Реквием опадающих листьев - Молчанова Ирина Алексеевна. Страница 63
Лайонел обвел свечой вокруг монеты, образовав на карте кант из воска.
Спустя минуту указал место на карте, где проступила кровь.
Теофано сейчас неподалеку от Новой Зеландии.
— Но он скоро будет тут?
— Боюсь, не завтра.
Свеча, словно от налетевшего ветерка, потухла, погрузив помещение во мрак. Лайонел отодвинул карту. Девушка положила голову ему на плечо, одной рукой обняла за шею, запустив пальцы в волосы. Она нежно гладила его, точно кота. Подобные ласки каждый раз приводили его в изумление. Чего только женщины не делали с ним за бессмертное существование, а он с ними, но вот так гладить не осмеливалась ни одна.
Катя провела пальчиком ему за ухом, спустилась по виску к шее. Он едва не растворялся в ее нежности. С ней он вновь полюбил сон. Раньше спал лишь по необходимости, чтобы восстановить силы. А теперь иногда даже жалел, что ему нет нужды делать это каждый день. Но в те недели, когда требовалось несколько часов, он приходил к Кате — она всегда ложилась с ним. Устраивалась в его объятиях, прикасалась к нему, целовала.
Порой ему хотелось другого — как прежде — жестоких игр, насилия. Но стоило этой девочке погладить его, и вздыбленная шерсть внутреннего зверя, послушная ее нежной руке, делалась гладкой-гладкой. Весь он точно превращался в жидкий шелк, неизрасходованная ярость, успокоенная, мягко стелилась внутри.
— С тех пор, как ты узнал про эти дурацкие загадки, совсем не замечаешь меня, — тихо сказала девушка.
— Замечаю, — возразил он. Хоть и понимал, что она права. Загадки, запертые в сознании его врага и соперника, не давали покоя. Днем и ночью он пытался сложить все детали головоломки и каждый раз обнаруживал лишние. Фарнезе со своими чувствами к Кате неизменно оказывался за бортом. Лайонел не видел связи между желанием старейшин свести ангела и предполагаемого беса с появлением правителя Венеции. Тот должен был выполнить какую-то особенную миссию, но какую?
Молодой человек запрокинул голову назад и закрыл глаза. Он запутался в тысяче разных версий, ни одна из которых, в сущности, не подходила.
На столе зажегся экран сотового, высветилось «Георгий».
Лайонел ответил.
Бывший друг сказал:
— У меня есть для тебя новости. — Выдержал паузу. — Из Тартаруса выступил отряд.
— Прекрасно, — процедил сквозь зубы молодой человек.
Поскольку Георгий молчал, уточнил:
— Что-то еще?
— Да… тут Стиан спрашивает, нужен ли он тебе еще?
— Нет, не нужен. Пусть зайдет завтра ко мне, я с ним расплачусь.
Георгий помолчал, но больше ни о чем не спросил, попрощался.
— Старейшины идут? Зачем? Расплатишься? Как? — засыпала вопросами Катя.
Лайонел поднялся и молча отстранился от девушки.
— Расплатишься? — повторила она.
— За проделанную работу я пообещал ему одну редкую скрипку. Когда он не занят в опере, балуется игрой.
— Мне показалось, он к тебе нер… — она не договорила, в кабинет заглянул Йоро.
— Вильям зовет вас попить с ним чаю.
— Идем, — охотно пообещал Лайонел и потянул девушку к двери. Пить «чай» с братом и его ненормальной подружкой сейчас он предпочитал куда больше, чем обсуждать, что именно попросил у него Стиан и в чем он ему отказал.
— Так сильно хочешь увидеть эту Бесс? — точно невзначай поинтересовалась Катя, когда они спускались по лестнице.
— Я ее уже видел, — обронил Лайонел.
Ничего кроме раздражения эта девица у него не вызывала.
Брат с Лизой сидели на креслах посреди гостиной, между ними располагался столик, а на нем бутылка с кровью, четыре бокала, кофейник, две кружки и тарелка с пирожными.
Йоро, перемазавшись кремом, как раз жевал одно, устроившись на полу возле своей бывшей клетки.
Вильям разлил кровь по бокалам и когда все присутствующие вампиры взяли напитки, посмотрел на оборотня и спросил:
— Не позовешь Киру?
Мальчик облизнул пальцы и выбежал из гостиной.
— Какой забавный, — прокомментировала Бесс, закидывая ногу на ногу.
Лайонел прошелся до окон и насмешливо поинтересовался:
— Когда свадьба?
— Сразу после вашей, — парировала Бесс и отпила из кружки кофе.
Молодой человек отвернулся, залпом опустошив свой бокал. С той минуты, как девица ошиблась дверью, его не оставляло нехорошее предчувствие.
А сейчас, увидев, как девчонка смотрит на брата, а тот на нее, его словно током ударило. Казалось бы, он должен быть счастлив, что Вильям нашел себе кого-то и больше не претендует на Катю. Но вместо этого его душила ненависть и все его эмоции по поводу союза брата со странной Бесс едва ли чем-то напоминали радость.
— А как там поживает твой любовник, — Лайонел щелкнул пальцами, — Ювелир, кажется? — Он устремил взгляд на Вильяма. — Или ты…
— Лайонел! — воскликнула Катя, возмущенная его бестактностью.
— Прошу прощения, это, конечно, не мое дело. Так спросил, разговора ради.
Вильям яростно сверкнул глазами.
— Она больше не станет с ним встречаться.
— Да ну? — снисходительно засмеялся Лайонел и перевел взгляд на девушку, чьи глаза из ясно-зеленых поменяли цвет на темно-синие. — Я единственный в этой комнате не верю ей, или есть кто-то еще?
— Лайонел, — повторила Катя.
Вернулся Йоро и сообщил:
— Кира не захотела.
Молодой человек вскинул бровь.
— Что значит «не захотела»?
Оборотень пожал худенькими плечами.
— Я приведу ее, — с этими словами Лайонел покинул гостиную.
Ему требовалось несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Собственные чувства его обескуражили. Злость и ненависть поселились внутри. Нечто подобное он испытывал в начале зимы, когда узнал, что брат тайно встречается с какой-то девчонкой. И теперь все снова повторялось, они оба будто шли по заколдованному кругу.
Лайонел без стука вошел в комнату Киры и, застав ее сидящей в кресле, заявил:
— У нас гостья.
— Мне бы хотелось остаться у себя в комнате.
А я бы хотел, чтобы ты спустилась в гостиную! — рявкнул он и, схватив ее за руку, выволок из комнаты.
— Отпусти, — взмолилась девочка.
Он разжал пальцы, сжимающие ее запястье.
— Исключив дорогое существо из своей жизни, якобы ограждая от некрасивой правды, ты причиняешь ему боль своим безразличием куда большую, чем могла причинить открывшаяся правда.
— Я не могу смотреть ему в глаза, — прошептала Кира.
— А как же ты раньше это делала?
Девочка опустила голову.
— Пока нечестивая мысль не озвучена, за нее стыдно лишь перед собой.
Лайонел взял ее за плечи.
— Ничего не озвучено, и это останется только между нами. Но если ты продолжишь вести себя как идиотка, которая считает, что должна быть заперта в монастыре за свою похоть, я всех просвещу на твой счет!
Она подняла на него несчастные глаза и, накрыв его руки на своих плечах ладошками, быстро заговорила:
— Я влюбилась в тебя с первого взгляда, когда Аделина привела нас с дедом к тебе. Ты ударил ее по лицу за жалость, проявленную к нам, и сказал: «Покинь мой город, вернешься, когда у меня исчезнет желание убить тебя». Подписал бумагу и поставил печать «10 лет», и Аделина переехала за город. На меня ты едва посмотрел… А я точно заглянула тебе в душу, объятую пожарами наслаждений. И мне стало так страшно, как не было, даже когда на Ленинград падали бомбы. Глядя на тебя, у меня внутри все разрывалось от горя при мысли, как больно тебе нести в себе столько безответной любви, чужих разочарований, смертей, разрушенных надежд и сожженные мечты. Потом, тебя всегда интересовали лишь разработки моего дедушки. Я же каждого твоего визита ждала как глотка свежего воздуха. Чаще всего дедушка запирал меня в комнате, когда ты приходил. Он очень уважал тебя, но говорил: «Лайонел есть зло, и маленьким хорошим девочкам, от греха подальше, лучше не попадаться ему на глаза». Бывало, я стояла за дверью и слушала твой голос…
Молодой человек отступил, скинув ее руки.
— Знаешь, сколько я слышал таких признаний?