Багровые волны - Максимушкин Андрей Владимирович. Страница 40

Три бомбы, и тишина. Акустики напряженно вслушивались в шумы эсминца. Неприятель прошел в пяти кабельтовых за кормой подлодки, развернулся и начал удаляться. Шум винтов опять затих. Самойлов медленно обвел взглядом отсек, громко вздохнул и потянулся к микрофону связи с постом старшего механика. На плечо командира подлодки легла тяжелая рука контр-адмирала.

— Не надо — одними губами прошептал Виктор Котлов.

— Ждем? — так же тихо отозвался Самойлов.

Полчаса показались подводникам целыми сутками. Наконец после долгих тягучих, свинцовых минут напряженного выжидания гидроакустики доложили, что эсминец дал ход и удаляется.

— Малый вперед — капитан второго ранга Самойлов прищурился, выпячивая вперед нижнюю челюсть. Он остро переживал свою ошибку. К счастью рядом оказался командир бригады и вовремя остановил молодого командира.

— Бывает — кивнул бровями контр-адмирал, он чувствовал состояние подчиненного и не хотел, чтобы тот корил себя за надуманный проступок.

Неоднократно попадавший под глубинные бомбы, Котлов знал, что решение Самойлова тоже могло быть верным. Здесь нет однозначного ответа. Опытные повоевавшие подводники действовали по большей части интуитивно, не раздумывая. Уход от корабля ПЛО это ведь поединок, дуэль двух человек с завязанными глазами, ничего не знающих друг о друге. Все делается на слух, маневрируя пытаешься предугадать встречный маневр противника. Де-факто выигрышных рецептов нет. Противник может оказаться умнее, разгадать твою хитрость, или наоборот — не понять, что ты ему за медузу подкладываешь, и тупо ударить, где не ждешь.

Только убедившись, что на поверхности чисто, командир Б-27 разрешил всплыть. Поднявшись на перископную глубину, подводники минут десять осматривали горизонт и небо через окуляры, и только затем Самойлов приказал продуть балласт. Первым делом боевая часть наблюдения и связи включила радар.

Невидимый луч обежал окружность в 360 градусов, сканируя горизонт. На экране электронно-лучевой трубки чисто, ни одной отметки. Только сейчас кавторанг Самойлов почувствовал, что с его плеч свалился тяжелый груз. Командира качнуло так что он был вынужден схватиться за планшетный столик. Сердце в груди бешено колотилось. Не смотря на свежий воздух, затягиваемый в чрево подлодки вентиляторами, в отсеке было нестерпимо душно.

Самойлов оглянулся в поисках командира бригады, но тот уже ушел в радиорубку. Котлов спешил. Он понимал, что это были не учения. И это не ошибка. Шифрование радиограммы не заняло много времени, благо сейчас есть специальные машинки. Короткий доклад о ЧП, запрос об изменениях обстановки, согласование перехода на дополнительный график радиосвязи и все это адресовалось главкому Атлантического флота адмиралу Головко.

Виктор Котлов будучи человеком опытным прекрасно знал, когда можно и нужно раздвинуть рамки инструкций, превысить свои полномочия, а когда нельзя. Сейчас был именно первый случай. Шифровка улетела в эфир и, минуя непосредственное начальство контр-адмирала Котлова в виде командующего подводными силами флота вице-адмирала Виноградова, была поймана паутиной антенн флагманского линкора "Советская Россия" и, пройдя все положенные инстанции, легла на стол командующего флотом.

В тот момент, когда адмирал Головко читал сообщение с Б-27, подлодка полным ходом шла к точке рандеву с дивизионом. Корабль отставал от графика движения, и кавторанг Самойлов решил рискнуть пробежаться в надводном положении не жалея дизелей. Не все были согласны с этим решением, старлей Владимирский тихонько пробормотал что, дескать, лучше аккуратненько, под РДП чапать, так оно спокойнее.

Бурчание командира БЧ-2-3 долетело до ушей Самойлова и не вовремя. Раздосадованный неудачно начавшимися учениями, встречей с чужим гидропланом, атакой какого-то эсминца полупиратского происхождения, а больше всего тем, что все эти безобразия творились на глазах командира бригады и немецкого гостя, командир подлодки устроил подчиненному публичный разнос. Бедного начальника минно-артиллерийской части разложили по полочкам, проперчили, пропесочили, торжественно поимели самым извращенным способом и послали в первый отсек.

— Твои бурундуки тавот жалеют, «рыбок» не смазывают вовремя, того и гляди, ржа проступит, контакты позеленеют. Вольно. Можете идти — завершив этой фразой профилактическую смазку клюзов, капитан второго ранга проводил бедного старлея уничижающим взглядом и молча повернулся к пульту управления насосами. Взгляд командира уперся в свежие сколы краски.

Теперь настала очередь боцмана. Бедняга не успел смениться с вахты, за что и пострадал. Досталось старшему мичману Окуневу за все и про все хорошее. Как заподозрил, с восхищением глядевший на неповторимое зрелище, Котлов в первую очередь за нотки превосходства, иногда проскальзывавшие в голосе Окунева и за недостаточно уважительное отношение к командирам.

По мнению Виктора Котлова, досталось людям зря, на авторитет командира они не посягали, все делали, как надо или как положено. Но вмешиваться в конфликт, принижать своим авторитетом командира корабля последнее дело. За подлодку и экипаж отвечает в первую и последнюю очередь кавторанг Дмитрий Самойлов. Ему и держать дисциплину на борту.

К району встречи Б-27 вышла с задержкой на полчаса против назначенного. Последние тридцать миль пришлось идти на перископной глубине. Хотя переход завершился благополучно, небо над головой было не так солнечно, как хотелось, над подлодкой ощутимо нависала тень угрозы. Опрос командиров подлодок по звукоподводной связи подтвердил худшие опасения Виктора Котлова. С-164 и Б-30 подверглись воздушным атакам. Капитан третьего ранга Серебряков доложил, что опознал в бомбардировщике «Авенджер». Самолет сбросил по курсу подводной лодки серию мелкокалиберных бомб.

Тревогу и неуверенность добавила шифровка с "Советской России". Полученное в назначенное время, радиосообщение адресовалось контр-адмиралу В. Н. Котлову лично, и было подписано адмиралом флота Арсением Головко. "Усилить бдительность. Возможны провокации со стороны флота США. Продолжать выполнять поставленной задачи". Коротко всеобъемлюще и понимай, как знаешь.

Наше командование умеет ставить задачи, да так, что и народная смекалка не поможет. К счастью, за успешное решение вопроса, у нас премируют ненаказанием за все то, что ты совершил, выполняя приказ. Котлову вспомнился Плимут голодного сорок первого года. Д-3 тогда стояла на приколе в плимутском порту, ждала очереди на капитальный ремонт. Экипаж жил на берегу в пригороде Плимута. Эх, насмотрелся тогда Виктор Котлов на английскую жизнь. Впечатлений надолго хватило.

Город сохранился неплохо. Бомбили его мало, при штурме не пострадал, ибо был взят за один день лихой атакой неполного полка десантников. Командовавший десантурой капитан госбезопасности Анатолий Верхотин догадался не разбрасывать свои силы в безнадежной попытке окружить город, а бил сжатым тяжелым кулаком по прямой, заставив англичан поверить, что город атакует минимум стрелковая дивизия. Говорят, у Верхотина даже было два-три танка. Разумеется английские «Валентайны». Если бы десантники не поспешили бы с атакой, то англичане быстро бы выяснили, что превосходят наступающих по численности в 3–4 раза, у атакующей стороны почти нет танков и артиллерии. Тогда десантникам в лучшем случае пришлось бы перейти к обороне. Это в лучшем случае.

После войны и подписания договора на аренду полуострова Корнуолл Плимут стал базой сначала передовой эскадры Балтийского флота, а с 44го года отдельного Атлантического флота. Бессменным комендантом базы был полковник Кривошеев, как получивший это назначение в декабре 40го, да так и приросший к городу и порту. Много воды утекло, многое поменялось в стране и мире, но ни у кого из командующих рука не поднималась сменить ставшего неотъемлемой частью Плимута заслуженного ветерана.

Много пришлось пережить коменданту и его немногочисленному гарнизону. Командование требовало: поддерживать порядок на вверенной территории, обеспечить лояльность местного населения, выловить и ликвидировать весь криминальный элемент, наладить работу порта, доков и ремонтных мастерских да еще обеспечить противодесантную оборону Плимута. Каждый пункт требовал серьезной кропотливой работы, требовал немалых средств и людских ресурсов, да еще нередко противоречил остальным требованиям.