Вопреки всему - Тэйлор Линда. Страница 41

Глава 11

На следующее утро в одиннадцать часов Луиза постучала в зеленую дверь. Достаточно поздно, чтобы Эш успел проглотить горсть таблеток аспирина, если провел в заведении «У Джона Смита» всю ночь. Любопытно, выиграла этот матч его команда? А с чего, собственно, она интересуется результатами матча и похмельем Эша?

До одиннадцати часов она успела пережить приступ тошноты и оправиться от него, а также съесть завтрак, скорее похожий на обильный ужин. Все обходилось, если она принималась за еду, как только чувствовала неприятные позывы.

Луиза ждала, сунув руки в карманы куртки. Сегодня она принарядилась специально для того, чтобы чувствовать себя уверенней. Надела красновато-коричневые сапоги: если она не станет снимать куртку, никто не заметит, что они не в тон ее юбке.

Дверь отворилась, и Луиза приготовила дежурную улыбку на случай, если на пороге появится Карен в облаке своих роскошных волос. Но появился Джинджер. Она сразу поняла, что это он, — не только из-за цвета волос, но и потому, что выглядел он столь же потрясающе, как и его сестра. Знакомство Луизы с рыжими мужчинами ограничивалось Рональдом Макдональдом и Робином Куком. Джинджер являл собой живое доказательство того, что рыжие волосы и мужественная красота вполне сочетаемы. Он был высокий и отлично сложенный, а лицо его определенно можно было назвать привлекательным. Он улыбнулся ей.

— Вы, должно быть, Луиза.

— Да, это я. Надеюсь, вы не отправите меня ни с чем.

— Нет проблем. Он пиликает у себя наверху.

— Послушайте, я не хотела бы беспокоить вас, если вы репетируете или что-то в этом роде. Может, я оставлю записку?

— Мы не репетируем. Карен отправилась с парочкой приятелей на Хай-стрит, а остальные на работе. Сам я убегаю через минуту. Он будет занят недолго, подождите и поговорите с ним сами.

Джинджер посторонился, и Луиза вошла в темную прихожую, гадая, что такое Карен отправилась покупать вместе с приятелями на денежки, на ее счастье, богатых родителей. В общем-то должно быть странно жить припеваючи и тратить деньги, заработанные другими.

— Избалованный ребенок, да?

— Извините, не понимаю.

— Карен. Ведь вы об этом подумали. Эш говорил, что вы ищете работу по контракту. И вам не слишком симпатичны люди с большими личными доходами.

— Ну, я, наверное, и сама охотно бегала бы по магазинам, будь у меня побольше денег.

— На деле Карен в полном порядке. Не судите ее слишком строго. Эш напрягается по этому поводу, но переделать ее не может. Они друг другу вполне подходят. Оба разбираются в химии, а для оркестра это самое оно. Отношения у них все равно что огни светофора, то вспыхивают, то гаснут, но десять лет — долгий срок.

Он улыбнулся светло и ясно, однако Луиза ощутила за этим нечто вроде предостережения.

— Почему бы вам не подняться наверх и не сказать ему, что вы здесь? Потом спуститесь и подождете, если хотите.

— Я его не побеспокою?

— Побеспокоите, но кто-нибудь из нас это делает хотя бы раз в день. — Он подмигнул Луизе. — Он на первом этаже. Его комната выходит окнами на улицу.

Джинджер легкой походкой удалился в кухню. Луиза постояла с минуту, глядя на узкую лестницу. Джинджер не сказал «их комната», он сказал «его комната». Но может, он так сказал потому, что Карен нет дома? Ей не хотелось, чтобы Эш открыл дверь спальни, а она увидела бы там двуспальную кровать с брошенными на нее лиловыми шелковыми трусами. Но Джинджер исчез. В конце концов, она здесь только для того, чтобы сообщить Эшу о звонке Рейчел. Чего ради нервничать? Ну спальня и спальня. Она есть у каждого. Какими бы возбуждающими ни были спальни, у нее самой есть булочка в печке, а у него подружка, по сравнению с которой Памела Андерсон выглядит старомодной. Ничего возбуждающего не произойдет в спальне у Эша.

Луиза поднялась по лестнице. Первый этаж представлял собой короткий коридор, в который выходило несколько дверей, в прошлом, наверное, белых, а сейчас грязновато-серых. Луиза двигалась с опаской, словно нерешительный вор. Пара драных нейлоновых занавесок висела на окне в конце коридора. Одна из дверей была приоткрыта, и Луиза заметила полотенце, брошенное на край ванны. Дом был немаленький, имел еще один этаж. Вполне достаточно комнат, чтобы Эш и Карен при желании могли поиметь друг друга.

Луиза втянула в себя воздух. Она шпионила за Эшем, но отказаться от этого было нелегко. Забраться бы в одну минуту в ванную, мигом снять отпечатки пальцев с керамики и исследовать в криминалистической лаборатории, чтобы определить, пользуются ли они одной ванной… Надо найти комнату Эша и постучаться. Две двери вели в комнаты, выходящие окнами на фасад здания. Если он играет на скрипке, она что-то услышит, хотя двери очень плотные. Приглушенные звуки доносились из одной комнаты. Луиза подкралась поближе и осмотрела дверь снаружи. Подняла руку, чтобы постучаться, но рука так и повисла в воздухе.

У себя дома, дав волю разгулявшейся фантазии, она думала о том, как Эш играет на скрипке. То был романтический образ одинокого блистательного музыканта, ищущего утешения в совершенстве собственной игры. Карен сказала, что он по-настоящему талантлив. Луиза заложила волосы за уши и прильнула к двери.

Звуки скрипки проникли сквозь дверь. Сначала Луиза услышала долгую, низкую, как бы дрожащую ноту, потом все смолкло. Она еще теснее прижалась к двери. Короткое молчание, потом снова звук. На этот раз менее уверенный, пронзительный, вдруг оборвавшийся. Луиза нахмурилась.

Она была не подготовлена к шумному взрыву, обрушившемуся на нее. Визг, снова безобразнейший визг, чуть ли не скрежет. Она и вообразить не могла, чтобы скрипка издавала подобные противоестественные, ужасающе немелодичные звуки.

Быть может, слова Карен об успехах Эша в Гилдхолле не более чем сарказм? Это объяснило бы раздражение Эша. Луиза решила, что все встало на место. Между Карен и Эшем возникли разногласия, которые трудно определить точно. Что, если Карен решила уязвить Эша? Причинить ему боль? Эш сказал, что играл первую скрипку в знаменитом оркестре, хоть и не распространялся об этом особо. Но этого не могло быть! Такой ужасный шум не имеет отношения к импровизации.

Это свидетельство того, что он не умеет играть, и он лгал ей. Было ли правдой хоть что-нибудь сказанное им о себе?

Изумленная, она прижала ухо к филенке и налегла на дверь всей тяжестью. Пиликанье становилось невыносимым, но вдруг прекратилось так же внезапно, как и началось.

— Адская какофония! — воскликнула Луиза и, спохватившись, закрыла рот. Слова ее прозвучали слишком громко.

Дверь распахнулась. Потеряв опору, Луиза не устояла на ногах и упала, растянувшись во весь рост. Буквально через секунду она в ужасе осознала, что уличена таким образом в подслушивании и что валяться вот так на полу в комнате Эша невероятно унизительно. С горящими щеками она с трудом встала на ноги и повернулась к Эшу, чтобы извиниться. Он стоял, положив ладони на бедра. Волосы были взлохмачены больше обычного, словно он непрестанно ерошил их, и напоминали щупальца какого-то морского животного.

— Добро пожаловать, — произнес он.

— Господи, прошу прощения, мне…

Луиза осеклась. Они были не одни. Посреди комнаты сидел мальчик, на коленях у него лежала скрипка, а на старом деревянном стуле перед ним был установлен пюпитр.

— Луиза, это Дипак.

— Привет, Дипак, — поздоровалась она, зачем-то помахав мальчику рукой, что было попросту смешно, поскольку он находился всего в нескольких футах от нее. Но ничего иного Луиза не могла придумать.

Мальчик уставился на нее долгим уничтожающим взглядом, потом вопросительно посмотрел на Эша.

— Она что, помешанная? — произнес он с сильным лондонским акцентом.

— Хотел бы об этом узнать, — ответил Эш, глядя на Луизу с веселым любопытством. — Дипак — мой ученик, Луиза. Мы закончим урок через десять минут, и я был бы рад, если бы ты подождала меня внизу.