

Цоканье подковок, звучащее размеренно и синхронно, вдруг сбивается с ритма – немцы готовятся к рывку. Прыгнуть, сбить с ног этого простофилю, воткнуть под лопатку нож, до времени спрятанный в рукаве.

Лейтенант Леха опережает их на секунду. Выпущенная из рук винтовка еще падает на настил, когда осназовец выхватывает из-за пояса пистолет и делает три быстрых выстрела, целясь в середину корпуса, как учил на занятиях старенький, еще из «тамошних» времен, инструктор. Немцы кулями рушатся на доски, у переднего вываливается из руки нож, у второго – пистолет.

– Стой, стрелять буду! – усмехается Леха, подбирая с настила винтовку. – Ложись, стреляю!

Из будки, как чертик из табакерки, выпрыгивает напарник с двумя «Наганами» в руках. Быстро подскакивает к немцам и четко выполняет контроль, прострелив каждому голову. Затем боец, сунув один из револьверов за пояс, свободной рукой быстро и сноровисто начинает обшаривать нагрудные карманы покойников, извлекая на свет солдатские книжки.

Еще секунда, и возле караульной будки остаются только трупы – осназовцы, выполнив свое задание, бесшумно растворяются в легком туманном мареве, покрывающем восточный берег. Не забыв, впрочем, подобрать трофейное оружие.

И только сейчас с западного берега неуверенно бахает несколько винтовок. Пули рикошетят от стальных ферм моста. Минута затишья – фашисты пытаются понять, что пошло не так. Но, даже разглядев своих убитых товарищей, продолжают выполнение заранее составленного плана. Вечная беда немецких военных – неспособность к импровизации.

Штурмовая группа бежит по мосту, но, как только солдаты пересекают невидимую черту государственной границы, по ним с двух сторон, косоприцельным огнем начинают работать четыре станковых и восемь ручных пулеметов. Затем к общему «веселью» присоединяются самозарядные винтовки Токарева. Никто из штурмовиков не добежал до конца моста – полсотни хорошо подготовленных бойцов буквально сметены автоматическим огнем. Тогда на сцене появляется «Deus ex machina» – панцерцуг. Спихивая с рельсов трупы своих солдат широким отбойником, бронированный монстр, ведя стрельбу из всего бортового оружия, довольно шустро переползает на восточную сторону. Вот колеса переднего броневагона почти касаются берега…

Вспышка бело-красного пламени под центральной секцией моста, кажущаяся в предрассветных сумерках еще более яркой, ослепляет наблюдателей с обоих берегов реки. Могучие стальные балки мостовых ферм натужно скрипят, постепенно складываясь, и вдруг мгновенно рушатся в воду. А следом за ними летит в темные волны Буга немецкий бронепоезд с нелепой табличкой на тепловозе.

Конечно же, нападения ожидали – на этот раз директива пришла в войска вовремя. К нападению подготовились. Другое дело – как подготовились? Да как могли, так и подготовились.

Невзирая на категоричность строк директивы, кто-то по привычке продолжал думать, что никакого нападения и не будет. Так… побренчат немцы оружием и утихнут. Ведь мы же кто? Правильно – непобедимая и легендарная! И воевать должны исключительно малой кровью и на чужой территории.

Из ловушки Брестской крепости войска вывели. Всего за двое суток. Надрываясь при погрузке, матерясь, вступая в словесные перепалки между представителями разных частей, сталкиваясь в узких арках ворот. Но вывели… почти всех. Многие тыловые подразделения остались – финчасть, комендачи, спецсвязь, хлебопеки, ветеринары… В каждой дивизии непосредственное участие в бою принимает примерно половина личного состава. А остальные занимаются обеспечением их деятельности. Поэтому, даже после рапорта комдивов НАВЕРХ, что войска покинули пункты постоянной дислокации в Крепости, в своем расположении остались несколько тысяч человек. Которые в силу своего специфического образования и воинской профессии (например, ветеринары) отнеслись к предупреждению коменданта гарнизона о скором нападении спустя рукава. Мягко выражаясь…

Первый залп по Брестской крепости сделали реактивные установки «Небельвельферы». В течение нескольких минут они обрушили на строения Цитадели несколько тысяч снарядов. Это было боевое крещение данного вида оружия – с душераздирающим воем, заглушающим выстрелы ствольной артиллерии, к Крепости протянулись огненные хвосты боевых ракет. На мгновение показалось, что древние стены вздрогнули…

Пространство внутри Цитадели заполнили тысячи осколков, снаряды испепеляли пустые палатки, коновязи, фуражные склады с сеном, поленницы дров, стоянки грузовиков 31-го автобата, вернувшихся в расположение всего два часа назад, после эвакуации на окружные склады очередной партии армейского имущества.

Да, вывести удалось многое и многих, и большая часть оставшихся красноармейцев встретила нападение на боевых постах, в укрытиях, с оружием в руках. Вот как раз они практически не пострадали. Основной удар приняли тыловики, которые беспечно, как во время отпуска на курорте, спали в своих казармах и после первых разрывов выскочили из теплых постелей в одном нижнем белье. После отработки всех реактивных установок во дворе Цитадели не осталось живых: взрывы, накладываясь один на другой, создавали огненный шторм, выжигающий кислород, образовали настоящий вакуум. Мягкая человеческая плоть не выдерживала такого «комплексного» воздействия.

Однако основные крепостные сооружения: казематы, казармы, редюиты, построенные в девятнадцатом веке русскими военными инженерами по всем правилам тогдашней науки – с честью выдержали артиллерийский налет. Стены дрожали, как при мощном землетрясении, но стояли! Снаряды даже не смогли их пробить! Пострадали только те сооружения, окна которых, прорубленные чересчур умными поляками во время краткой, двадцатилетней оккупации [12], выходили на запад – их охватил пожар.

Затем по Цитадели открыли убийственный огонь 1-я и 2-я батареи мортирного дивизиона 34-й немецкой пехотной дивизии. Калибр мортир – 21 сантиметр…

Раннее утро 22 июня пилоты всех пяти входящих в 10-ю смешанную авиадивизию истребительных полков встретили в кабинах боевых машин, дожидаясь сообщения постов ВНОС о приближении пересекших государственную границу вражеских бомбардировщиков. Ночь они провели здесь же, кемаря «вполглаза» под крыльями своих истребителей. Озвученный накануне приказ был как никогда прост и понятен: без предупреждения сбивать все самолеты Люфтваффе, как идущие со стороны границы, так и возвращающиеся обратно. Отдельно доводилось, что, по данным разведки, бомбардировщики, вероятнее всего, пойдут без прикрытия, так что опасаться предстояло только огня бортовых стрелков. В случае же встречи с немецкими истребителями пилотам рекомендовалось по возможности уклоняться от боя, выполняя основную задачу.

74-й штурмовой авиаполк, спешно рассредоточенный на запасные площадки с аэродрома в Пружанах, на котором в реальной истории в первый же час войны потерял все свои самолеты, также встретил рассвет в воздухе. Почти полсотни «И-15 бис» вместе с пятнадцатью «И-153» и несколькими «Ил-2» (на часть «Ильюшиных» просто не нашли прошедших переподготовку пилотов, поэтому их буквально вчера отогнали в тыл) с полной бомбовой загрузкой взяли курс на запад, к границе. Озвученный комполка приказ был незамысловат: атаковать любые обнаруженные скопления вражеской техники на крупных дорогах, препятствуя их продвижению в глубь советской территории. К сожалению, ничего более конкретного майор Васильев сообщить подчиненным не мог, не имея данных авиаразведки.