Багровые волны - Максимушкин Андрей Владимирович. Страница 39

— Говорите на русски. Это маневры?

— Не похоже.

Вслед за этой фразой Котлова, корабль накренился на нос. Подлодка погружалась.

— Черт! — выругался командир бригады. Воздух в отсеке ощутимо густел. На лбу появилась испарина. Самойлов продолжал погружение. Винты неутомимо толкали подлодку в морскую пучину.

— Всплеск по левому борту.

— Право руля.

— По отсекам смотреть в оба. Держать ход в три узла — через открытый люк слышны уверенные команды Самойлова и капитан-лейтенанта Зубко. Подлодка пытается уйти от кружащего над морем и периодически сбрасывающего противолодочные буи гидроплана.

Откуда-то донесся высокий, еле слышный противный скрежет. Поунг. Запищала струна неведомой скрипки прочного корпуса. В унисон ей отозвались переборки и шпангоуты. Полминуты, и скрипы стали громче. К разноголосью корпусных конструкций добавился тревожный шорох в трубопроводах.

Виктор Котлов невольно стиснул кулаки. Проклятье, он всю жизнь ненавидел эти звуки. Протяжный, потусторонний стон сжимаемого чудовищным давлением корпуса подводной лодки. Слышать это невозможно, человеческая психика не рассчитана на такую пытку.

Наконец палуба под ногами выровнялась. Погружение прекратилось. Корабль медленно, на малых оборотах уходил от преследования. Буквально крался на глубине. С момента объявления тревоги прошло двадцать минут. Новых всплесков не слышно. Гидроакустики скрючились над шумопеленгаторной станцией, внимательно прослушивают весь доступный диапазон. Нет, ничего не слышно.

Котлов пригладил руками волосы и вышел в коридор. Пора поинтересоваться происходящим. Сейчас контр-адмирала больше всего интересовал вопрос: что это была за летающая лодка? И какого черта с нее сбрасывали буи? Для наших патрульных самолетов слишком далеко. У Союза нет баз в западном полушарии.

Американцы или местные бразилейрос? Первым нет смысла провоцировать советских моряков. Последний вооруженный конфликт с янки приключился в 47-м году, когда американская базовая авиация с Исландии завязала драку с истребителями авианосца «Фрунзе». Якобы наши залезли в исландские территориальные воды, или американцы слишком агрессивно вели себя в зоне ближней ПВО авианосца. Черт их сейчас не разберет. Тогда обе стороны потеряли по паре истребителей, флоты и дальняя авиация были приведены в состояние повышенной готовности. Дело замяли дипломаты. Да и немцы помогли урегулировать конфликт — Гитлер публично заявил, что Германия придерживалась и впредь будет придерживаться условий Договора о взаимопомощи 40-го года.

5

Через три часа после инцидента с гидропланом Б-27 посчастливилось напороться на пару палубных бомбардировщиков. Сигнальщики вовремя заметили опасность, и подлодка успела погрузиться и сменить под водой курс. Наблюдавший за действиями команды, Виктор Котлов как бы невзначай проронил в слух:

— Скорей всего выжили.

— Стоп машинам. Акустикам бдить! — скомандовал старпом.

Похвала контр-адмирала польстила капитан-лейтенанту Зубко. Тем более, происшествие выпало на вахту старпома. Командир корабля в это время отдыхал от дежурства. Вся ответственность за корабль, экипаж и выполнение учебных задач лежала на вахтенном офицере.

— Слышен приглушенный сигнал на норд-норд-вест. Шумы быстроходного корабля, дистанция не менее десяти миль — положительно Зубко сегодня везло. Второе интуитивно принятое решение и опять верное. Если в первый раз офицер приказал погружаться, даже не дослушав до конца рапорт наблюдателя, как и положено по уставу. То сейчас идея заглушить моторы и дать акустикам "минуту тишины" полностью принадлежала капитан-лейтенанту.

— Малый вперед. Акустикам щелкнуть цель гидролокатором.

— Есть, малый вперед — ответили из кормовых отсеков — заряд аккумуляторов пятьдесят процентов.

— Вот так, и не следовало спешить с гидролокатором — проворчал Котлов.

Наблюдателю было ясно, что если на поверхности идет эсминец, и у него работает станция, то сейчас начнется охота. Почувствовав звуковые волны от гидролокатора, акустики противника будут очень злы, и посчитают делом чести подвести нахальную подлодку под свои бомбометы.

— Акустики, где доклад? — старпом нервно рыкнул в микрофон.

— Эхо слабое. Предположительно, большой сторожевик или эсминец, скорость 17 узлов. Повторяю простукивание.

— Отставить гидролокатор! — выпалил влетевший на центральный пост командир корабля — погружение.

— Мы на глубине 60 метров — невозмутимым тоном ответствовал боцман.

Старший мичман Окунев стоял возле манометров и стрелочных указателей положения рулей, внимательно разглядывая пузырек кренометра, да с таким видом, будто от этого зависела судьба подводной лодки и всего экипажа. Заслуженный, приросший к флоту боцман иногда посматривал на своих командиров с некоторой долей снисходительности. Дескать, молоды еще командовать.

— Нырять на сто метров. Командиру БЧ-5 доложить ситуацию в пятом и шестом отсеках.

— Заряд аккумуляторов пониженный — немедленно отозвались из дизельного отсека — машины и оборудование в порядке. Можем идти малым ходом пять часов.

— Хреново. Не успели зарядить — с этими словами старпом вытер со лба испарину.

Подводная лодка быстро погружалась с креном на нос. Как только стрелка глубиномера достигла отметки сто метров, боцман стабилизировал корабль рулями. Двое краснофлотцев в это время выравнивали лодку перекачкой балласта между цистернами.

Акустики докладывают, что быстроходная цель приближается. Корабль идет прямо на подлодку. Ситуация критическая. На центральном посту на мгновение повисла тяжелая гробовая тишина. Обстановка в буквальном смысле слова давила на плечи. Моряки, насупившись, склонились над своими рабочими местами. Чудовищное забортное давление камнем тяготело над людьми.

— Полный ход — в глазах Дмитрия Самойлова сверкнули искорки.

— Право руля! Стоп машине.

Разогнавшись до шести узлов, подлодка резко сменила курс и легла в дрейф.

— Эсминец по левому борту. Удаляется — в голосе акустика звучали отчетливые нотки восторга.

— Рано радуетесь. Меня так в сороковом эсминец три часа подряд мурыжил — пробурчал Виктор Котлов.

Державшийся рядом с контр-адмиралом немецкий наблюдатель согласно кивнул и вдруг быстро перекрестился. Жест фрегатен-капитана Дитриха Борхерта не остался незамеченным офицерами советской подлодки. Старпом ехидно усмехнулся и отвернул голову в сторону. Командир БЧ-4 лейтенант Бергадзе пробормотал что-то по-грузински.

— Остановился. Шумы стихли — звучит громкий шепот акустика.

— Отрубить вспомогательные механизмы — реагирует капитан второго ранга Самойлов.

Стих привычный гул вентиляции. Одновременно погасло основное и включилось аварийное освещение. «Дед» по-своему расценил приказ командира, и решил экономить электроэнергию.

— Шум. Он приближается. Левый борт. Пеленг….

Гидроакустика оборвал глухой рокот подводного взрыва. Брум. Брум. Пауза и еще один удар. Подлодку чувствительно качнуло ударной волной.

— Твою мать! — одновременно слетело с губ Котлова и Самойлова. Остальные слишком поздно поняли, что происходит.

Боцман громко ойкнул и присел, закрывая голову руками. Палуба под ногами дрогнула, качнулась, подлодка подпрыгнула, старший мичман опрокинулся набок и чувствительно приложился головой об угол кожуха блока контроля. Командир БЧ-2-3 прыгнул к пультам управления торпедной стрельбой. В голове старшего лейтенанта Владимирского была только одна мысль — найти эту гадину, и засадить ей пару приветов под киль. Только переключив приборы на режим залповой стрельбы, он вспомнил, что вообще-то говоря, идут учения. Наверху должны быть наши.

— Найн. Это не маневры — отчетливо произнес Дитрих Борхерт.

— Потом будем разбираться. Самойлов, командуй — контр-адмирал Котлов нехорошо прищурился. По его напряженному лицу и сведенным судорогой скулам было видно, что вскоре кому-то сильно не поздоровится.