Между небом и тобой - Мэй Сандра. Страница 28

— Я, парень, чем угодно управлять умею, только вот маршрута не знаю. Рассказывай, по ходу подстроюсь.

Джессика осторожно покосилась на Джонни — и увидела, что он пересел в кресло второго пилота. Ни о чем плохом она не подумала, а вот то, что ее любимый умеет буквально все на свете, наполнило ее сердце гордостью. Продолжая гордиться, Джессика осторожно переползла вперед и стала смотреть через плечо Джонни на все эти рычажки и лампочки, в которых в жизни не разобраться, а вот Джонни разбирается!

Увлеченная миганием лампочек, она не замечала, как стремительно густеет вокруг самолетика тьма, как становится все труднее дышать и как изменился звук работающего двигателя. «Сессна» изо всех сил рвалась вперед, сквозь грозу, и Джонни Огилви с ужасом понимал — мотор не выдержит, сдохнет…

Полыхнуло бело-голубым и нестерпимым пламенем прямо перед глазами, загорелись оба винта, пронзительно закричала Джессика, а вслед за ней — Антонио, и тогда Джонни, отчаянно ругаясь страшными армейскими словами, вцепился в рычаг и потащил его на себя, пытаясь хоть немного выровнять самолет…

Острова ровные, билась назойливой мухой в мозгу последняя надежда. Острова ровные, море неглубокое. Можно сесть на воду, у «сессны» есть лыжи…

Потом полыхнуло еще раз и еще раз, в ушах что-то щелкнуло, и стало совсем тихо, а еще через мгновение стало еще и темно…

Он открыл один глаз и увидел голубое небо. Чуть правее — нестерпимое золото, прямо в глаз. Солнце. Часов десять утра…

Под ним было мокро и прохладно. На зубах песок скрипит. Интересно, куда подевалась ночь?

Была гроза, это он помнил. Молния ударила прямо в фюзеляж самолета. А где самолет? Джессика!!!

Джонни Огилви неимоверным усилием заставил себя перекатиться на живот, потом встал на четвереньки, немного постоял так, пытаясь унять головокружение, выяснил, что стоит на отмели и вокруг плещутся ленивые маленькие волны, потом поднялся на ноги и побрел по бесконечному белому пляжу, направляясь к симпатичной пальме, растущей футах в тридцати от него.

В голове стреляло и взрывалось, в глазах то и дело вспыхивали фейерверки, но в целом тело слушалось довольно прилично. Во всяком случае, ни руки, ни ноги не сломаны, а это главное. Теперь надо найти Джессику.

Она нашлась под той самой пальмой. Сидела на песочке и плакала, бедный его ангел, потому что рядом с ней лежал Антонио, и Джонни сразу понял, что он мертв.

Джессика подняла зареванное и распухшее лицо, длинно всхлипнула и кинулась к Джонни на шею.

— Ты… жив…

— А что мне сделается. Джесс, ты не реви, пожалуйста. Ты скажи мне, у тебя все цело?

— Да… а он…

— А ему не повезло. Все. Точка. Надо думать о живых. Ты огляделась по сторонам?

— Нет… Я очнулась вон там, на песке. Мы в море упали, да?

— Ну мы-то с тобой точно в море, а вот парнишка, судя по всему, стукнулся уже об землю.

— Джонни, его надо как-то…

— Я потом его похороню. Пойдем-ка на берег. Надо обсохнуть, оглядеться и найти воду.

— А вдруг мы ее не найдем?

— Ну как это… Пальма же есть? И вон зелени сколько. Найдем. А еды я тебе наловлю в океане сколько хочешь.

— Джонни…

— Что, малыш?

— Мы… на необитаемом острове, да?

— Ты будешь смеяться, но, скорее всего, да. Иначе нас бы уже нашли. На Багамах классные спасатели.

— Откуда ты знаешь, что мы на Багамах?

— Ну я же приборы смотрел… Мы прошли пролив Мона, потом еще минут сорок летели в грозе, сбиваясь аккурат туда, куда нам и нужно — к северу. Это Багамы, даже не сомневайся.

Джессика вдруг сердито засопела.

— Вот теперь ты понимаешь, что я была права?

— В чем же, интересно?

— А в том! Вот не полетел бы ты со мной — и что бы я сейчас делала, а?

— Да я уж понял. Ни на секунду нельзя тебя одну оставить. Ладно, чего там. Сядем в тюрьму вместе. Только учти, тебя выпустят значительно раньше…

— А давай тут жить? Всю жизнь.

— Ты первая домой запросишься.

— Ни за что! Я всю жизнь мечтала жить на необитаемом острове, а если ты будешь со мной, то мне и делать ничего не придется. Знай себе лежи и загорай…

Они разговаривали, чтобы заглушить тревогу, и брели по белому песку, обнявшись, чтобы не упасть. Солнце припекало все сильнее…

Остров оказался совсем маленьким. Судя по всему, во время штормов он почти полностью скрывался под водой — по всему периметру его окружала широкая песчаная отмель. Лишь в самой середине острова находился небольшой холм, густо заросший самой разнообразной растительностью — и трава, и кустарники, и деревья словно условились не мешать друг другу и честно поделить крошечную территорию.

К счастью, под деревьями обнаружился родник, и Джессика смогла напиться вдоволь. Джонни тем временем задумчиво срывал с дерева маленькие зеленые плоды и смотрел на океан. Плоды по вкусу напоминали сладкое мыло, но голод немного утолили, после чего новые робинзоны уселись в тенечке, чтобы обсудить создавшееся положение. Джонни мрачно изрек:

— Главное, чтобы нас нашли до того, как начнется шторм. Иначе нас просто смоет.

— А когда он начнется?

— Ну рано или поздно, я полагаю. В это время года они не редкость, шторма-то…

— Я думала, Багамы все обитаемые.

— Сама видишь, тут ничего нельзя построить. Он слишком маленький, почти целиком уходит под воду. Сюда наверняка катают туристов позагорать, половить рыбу — но не больше.

— Ох, когда же они приплывут…

— Если парнишка успел включить позывные — довольно скоро. Мы сейчас с тобой разведем костер и будем рыбу ловить, вот что.

Джессика задумчиво оторвала широкий лоскут мха от корня дерева, возле которого они сидели, и совершенно спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, сказала:

— О, гляди-ка! Сундучок…

Это был именно сундучок — размером всего лишь с ноутбук, высотой… с два ноутбука. Металлический. Украшенный какими-то листочками из жести, стилизованный под старину — типичный «подарок с Кариб». Лежал он здесь явно давно — жестяные части проржавели и местами истлели.

Джонни открыл сундучок, поддев крышку лезвием своего складного ножа, и Джессика восхищенно вздохнула.

Колье из аметистов. Изумрудные серьги. Ожерелье из нескольких рядов золотых монеток. Браслет с голубыми топазами и жемчугом. Рубиновое колье. Серьги с жемчугом. Бусы из жемчуга. Мужской перстень с опалом. Коралловое ожерелье…

Всего набралось двадцать три вещи. Оправа везде — золото. Работы старинной, но не очень — начало двадцатого века, конец девятнадцатого. Джессика немного разбиралась в таких вещах, потому что бабушка — папина мама — обожала драгоценные камни и прекрасно в них разбиралась.

Джессика поправила золотое ожерелье — оно ей понравилось больше всего — и подняла сияющие глаза на мрачного как туча Джонни.

— Это же наше, да? Мы не должны никому это отдавать?

— Для начала это надо отсюда как-то увезти. У нас ни вещей, ни рюкзаков, ни сумок.

— Я могу надеть это все на себя…

— … А я скажу, что ты — моя рождественская елка. Нет уж. Лучше перепрятать сундучок в другом месте и вернуться сюда… когда выйдем из заключения.

— Джонни, ты пессимист. Ну что плохого ты мог сделать? Разбил витрину? Ушиб хулигана до смерти?

— Мне светит лет десять, к твоему сведению.

— За что? Ну брось, Джонни, расскажи мне.

Он вскинул на Джессику свои горячие карие глаза, помолчал, а затем начал говорить — медленно, с трудом подбирая слова.

Армейские друзья — это на всю жизнь. Джонни Огилви понял это еще в армии. Отличные подобрались ребята у них во взводе! Пабло Каррерас был самым отчаянным, а Сай Беллами — самым веселым. Клоун Сай — так его и командиры звали.

После армии всех раскидало по стране. Джонни сменил дюжину разных специальностей, даже в колледже пытался учиться, но как-то не пошло…

Пять лет назад Сай объявился на горизонте. Точнее, подсел к Джонни в один прекрасный день в баре. В то время Джонни устроился летчиком на гражданский аэродром в Финиксе, штат Аризона. Перевозил почту, разные хозяйственные грузы, иногда даже деньги местных банков… Финикс — вполне приличный городок, но встретить здесь Сая Джонни не ожидал.