Цепные псы пантеонов - Чубаха Игорь. Страница 32

– Рентген повреждений костей не показал, – забубнил шагнувший следом за оберстом костоправ – вольнонаемный доктор Штагель – Но присутствует восьмидесятипроцентное ограничение движения голеностопа. Насильное же разгибание голеностопа влечет за собой непереносимую боль в области ахилла и в области разгиба. При этом опухоль прогрессирует.

– Диагноз? – оберста так и тянуло взглянуть на наручный хронометр, чтоб прояснить, сколько секунд оттикало после громогласного приказа. Но сминать парадный ритуал старый оберст не желал: это были его родные солдатики, его бойцы, его почти сыновья, пусть начальство играет в совсем иные игры.

– Похоже, удар был нанесен заклинанием Рыбьей кости, я бы даже рискнул сказать, кельтским вариантом проклятия. Начнем терапию сразу после развертывания «Старшей Эдды» по новому адресу.

– Мы еще повоюем с тобой на пару, сержант Ланолог, – произнес оберст, похлопав бойца по укрытому больничным одеялом плечу. На этот раз Харви Файнсу удалось найти подходящий тон, немного командирский, немного отеческий. Оберст прокашлялся и снова стал суров. – Сержант Ланолог Горпожакс, от командования «Старшей Эдды» поздравляю вас с присвоением внеочередного воинского звания форт-сержанта и за действия, обеспечившие бесперебойную работу Окна в лето, награждаю Орденом шестнадцати рун второй степени.

Сержант Горпожакс нашел силы на минутку забыть о боли и улыбнуться, ведь на него все смотрели: и соседи по палате, и оберст с эскулапом, и медсестра Оявка – смазливая ведьма с финно-угорской кровью. Воспользовавшись моментом, весьма довольный собой, еще смакующий послевкусие собственного триумфа, еще не остывший от позиции, когда все улыбались только ему, рядовой эльф Тесен запустил шаловливые ручки медсестре сзади под халат. Та взвизгнула и отвесила герою звонкую оплеуху. Хотя, признаемся, глазки ее при сей экзекуции таки озорно блеснули.

Оберст оглянулся, легко по красным рожам виновников шума отгадал, в чем дело, но промолчал. И тут снова раздался голос:

– Всему контингенту «Старшей Эдды»! Пятиминутная готовность к эвакуации цитадели!!! Сущностям, не участвующим в ритуале, следует занять места по расписанию «Вальпургиева ночь». Сущностям, завязанным на местность, приготовиться к реинкарнации!!!

Доктор Штагель – ну, конечно же, пенсне в нагрудном кармане старомодного сюртука под наброшенным на щуплые плечики крахмальном халате; конечно, усики щеточкой и плешка на девяносто процентов макушки. И, самое характерное, желтые умные глазки, будто работающие на слегка подсевших батарейках «Энерджайзер» пальчиковые фонарики. Так вот – доктор Штагель явно занервничал, но старый эльф Харви Файнс еще не закончил визит к своим гренадерам. Не обращая внимания на засуетившийся медперсонал, он переместился к следующей кровати:

– Здравствуй, Рерьюк, как себя чувствуешь? – здесь в голосе старого эльфа уже не оставалось даже на йоту официоза. – Все не было случая поблагодарить тебя, не от имени командира, а от имени такого же, как ты, эльфа.

Боец Рерьюк лежал на боку лицом к выбеленной известью стене, на обращение он даже не шевельнулся. И избранная этим, самым крепким, надежным и, чего там, лучшим головорезом из возлелеяного оберстом отряда персонажем поза пахла великой тоской. Может, Рерьюк спал, может, был без сознания?

– Общее состояние тяжелое. Сознание заторможенное. – Влез с комментариями костоправ Штагель. – Кожные покровы бледные, цианотичные, сухие. Отмечается выраженный цианоз носогубного треугольника, ушных раковин. – Доктор потихоньку увлекся. – В прекардиальной области грудной клетки визуализируется кровоподтек и ушибленная рана. Пульс – сто ударов в минуту, аритмичный. Частота сердечных сокращений соответствует пульсу. Артериальное давление на обеих руках – восемьдесят на шестьдесят. Дыхание – двадцать четыре дыхательных движения в минуту. При аускультации правого легкого отмечается резкое ослабление везикулярного дыхания. Хрипов нет. Живот при пальпации мягкий, безболезненный. Симптомов раздражения брюшины нет. Тошноты, рвоты не отмечалось. Менингеальных симптомов нет.

– Короче, герр Штагель? Нам всем еще по изоляционным коконам надо успеть спрятаться. – Оберст уже мысленно читал донос, который на него не преминет накатать герр Штагель за близкую к рискованной ситуацию с отступлением от штатного плана эвакуации.

– Воин получил удар тупым предметом в прекардиальную область. Кризис миновал, со дня на день пойдет на поправку.

– Он меня слышит?

– Однозначно сказать не могу. – Поджатый временем эскулап уже не скрывал свою враждебность к по должности здесь главному.

– Ладно, – посуровел оберст, – воин Рерьюк Графий, от имени командования «Старшей Эдды» и от себя лично поздравляю с награждением Орденом шестнадцати рун первой степени и... – рука оберста скользнула под обшлаг парадного мундира, где у сердца хранилась самая ценная из сегодняшних наград, – именным кинжалом милосердия [18] дамасской стали. – Скорее похожий на стилет кинжал торжественно сверкнул в руке.

– Всему контингенту «Старшей Эдды»! трехминутная готовность к эвакуации цитадели!!! – загремело со всех сторон.

И, конечно же, на головы присутствующих посыпалась лептами побелка – стены не могли не затрепетать от такого шума. Наверное, оберст Харви Файнс хотел еще что-то сказать, но так уж получилось, что эвакуация поторопила. Харви положил орден и кинжал на исцарапанную тумбочку у изголовья кровати и похлопал воина по плечу.

Где-то он играл роль командира, где-то был искренен, только... После второго хлопка эльф Файнс отдернул руку, будто его ужалило током:

– Да ведь он холодный!

Доктор протиснулся вперед, бормоча под нос что-то вроде: «Не может этого быть, кризис миновал, артериальное давление на обеих руках – восемьдесят на шестьдесят...» с видом профессора, у которого не удался лишь один из большой серии физических опытов.

– Да, он мертв, – потрогав лоб отвернувшегося к стенке Рерьюка Графия, нехотя признал эскулап.

За этот профессиональный цинизм Харви готов был профессиональным ударом меча рассечь докторишку от правого плеча до промежности. Но вместо этого старый оберст лишь чуть не сжег костоправа Штагеля взглядом.

– Всему контингенту «Старшей Эдды»! двухминутная готовность к эвакуации цитадели!!!

И хотя времени оставалось в такой обрез, что лучше брызгать вскрытыми венами, старый эльф не пожадничал парой секунд, дабы собрать и кинжал, и орден с больничной тумбочки, и положить в кровать рядом с холодным телом:

– Я благодарю тебя, герой Рерьюк, ведь не возьмись ты в ледяном аду за огнемет, в «старшую Эдду» не вернулся никто бы из нас, – чуть не сорвался от надрыва голос Харви.

Все. Затягивать ритуал дальше было столь опасно, будто цедишь вместо джин-тоника концентрированную серную кислоту. Сущности, опоздавшие при эвакуации, считаются «пролетевшими». Если верить Буддам, они имеют право воплотиться снова лишь в самых низких носителях жизни – то ли траве, то ли букашках.

Харви кивнул персоналу, дескать, все свободны. Штагель, не стесняясь, облегченно вздохнул и произвел руками нужные пасы. Из ниоткуда на потолке над Штагелем, медсестрой-ведьмой Оявкой и двумя ассистентами эскулапа возникли колоритные гроздья из копошащихся паучков – не птицеедов, не крестовиков, не скорпиошек, а вполне заурядных каракуртов или им подобной серости. Не мешкая, паучки осыпались вниз дождем и бодренько засновали по, наконец, покорно замершим фигурам, оплетая космами паутины.

Те же пасы произвел и оберст. Теперь паучьи скопления вылупились прямо из покрывающей потолок извести над самим Харви и его ворочающимися по койкам бойцами. Хлоп, и паучки обсыпали погоны Файнса, словно перхоть. Раз, и паучки засновали по вертикали, создавая для оберста персональный герметичный кокон-скафандр из паутины. Обделенный вниманием паучков остался один почивший Рерьюк. Когда «Старшая Эдда» перебазируется, и контингент покинет изоляционные коконы, их на больничной койке встретит похожий на пепел из крематория прах героя.