Мир вечного ливня - Янковский Дмитрий Валентинович. Страница 79

Она не стала задавать лишних вопросов, а метнулась между палисадником и стеной дома, моментально скрывшись из глаз. Я же тем временем шагнул к бордюру и поднял руку. Из потока тут же выползли две машины – в желающих подвезти за деньги Москва никогда не знала недостатка. У джипа запустился мотор и зажглись фары – теперь уже никаких сомнений, что там человек Ирокеза. Я распахнул дверцу остановившегося «жигуленка» и прыгнул на переднее сиденье.

– До кольцевой за двести, – сказал я намеренно завышенную цену.

Водитель кивнул и тронул машину с места.

– Только погоди, командир, девушку за углом подберем.

Мы миновали палисадник.

– Направо!

Водитель послушно свернул.

– Тормозни.

Машина еще замереть не успела, когда я открыл заднюю дверцу и впустил выскочившую из кустов Катю.

– На фиг, я вас не повезу! – забеспокоился от таких маневров водитель. – Не хватало проблем с ментами.

– Что?! – нарочито грубо наехал я на него. – А ну повтори, как это, на улице!

Телосложения он был крупного. Что давало шанс на то, что он меня недооценит и выйдет драться. И он вышел, прихватив из-под сиденья монтировку.

– Выметайтесь, придурки! – проревел он.

– Садись на мое место, – сказал я Кате, выбираясь из машины.

Ключи зажигания остались в замке, так что мне не пришлось отбирать их у водителя. Я просто дождался, когда он замахнется монтировкой, всадил ему прямой кулаком в кадык и сел за руль. Когда я врубил заднюю передачу, Катя уже сидела рядом со мной, а хозяин машины укладывался вдоль бордюра.

Тут же из-за угла, визжа шинами, показался черный джип. Он набрал приличную скорость, ожидая, конечно, что мы начнем удирать, а вот то, что вместо движения вперед я выберу движение назад, оказалось для него неожиданностью. Мы едва не столкнулись – я на полной скорости назад, а он на приличной вперед, так что мне пришлось уворачиваться и выскакивать двумя колесами на тротуар, распугав пешеходов и со скрежетом оторвав глушитель.

Под моим управлением «жигуленок» с неистовым ревом соскочил обратно на дорогу, грохнувшись задним бампером об асфальт, и дурным снарядом вылетел на край перекрестка. Водитель джипа, поняв, что я учудил, ударил по тормозам, – а тормоза у него были хорошие, с антиблокировкой, – но все равно проскочил лишних метров пятьдесят и еще потратит время на разворот. Это дало мне необходимую фору, ведь мотор у него литражом вдвое, как минимум, больше и вчетверо мощностью. Врубив первую передачу, я с ревом, треском и визгом резины стартанул вперед, в сторону выезда из Москвы. Поток был довольно плотный, но я врубил дальний свет, что являлось понятным сигналом всякому водителю – за рулем ненормальный придурок. Они меня поспешно пропускали, в результате чего я сумел продвинуться довольно глубоко в начинающуюся пробку. Джипу такой маневр не повторить – слишком велик. Да и не любят их на дороге – не станут пропускать даже с врубленным дальним светом. Хотя джипы, насколько я помню, его и не вырубают.

– Куда едем? – спросил я Катю.

– К твоей Ирине. Она ведь в Сергиевом Посаде живет?

– А ты откуда знаешь? – напрягся я.

– Сам ведь сказал, что денег ей хватит на могилку именно в этом городе.

Я усмехнулся. От дороги отвлекаться было нельзя, поскольку требовалось не упускать ни малейшей возможности всунуться между машинами. Я глянул в зеркало – джип отстал от нас метров на триста, я хорошо видел его черную лоснящуюся крышу.

Быстро светало. Автомобильный поток монотонно рябил в глазах. Учитывая остаточное действие грибной дури, это было плохо – я чувствовал, что могу вырубиться в любую минуту.

– Черт… – ругнулся я. – Ты машину водить умеешь?

– Не знаю, – пожала плечами Катя. – Никогда не пробовала. А что?

– Вырубаюсь. Наркота эта чертова… Грибная дурь.

– Та, что возвращает вас в нужное место сна?

– Да.

– Ирина ее тоже нюхала?

– Конечно.

– Значит, если она уснет, то вернется обратно в сферу взаимодействия?

– Ну… Черт! Так вот что ты придумала! Ты что, наркотики у Фимозы взяла?

– Ага. Герыча немного. Ну, на все твои деньги.

– Плевать! Ну, молодец! Я бы никогда сам не додумался! Это же надо, какая мысль – усыпить Ирину раньше, чем она погибнет в реальности!

– Ну да. А что такого? Она уснет и попадет обратно в сферу взаимодействия живой. И если ее там по второму разу не убьют, то она и не погибнет здесь.

– Все гениальное просто. Я чувствовал, что способ должен быть. Но лучшего, чем закататься в бетон, ничего не придумал.

– В бетон тоже, наверное, можно, – спокойно ответила Катя, – Но очень ресурсоемко. Да и выковыривать ее потом оттуда… Нет, с героином определенно проще. Но ты не грузись, что сам не придумал. Для мужчины ты очень даже неглупый.

Я хмыкнул и сосредоточился на дороге, поглядывая в зеркало заднего вида. Водителю джипа приходилось туго в пробке. Туго в прямом смысле слова – еле протискивался. Корпус за корпусом он отставал, будучи вынужденным пропускать более юркие, пусть и менее мощные автомобили. Я немного воспрянул духом, хотя мне тоже было несладко – все сильнее мутнело в глазах и подташнивало. Закралась мысль, что это еще не предел ухудшения самочувствия, возможно, такой экстренный выход из сферы взаимодействия, каким нам пришлось воспользоваться, оказывал на организм пагубное воздействие. К тому же это воздействие, похоже, значительно усиливалось действием грибной трухи. Черт бы ее побрал! Во сне чуть не сдох, а еще тут продолжается. Не хватало только впилиться в какой-нибудь столб!

На пересечениях радиальных шоссе с Московской кольцевой дорогой всегда стоят милицейские блокпосты. У меня мелькнула шальная мыслишка остановиться там и впрямую попросить у ментов помощи, но уже через несколько секунд я от этой идеи отказался, еще неизвестно, кого в нашей веселой стране надо больше бояться – бандитов или ментов. Бандитам, в случае чего, хоть по ушам настучать можно… К тому же, судя по вчерашнему эпизоду, одни с другими легко договариваются. Но это все лирика, а главное состоит в том, что я управляю угнанной машиной, а Катя везет приличную дозу героина. Так что с ментами не может получиться у нас никаких добрых отношений.

Вечный конфликт государства и народа – одна из ярчайших черт России. Это в Европе как-то ладит народ с государством. Ну, если не ладит, то по крайней мере уживается. Разработали люди там организованную систему противодействия, профсоюзы, контроль над законотворчеством. У нас же – война. Государство изо всех сил давит из народа последние соки, то нагнетая идеологическую истерию, мол, мы вас защищаем, а вы нам за это платите, то переводя стрелки, мол, это не мы, это коммунальщики поднимают квартплату, а нефтяные магнаты – цены на бензин. И народ не остается в долгу – забил вообще на все, работать не хочет, потому что не видит смысла. Ну какой действительно смысл пахать по восемь часов в день, делая опостылевшую работу за двести долларов в месяц? Лишь затем, чтобы глядеть, как проносятся мимо твоей уже никому не нужной жизни черные лимузины с мигалками? А детей зачем рожать? Чтобы их угнали отбивать чью-то нефть у чьих-то наемников? Ой, радость какая… Рожайте детей, говорят… Помучайтесь, выносите их, родите. Причем не бесплатно, еще вас страховщики и медики обдерут как липку, а государство ни единой копейкой затраты не компенсирует. Потом за свои же деньги выкормите, вырастите, обучите всему. А государство потом придет на готовое, заберет ребенка, в которого ни рубля не вложило. И убьет его спокойно и хладнокровно в очередной местечковой войне, за какое-нибудь свое, государственное, добро. И попробуй не отдай ребенка! Тут-то и ощутишь силу десницы карающей, крепость решеток и мощь удара меж лопаток милицейским прикладом. Народ в России спокойный, выдержанный, добрый. И мудрый в каком-то особом, чисто русском смысле. Никто ведь не хочет прикладом промеж лопаток. Поэтому никто в прямой конфликт с государством и властью вступать не будет – не мудро это. Народ у нас просто забьет на все, перестанет работать, перестанет рожать детей и жать хлеб. Сам исхудает до темных кругов под глазами, но государство уморит до смерти. Ему ведь, государству, нужно куда больше ресурсов, чем простому народу. Это у нас такой способ воздействия на власть и законотворчество. В Европе свой, у нас свой. Тяжелый способ, ничего не скажешь, ну а что у нас в России легкое?