Штурмовой отряд. Битва за Берлин - Таругин Олег Витальевич. Страница 24

Приникнув к мягкому наглазнику, старлей Григорий Иванов навел прицельную марку чуть выше нанесенной на бок каски декали со сдвоенными молниями и замер, привычно успокаивая дыхание. У затаившегося на балконе немецкого противотанкиста не было ни единого шанса: бронебойная девятимиллиметровая пуля «Винтореза» пробьет фрицевский «горшок» насквозь, даже не заметив преграды в виде нескольких миллиметров стали и костей черепа. Ну а мозг? Откуда взяться мозгу в голове эсэсовца? Его там по определению не имеется, в этом Гриша, у которого оба деда сложили головы на Великой Отечественной (дед по материнской линии погиб, между прочим, где-то именно тут, в Берлине!), был абсолютно убежден. Поскольку искренне верил, что те, у кого в голове есть хоть что-то, кроме нацистской идеологии и бредовых мыслей о расовом превосходстве и величии арийской расы, в СС с прочими карателями служить не пойдут…

Наконец в гарнитуре прошелестел спокойный голос Нулевого, и где-то ниже и чуть в стороне раздался знакомый звук стартовавшего «Шмеля» и торопливо застучали автоматы бойцов штурмовой группы, однако Григорий даже не вздрогнул, прекрасно зная, что именно сейчас, когда противник отвлечется, наступает его время. Снайперка привычно ткнулась отдачей в плечо, и мишень исчезла из поля зрения, скрывшись за балконным ограждением. Не теряя ни секунды, лейтенант перенес прицел на пока еще не успевшего ничего понять второго номера. Толчок в плечо, негромкий хлопок – и вторая каска обзавелась парой не предусмотренных конструкцией отверстий. Третий гитлеровец, задачей которого было подносить боеприпасы и прикрывать боевую пару фаустников, завертел головой, пытаясь понять, откуда стреляют, и это оказалось его последней в жизни ошибкой. Рвани он в комнату, мог бы и уцелеть, а так? Как говорится, кто не спрятался, я не виноват… и «Винторез» презрительно плюнул в третий раз. Убедившись, что он не промазал и правки не требуется, снайпер перенес огонь на остальные видимые с его позиции цели.

Второй дот, как и договаривались перед штурмом, уничтожила группа Родченко. Ослепив немецких пулеметчиков несколькими выпущенными по амбразурам фаустпатронами, бойцы ударили по баррикаде и подвальным окнам из стрелкового оружия, позволив огнеметному расчету подобраться на дистанцию выстрела. Несмотря на то, что штатная дальность стрельбы «РОКС-3» [10] составляла почти сорок метров, стрелять было решено максимум с десяти, чтобы достигнуть максимальной плотности струи огнесмеси и точности попадания. Расчет оказался верным, и огненный жгут выброшенной сжатым воздухом загущенной смеси мазута, керосина и бензина ударил точно в амбразуру. И следом еще раз, в соседнюю. Остаток десятилитрового баллона расчет выпустил тремя выстрелами по немецкой баррикаде, превратив ее в огромный костер, из которого выскакивали, тут же падая под ударами пуль, обезумевшие гитлеровцы в пылающей одежде.

Спецназовцы Трешникова в лобовом штурме участия не принимали – подполковник берег группу и старался избегать случайных жертв, – но и в стороне от боя не остались. Ворвавшись через проделанную саперами капитана Родченко дыру в стене внутрь выходящего на соседнюю улицу здания, они с ходу уничтожили занимавших второй этаж гитлеровских фаустников, ошарашенных взрывом и неожиданной атакой, и оказались в тылу защитников баррикады – и над головой засевших в подвале пулеметчиков. Поскольку оставлять противника в собственном тылу не стоило, подполковник принял решение зачистить и подвальное помещение, благо захваченный и экстренно выпотрошенный «язык» показал, что особых проблем быть не должно – атаки со спины немцы не ждали.

– Готовы? Тогда вперед, подчистим подвал, поможем ребятам. На рожон не лезть, это приказ. Работаем гранатами, пленные нам на фиг не сдались. Валите всех, патроны достанем, у тех же фрицев «девять-девятнадцать» разживемся. Погнали.

Приоткрыв ведущую в подвал дверь, спецназовцы забросили внутрь несколько «РГО», ворвавшись следом в затянутое дымом и кирпичной пылью помещение. Использовать тактические фонари смысла не было: проникающего через бойницы света хватало, пусть и ровно настолько, чтобы разглядеть очередную мишень. Разделившиеся на пары бойцы двигались вдоль стен, страхуя друг друга и укрываясь при необходимости за массивными потолочными подпорами, сложенными из потемневшего от времени кирпича. Снабженные глушителями «Витязи» негромко плевались огнем, добивая немногих уцелевших – большинство немцев оказалось поражено осколками гранат, давших при взрыве множественные рикошеты от стен и чугунных труб водопровода и канализации.

Сопротивление оказали лишь несколько человек, засевших в дальней, тупиковой, части подвала, и потому не попавших под удар гранатами. К счастью, они не успели развернуть в сторону стремительно ворвавшихся внутрь штурмовиков пулемет – или не решились использовать столь мощное оружие в замкнутом пространстве, предполагая отбиться из автоматов, – за что и поплатились. Спецназовец с позывным Пятый перекинул под руку «ГМ-94», разложил приклад и, выкрикнув «бойся», выпустил в плюющуюся вспышками выстрелов дымно-пыльную полутьму три термобарических гранаты, постаравшись уложить их в паре метров друг от друга. Грохнуло, ударная волна выметнула на открытое место какой-то мелкий мусор, десятилетиями скапливавшийся по углам подвала, обломки деревянных патронных ящиков и старой мебели, дымящиеся клочья успевших затлеть тряпок; под низкий закопченный потолок неспешно вполз клуб сизого дыма. Отброшенная взрывом каска в изодранном камуфляжном чехле ударилась о стену и, изменив траекторию, подкатилась к ногам гранатометчика. Мимо него скользнули две быстрые размытые тени, скрывшись в затянувшем конец помещения дыму. Парой секунд спустя ожившая радиогарнитура сообщила:

– Чисто.

– «Четные»? – голос Трешникова звучал, как водится, спокойно, даже несколько лениво, словно на тренировке.

– По правой стороне – чисто. Потерь нет.

– Левая – чисто, все целы, – не дожидаясь вопроса командира, отрапортовались «нечетные». – Захвачено два пулемета с «бэка», вроде целые. Патронов – хоть задницей жуй, уже в лентах. Разрешите отработать по баррикаде?

– Разрешаю, только не увлекайтесь, глядите, чтобы фрицы в амбразуру фаустпатроном не зафигачили. И пацанов Родченко случайно не побейте, они вот-вот за баррикадой появятся. Огонь.

Заглушая последнюю команду, загрохотали оба «МG-42», поливая огнем уцелевших после огнеметного удара защитников баррикады. На второй половине ленты один из пулеметов перенес огонь на подвальные окна расположенного на противоположной стороне улицы здания, подавляя размещенные там огневые точки. Лупили на расплав стволов, не жалея патронов, которые им все равно не понадобятся – забирать с собой трофейные «Maschinengewehr 42» никто, понятное дело, не собирался. Споро перезарядившись при помощи вторых номеров – не зря, как выяснилось, изучали в будущем матчасть, пригодилось-таки! – успели сжечь еще по пол-ленты, прежде чем заметили появившиеся на улице фигурки в двухцветном камуфляже и нагрудных кирасах.

Один из бойцов ШИСБр коротко отмахнул автоматом в сторону ближайшей амбразуры, привлекая внимание, и скрестил руки над головой, показывая, чтобы прекратили огонь. Из окон второго этажа еще раздавались короткие автоматные очереди и глухо бухали гранаты, но короткий бой уже практически закончился, штурмовая группа Родченко захватила баррикаду и сейчас добивала изрядно прореженных снайперским огнем «Винтореза» немцев внутри здания. Судя по периодически выметывающимся следом за грохотом очередного взрыва из выбитых окон клубам дыма и кирпичной пыли, а порой и всполохам жаркого мазутно-бензинового пламени, капитан в средствах не стеснялся и зря бойцами не рисковал, при первой же возможности применяя не только ручные гранаты, но и огнемет.

Понаблюдав за этим несколько секунд, Трешников отошел от бойницы, махнув спецназовцам рукой:

– Отчаянный наш капитан, представляю, как у них в ушах звенит, в обычных касках-то. Ладно, хорошего понемножку, повоевали, а теперь давайте на выход. Внимания не терять, башкой вертеть на все триста шестьдесят, еще пальнет какой недобиток в спину. Погнали. Виталик, ты чего там копаешься? – обратился он к самому молодому бойцу группы, мамлею Володину.