Танец с герцогом - Дэр Тесса. Страница 21

– Слова убийцы, – процедил Беллами.

Надев на себя маску безразличия, Спенсер поднял с ковра чек.

– Если жетон Харклифа пропал, я тоже заинтересован в розыске его убийц. Через час прошу вас встретиться со мной у конюшен, где содержится Осирис. Там все и обсудим. А сейчас… – Спенсер аккуратно сложил чек, убрал его в карман и с огромным удовольствием произнес слова, которые вертелись у него на языке с того самого момента, как Беллами ворвался в гостиную: – Убирайтесь.

– Нет, подождите. – Амелия прижала руки к груди. – Не уходите. Нам нужен шафер.

Невероятно. Спенсер ошеломленно смотрел на невесту:

– Вы действительно хотите… чтобы этот безродный хам был свидетелем у нас на свадьбе?

– И после того, что вы здесь услышали и увидели, вы все еще собираетесь замуж за этого негодяя? – встрял Беллами.

– Разве у меня есть выбор? – Амелия повернулась к Спенсеру и внимательно посмотрела ему в глаза.

– Брак еще нельзя назвать официальным. – Спенсер с трудом заставил себя произнести эти слова. – Вы еще не расписались. Я отпущу вас с миром, если вы хоть немного поверили в обвинения мистера Беллами.

Амелия с минуту задумчиво покусывала губу, а потом дотронулась до руки Спенсера. Это легкое прикосновение прогнало напряжение, и пальцы мужчины разжались сами собой. А ведь он даже не понял, что они до сих пор были сжаты в кулаки.

Не говоря больше ни слова, Амелия склонилась над приходской книгой и аккуратно и старательно написала свое имя. Подув на подпись и опустив перо в чернильницу, она выпрямилась и просто сказала:

– Ну вот.

Усмирить Спенсера было не так-то просто, но его жена только что с легкостью проделала это.

Настала очередь Лили. Она взяла перо, поставила свою подпись в одной из граф, где значилось слово «свидетель», и протянула перо Беллами.

– Думаю, вам стоит расписаться, Джулиан. Вы же знаете, каким милым был Лео. Когда ему в голову пришла идея о клубе… – Лили замолчала. – Прошу меня простить, но я до сих пор не могу говорить о нем без смеха. В общем, он основал клуб с целью обрести новых друзей. Именно поэтому в уставе сказано, что членство в клубе должно зависеть лишь от везения. Он хотел объединить людей из разных слоев общества, создать неправдоподобные союзы. Не позвольте его смерти уничтожить это начинание. – Лили вновь протянула перо Беллами. – Прошу вас. Сделайте это ради Лео. Или если не ради него, то…

Выругавшись, Беллами взъерошил волосы.

– Не просите меня, Лили.

– Ради всего святого, давайте это сделаю я, – произнес Эшуорт. Закаленный и израненный в боях солдат протиснулся мимо Спенсера. – Вот вам неправдоподобный союз, миледи.

И впрямь неправдоподобный.

– Значит, вы не считаете меня убийцей? – спросил Спенсер. Странно, что Эшуорт встал на его защиту. За всю свою жизнь Спенсер всего лишь раз едва не убил человека. И этим человеком был Эшуорт.

– Нет. – Склонившись над книгой, чтобы поставить свою подпись, Эшуорт как-то странно посмотрел на Спенсера. – Нет в вас этого.

Судя по тону, каким произносилась эта фраза, Эшуорт не слишком-то одобрял характер Спенсера. Хотя последнему не было до этого никакого дела.

– Встретимся в конюшне, – произнес он. – Через час.

Глава 7

– Пародия какая-то. – Приближаясь к конюшням в седом утреннем тумане, Спенсер еле слышно выругался.

Осирис – непревзойденный чемпион скачек в Ньюмаркете, Донкастере и Эпсом-Даунсе – содержался в грязной конюшне среди обычных гужевых лошадей.

Помещение было темным и сырым, словно погреб, а стойла – узкими и тесными. В одиноком луче света, тщетно пытавшемся разогнать мрак, роились облака пыли. Спенсер поморщился, учуяв исходившую от воды вонь. В Кембридже его конюхи дважды в день меняли животным воду, набирая ее из источника.

По приказу Спенсера грум отворил дверцу в загон, где содержался Осирис. Конь встряхнулся, повернул голову, и его ноздри затрепетали. Грум грубо дернул за уздечку, и Спенсер стиснул зубы от гнева. Будь этот недоумок у него в услужении, он давно бы лишился своей должности.

– Как его тренируют?

– Мы выводим его из стойла дважды в день. Иногда разрешаем прогуляться по двору на привязи. Он не любит, когда на него надевают седло. И злится, если к нему подходят с щеткой.

– Стало быть, вы позволяете ему диктовать свои условия, вместо того чтобы сделать наоборот?

Тихо щелкая языком, Спенсер обошел вокруг коня. Темно-гнедая шкура Осириса отчаянно нуждалась в чистке. В челке поблескивала седина – свидетельство его преклонного возраста. На правом боку виднелась проплешина. Очевидно, он часто терся этим местом о стенку стойла. Несмотря на свое плачевное состояние, Осирис оставался выдающимся образцом скаковой лошади. Его высокий мускулистый круп и длинная, грациозно изогнутая шея свидетельствовали о наличии в его родословной арабских предков. Спенсер вновь обошел коня и встал рядом с ним так, чтобы дать возможность рассмотреть себя. Спенсер удовлетворенно кивнул, заметив огонь в больших, окаймленных темными ресницами глазах коня. Осирис своенравно мотнул головой, и державший его грум едва не упал на пол. Ничто не могло сломить силу духа этого великолепного животного. «Я заслуживаю лучшего», – словно бы говорили его глаза.

– Это точно, – кивнул Спенсер. Конь норовист и испорчен. Даже опытному груму потребуется немало времени, чтобы приручить его.

Спенсер стянул с рук перчатки, сунул их под мышку и, что-то тихо приговаривая, начал приближаться к животному. Осторожно протянув руку, чтобы конь мог ее обнюхать и изучить, Спенсер положил ладонь на его холку.

– Ну вот, так-то лучше, – произнес он, слегка потрепав коня. Осирис повернул голову, явив взору Спенсера похожую на молнию белую полоску, пробегавшую от лба к носу.

Спенсеру ужасно хотелось оседлать коня и выехать на нем из конюшни. Но его и так уже обвинили в убийстве. Так что глупо добавлять еще и конокрадство к списку своих прегрешений, мысленно составляемому Джулианом Беллами.

– Святые небеса.

Спенсер резко развернулся.

Вошедший в конюшню Эшуорт присвистнул от восхищения.

– Вот чудо так чудо.

Отношение Спенсера к бывшему солдату тотчас же слегка изменилось. Не важно, из-за чего они ссорились в юности, но человек, с одного взгляда оценивший коня, заслуживал уважения в глазах Спенсера. А еще этот самый человек отличил беспочвенное обвинение от обоснованного.

– Вот он, – с гордостью произнес Спенсер. – Внук Эклипса. По женской линии он является потомком Годольфин Арабской. В Англии нет больше коня со столь же блестящей родословной. – Спенсер взял из рук грума поводья, взглядом дав понять, что тот свободен.

Эшуорт склонил голову набок, чтобы повнимательнее рассмотреть Осириса.

– Когда-то у меня был мерин. Потомок Дарли. Медного цвета с белыми отметинами. Быстрый, как дьявол. А уж норовист! Мы с ним объехали весь Девоншир. Идеальный конь для обозленного на весь свет юнца.

Спенсер ничего не сказал, но в юности он тоже провел больше времени в седле, нежели за партой.

– И что с ним сталось?

– Погиб.

– В бою?

– Нет.

Эшуорт лениво переместился на дальний конец двора, и Спенсер почувствовал, что он не хочет это обсуждать. Странно: этот человек с легкостью говорил о гибели своих товарищей, но замолк, когда речь зашла о рыжем мерине.

А может, это и не так уж странно.

– Зачем мы здесь? – спросил Эшуорт.

– Сам не понимаю. – Во двор чванливо ступил Беллами. На этот раз на нем был костюм из синего бархата. Сильно помятый, он выглядел так, словно Беллами спал прямо в нем. Или не спал. Волосы молодого человека всегда казались всклокоченными, так что и мятый костюм не должен был никого удивить. Спенсер никак не мог понять, зачем Беллами тратит столько усилий на придание своему облику крайней небрежности. Как не мог он понять и того, почему бесценного породистого коня содержат в таком ужасном месте.