Мир вечного ливня - Янковский Дмитрий Валентинович. Страница 71

– Все, ребята, – он шлепнул ладонями по коленям. – Дальше ножками. С броней нас засекут и расстреляют этими гадскими конусами. Пешком же мы вымокнем, и сканерами нас разглядеть будет в высшей степени обременительно. При этом беречься придется и плазмы, и «ежей», но вероятность самой атаки на подходе снизится многократно. Риск считаю оправданным. Другие мнения есть?

Других мнений не было. Мы выбрались через десантный люк, выстроились цепочкой и попрыгали, хлюпая ботинками, на месте. Это чтобы снаряжение осело на теле, чтобы ничего не мешало на марше. Заодно затекшие мышцы немного размять. Ливень хлестал толстыми упругими струями, вокруг простирался обычный лес – огонь от бомбежки не добрался в эти места.

– Ну, вперед, мои храбрые воины! – весело подогнал нас Цуцык и первым неспешной рысью направился в сторону Моста.

Такая неспешная рысь дается намного легче, чем бег, и даже легче, чем ходьба, поскольку за единицу времени можно преодолеть гораздо большее расстояние с затратой ненамного больших усилий. Надо только уметь двигаться правильно, правильно дышать, правильно шевелиться и даже правильно думать. Главное – не думать о самом беге. И уж тем более не думать о том, сколько уже пробежал и сколько еще пробежать осталось. И желательно не думать о тяжелой винтовке на плече. Лучше всего не смотреть вперед, потому что тогда видно, как далеко еще бежать, а смотреть надо себе под ноги. Тогда ритмичное мелькание чуть притупляет сознание, тогда можно думать о чем-нибудь отвлеченном, витать, что называется, в далеких сферах, а тело между тем само по себе бежит и бежит, отмеряя километр за километром.

Ему, телу то есть, в общем-то все равно – что бежать, что грузить картошку, что заниматься любовью. У него, у тела, счет идет на потраченные калории, и если восстанавливать их исправно, то оно и работать будет отменно. Как лошадь. Шлеп-шлеп – ботинки по грязи. Протектор хороший, почти не оскальзывается. Шлеп-шлеп. Брызги из-под ног впереди бегущего. Шлеп-шлеп. Брызги в лицо позади бегущего. Нет, бегущей – там Искорка. Ливень смывает с лица пот вперемешку с крохотными капельками грязи. Так бежать можно очень долго. Так, говорят, бегают волки – неспешной рысью. Еще говорят, что дорога в тысячу миль начинается с одного шага. Нет, тысячу миль так, конечно, не пробежать. Может быть, без винтовки… Нет, о винтовке на плече думать нельзя. Это лишнее. Черт!

Я чуть не свалился, оскользнувшись на подвернувшемся булыжнике, едва удержал равновесие, балансируя слетевшей с плеча винтовкой, как канатоходец шестом. И когда я чуть поднял лицо к небу, увидел за тучами три силуэта тяжелых рейдеров. Не поскользнулся бы – не заметил!

– Ложись! – крикнул я, падая лицом в грязь. – Воздух!

Все тут же повторили мой маневр и приняли на земле позы лягушек, по которым проехал груженый «Урал». Рейдеры медленно, чинно шли над нами на высоте приблизительно километра, время от времени полностью пропадая в серой дымке облачности. Черные, как обрывки пиратского флага. Я косился на них не двигаясь, боясь увидеть увеличивающиеся точки «ежей» или фиолетовое зарево падающей плазмы. Мне не хотелось умирать. Я даже знал, что прямо сейчас не умру ни при каких обстоятельствах, что надо будет сначала проснуться, пожить чуть-чуть, а потом уже сгореть на пожаре или получить автоматную очередь от пьяного мента, забывшего поставить оружие на предохранитель. Но даже с отсрочкой умирать мне не хотелось. Теперь, после встречи с Катей – особенно. Рейдеры медленно плыли в тучах, и я кожей чувствовал лучи их чувствительных сканеров. Только вода – главный бич и главное благо этого мира – спасала нас от немедленного разоблачения. Наконец клекот стих.

– Вперед! – скомандовал Цуцык, первым поднимаясь из лужи.

И мы снова рванули вперед. Я нутром чувствовал, что это последний рывок и последний, пусть относительный, отдых перед тяжелым боем. Вдруг как-то отчетливо стало ясно, что кого-то из нас в этот раз непременно убьют. Просто по статистике. Если укрепления Моста даже у бывалого Цуцыка вызывают содрогание, то бить нас будут крепко, так крепко, что кого-то убьют. Может, даже не одного.

«На кой черт я в это ввязался?» – в очередной раз подумал я.

Каждый раз эта мысль неуклонно посещала меня перед боем. И каждый раз я посылал ее подальше. Но умирать только оттого, что тебе приснилось, как тебя убивают, казалось невероятно глупым. Мозг сам, помимо воли, принялся искать ответ на вопрос, который в подсознании гнездился уже давно, – можно ли избегнуть неминуемой участи? Можно ли, погибнув в сфере взаимодействия, остаться живым там, в реальности? Вот, допустим, пробило тебя тут иглой от ежа. Просыпаешься утром и быстренько закатываешься в бетон, оставляя трубочку для дыхания. Вот что тогда будет? Просто умрешь? Или не сможешь закататься в бетон…

И тут воздух рвануло далеким грохотом выстрела из танкового орудия. Следом за ним второй, третий…

– Прибавить темп! – крикнул Цуцык. – Искорка, на левый фланг, Саня на правый! Андрей с Саней! Гарнитуры проверьте!

Я постучал пальцем по микрофону, после чего услышал ответный стук корректировщика.

– Раз, два, – произнесла Ирина, прежде чем вырваться из цепочки и скрыться в пелене хлещущего Дождя.

Мы с Андреем взяли чуть правее, и вскоре никого кроме него, я уже не видел. Только ливень кругом только палые листья в лужах, только воронки с водой похожие на огромные, брошенные между деревьев зеркала. В них отражалось серое лохматое небо.

Слева раздались сначала редкие, потом все учащающиеся завывания плазмоганов. Один фиолетовый шар ударил по верхушкам деревьев, отчего они вспыхнули, как серные головки на спичках. И снова ответили танки.

«Ох, будет сейчас… – с тревогой подумал я, прислушиваясь к ударам недобро ноющего сердца. – Ох, дадут нам сегодня прочихаться как следует…»

Чтобы не нарваться на передовое охранение мизеров у самого Моста, нам с Андреем пришлось описать довольно широкую дугу. На это ушли последние силы, поэтому, когда стал слышен рев танковых двигателей, мы рухнули в грязь. Сбросили рюкзаки, перевернулись на спины и жадно дышали, приходя в себя после отчаянного рывка, и жадно ловили ртами струи дождя. Но долго нежиться было нельзя – бой уже шел, так что многое зависело от того, как быстро и насколько правильно мы выберем позицию. Здесь мне на собственный опыт полагаться было нельзя, я даже не знал толком, по каким целям придется стрелять, так что пришлось всецело следовать указаниям Андрея.

– О деревьях забудь, – сразу предупредил он. – Нам потребуется высокая мобильность, так что никаких гнезд вить не будем.

– С земли цели не видно, – попробовал возразить я.

– Ничего, – недобро усмехнулся корректировщик. – Скоро увидишь все как на ладони. А пока надо подыскать водоемчик поглубже.

С этим в сфере взаимодействия проблем не было – в тридцати метрах от нас обнаружилась глубокая яма, оставшаяся на месте вывернутых корней рухнувшего дерева. Само дерево, почти полностью сгнившее от сырости, валялось рядом, а яма, понятное дело, была доверху наполнена водой.

– Цуц, ответь, – шепнул Андрей в микрофон гарнитуры.

– На связи, – услышал я голос подрывника в наушниках.

– Мы на отметке тринадцать, попроси танкистов, пусть дадут нам обзор.

– Добро.

– Что значит «дадут обзор»? – спросил я, чувствуя недоброе.

– Сейчас сюда танки пойдут, – пояснил Андрей. – А они под перекрестным огнем плазмоганов. Так что минут через несколько здесь будет выжженная пустыня, и мы увидим все цели.

– Черт! – выругался я. – А другого способа нет?

– Есть еще бензопила, – отшутился корректировщик. – Но мы ее в этот раз не взяли.

– Вот черт… – помотал я головой.

Рев танковых моторов стремительно приближался, уханье плазменных взрывов тоже. Мне показалось, что с той стороны пахнуло жаром, хотя понятно было, что это самовнушение.

По воздуху прошелестело, комок плазмы ударил в землю метрах в ста от нас, повалив два дерева и подпалив еще несколько,