Первая мировая война - Гилберт Мартин. Страница 50

Лорд Китченер поручил командовать сухопутными войсками союзников генералу Йену Гамильтону. Генералу предстояло руководить высадкой на Галлипольском полуострове или проследовать на корабле через Дарданеллы к Константинополю, если бы задуманная атака с моря 18 марта завершилась успехом. Прибыв в Дарданеллы как раз вовремя, чтобы наблюдать атаку с борта корабля, Гамильтон услышал, как после отступления адмирал сказал, что готов попытаться снова. Гамильтон тут же предложил высадить войска на берег и провести на следующий день совместную атаку. Как он писал в тот вечер Китченеру, «в настоящий момент ясно одно: если флот сам не справляется, солдаты должны ему помочь». Гамильтон добавил: «Военная операция должна быть хорошо продуманной и постепенной».

Планы Китченера изменились: теперь он собирался высадить на берег большую армию. Черчилль, который все еще верил в успех повторной атаки с моря, не мог переубедить флотских экспертов и с этого момента был отодвинут на вторые роли. Китченер отвечал за разработку военных планов и стал очень скрытным. Все надежды на легкую и эффектную победу флота в Дарданеллах развеялись, хотя через десять дней русский Черноморский флот атаковал форты Босфора. В нападении приняли участие пять русских линкоров, два крейсера и десять миноносцев. На следующий день им помешал туман. Два русских миноносца были затоплены немецким кораблем «Гёбен», и российский флот отступил. Сильные ветры в Дарданеллах не позволяли осуществить простейшие тральные операции. И Дарданеллы, и Босфор оставались под жесткой властью Турции.

Все надежды на быстрый распад Османской империи рухнули. Правительства Греции, Болгарии и Италии, не меньше, чем Военный совет Великобритании, воодушевленные предстоящей капитуляцией Константинополя, сохраняли осторожный нейтралитет. Румынское правительство пропустило 150 немецких морских мин на территорию Турции. Пока британские, австралийские, новозеландские и французские войска стягивались в Египте и на Эгейских островах, одни лишь русские воспользовалась тем, что еще могла дать возможная победа Великобритании над Турцией. 20 марта британское правительство подписало тайное соглашение, по которому Россия получала Константинополь и Босфор, больше половины европейской территории Турции, а также европейское и азиатское побережье Дарданелл, включая полуостров Галлиполи. В обмен она обещала поддерживать британские интересы на остальной территории Османской империи и на нейтральной полосе в Центральной Персии. Британии предстояло захватить Галлиполи; России предстояло там править.

В 1854 г., чтобы воспрепятствовать господству России над Константинополем и проливами, Великобритания развязала войну, отправив армию в Крым. В 1878 г. Дизраэли послал в Дарданеллы британский флот, чтобы не допустить русских к турецкой столице. Теперь Британия была согласна признать Россию победителем, если войска, стягивающиеся на Галлипольском полуострове, принесут ей победу.

Среди солдат, проходивших подготовку к битве на суше, был поэт Руперт Брук. Еще в учебной части он заболел дизентерией и, проходя подготовку на одном из островов, умер от ядовитого укуса москита. Его похоронили на острове в масличной роще. Четыре часа спустя его однополчане отплыли на Галлиполи.

На Восточном фронте российская армия под командованием Брусилова продолжала гнать австрийцев назад в Карпаты: 20 марта, в день, когда России тайно пообещали Константинополь и проливы, Брусилов возле Смильника взял в плен 2400 австрийских солдат. 22 марта, в Пасхальное воскресенье, в Окне в результате внезапной русской атаки черкесская конница захватила австрийские позиции. Хорватский сержант Иосип Броз (в будущем лидер Коммунистической партии Югославии, известный как Тито) был ранен штыком в спину. «Я потерял сознание, – вспоминал он позже. – Потом черкесы принялись добивать раненых, иногда ножами. К счастью, появились российские военные и положили конец этой кровавой оргии». Броз попал в плен. В тот же день пала австрийская крепость Перемышль. Застигнутые жестокой метелью, сотни раненых замерзали на полях сражений, не дождавшись медицинской помощи; старший командный состав австрийской армии спасся на аэроплане. Список военных трофеев впечатлял: 700 тяжелых орудий, 700 артиллерийских орудий и 120 000 австрийских пленных, включая девять генералов.

«Некоторые из нас не верят в то, что русские взяли столько пленных в П… – писал родным с Западного фронта лейтенант Престон Уайт, узнав о капитуляции Перемышля, и добавил: – Черт возьми, не могу произнести это чудовищное название»? [71]. На участке Уайта в то время было относительно спокойно. «Мы потеряли только одного, – писал он. – Его убили выстрелом в голову, когда он высунулся из окопа, чтобы посмотреть, сколько трупов лежит между двумя линиями обороны. Он умер, когда мы его перевязывали».

Для штаба кайзера в Шарлевиле потеря Перемышля была ударом, смягчить который могло лишь отступление британского флота в Дарданеллах. «Поражение англичан несколько смягчает последствия этой потери, – писал адмирал Тирпиц из Шарлевиля. – Но русские повсюду яростно атакуют, и австрийцы все время терпят поражения. Мы сильно обеспокоены. Ресурсы Гинденбурга на исходе». После победы в Перемышле Брусилов продолжал наступление: 25 марта он вновь захватил Лупковский перевал, взяв в плен еще 8200 австрийских солдат.

Ситуация на фронте все больше заходила в тупик, на полях сражений проливалось все больше крови, а в Петрограде и Вене, Париже, Лондоне и Берлине все громче трезвонили патриотические колокола. В те дни Альберт Эйнштейн писал из Берлина французскому писателю и пацифисту Ромену Роллану: «Когда потомки будут оценивать достижения Европы, не скажут ли они, что три столетия кропотливой культурной работы привели нас от религиозного фанатизма к безумию национализма? В обоих воюющих лагерях сегодня даже ученые ведут себя так, словно восемь месяцев назад они внезапно лишились рассудка».

На Восточном фронте наступление немецких войск нагнетало в Литве те же антисемитские настроения, что и полгода назад в Польше. Евреев снова обвиняли в том, что они тайно поддерживают Германию и с нетерпением ждут немецких войск. Начались погромы еврейских домов и лавок. Русские казаки, ненавидевшие евреев с XVII в., вытаскивали их из домов и бросали в снег. Полмиллиона еврейских беженцев, оставшихся без крова и средств к существованию, были вынуждены покинуть Литву и Курляндию в поисках безопасного убежища.

На юге командование Австрии обратилось к Германии за помощью против продолжающегося наступления русских войск. Однако до прибытия специального немецкого горного корпуса Брусилов взял в плен еще 11 000 австрийских солдат. По оценкам штаба, боевой дух австрийских солдат на линии фронта был «ниже нуля».

Попросила помощи у Германии и Турция. 26 марта генерал Лиман фон Сандерс прибыл на полуостров Галлиполи, чтобы принять командование 5-й турецкой армией, поскольку британские и французские войска на соседних Эгейских островах готовились к нападению. Под давлением Германии Болгария и Румыния позволили провезти немецкое оружие в Турцию через свои территории: дипломатический протест Великобритании ничего не дал. В Чанаккале прибыли немецкие самолеты, чтобы обеспечить Турции воздушную разведку.

Британские политики все еще надеялись одержать победу в Дарданеллах. 25 марта министр по делам колоний Льюис Харкурт разослал членам Военного совета меморандум, озаглавленный «Военная добыча», где предлагал аннексировать после победы над Турцией Месопотамию «как сборный пункт для иммигрантов из Индии» и передать Святую землю? [72] под мандат США.

В Дарданеллах, на месте боевых действий, генерал Гамильтон также ни в чем не сомневался и 30 марта сообщил адмиралу Де Робеку, что «самым разумным решением» будет возобновить атаку с моря. Гамильтон писал: «Всегда существует вероятность того, что оборона может рухнуть. Если вы достигнете успеха, убедитесь, что оставили достаточное количество легких крейсеров, чтобы они сопровождали меня во время атаки, если это будет необходимо».