За горным туманом (др. перевод) (ЛП) - Монинг Карен Мари. Страница 15

— Давай, начинай, — ободрил ее Хок.

Ублюдок. Он знал, что она хотела поцеловать его.

— Я знаю, что ты не хочешь целовать меня, девушка, но ты должна, если хочешь свой кофе.

— А если я этого не сделаю?

— Ты не получишь кофе. — Он пожал плечами. — На самом деле, это небольшая плата за него.

— Я не думаю, что это именно то, что имела в виду твоя мать.

Он рассмеялся, низким, чувственным мурлыкающим смехом, и она почувствовала, что ее соски напряглись. О Господи, он опасен.

— Моя мать несет половину ответственности за мое появление на свет, так что не возводи ее в ранг святой, сердце мое.

— Прекрати называть меня «сердце мое». У меня есть имя.

— Да, и это имя — Эдриен Дуглас. Моя жена. Будь довольна тем, что я предлагаю тебе обмен одного на другое, а не просто беру то, что принадлежит мне по праву.

Она с быстротой молнии схватила его за руку и запечатлела на ней требуемый поцелуй, затем отбросила ее обратно.

— Мой кофе, — потребовала она.

Темные глаза Хока бурлили от нетерпеливой чувственности.

— Очевидно, девушка, мне предстоит научить тебя тому, как надо целоваться.

— Я умею целоваться!

— О? Возможно, тебе следует продемонстрировать свое умение еще раз, потому что если ты называешь это поцелуем, то я потребую более высокую цену. — Он улыбнулся ей, его нижняя губа приглашающе изогнулась.

Эдриен закрыла глаза, чтобы не видеть эти совершенные губы, и поняла, что сделала серьезную тактическую ошибку, точно в тот момент когда ее веки, затрепетав, сомкнулись. Хок обхватил ее лицо руками и прижал ее спиной к стене, загнав ее в ловушку своим телом. Эдриен немедленно открыла глаза.

— Я не для того закрыла глаза, чтобы ты поцеловал меня! — возмутилась она, но ее протест смолк, когда она встретила его взгляд. Его настойчивые черные глаза затуманивали ее разум, заставляли ее желать удовольствия, которое он предлагал, но она знала, что не должна поддаваться ему. Эдриен попыталась освободиться из его рук, но он крепко сжимал ладонями ее лицо. — Хок! Я не думаю…

— Да, ты думаешь об этом, девушка, и слишком много, — прервал он, пристально и насмешливо глядя на нее. — Так что прекрати думать на мгновение, хорошо? Просто чувствуй. — Он стремительно поцеловал ее, воспользовавшись эротическим преимуществом того, что ее губы все еще были приоткрыты в протесте. Эдриен толкала его в грудь, но он не обращал внимание ее сопротивление.

Хок запустил руки в ее волосы, запрокинув ее голову назад, чтобы углубить поцелуй, его язык исследовал ее рот. Его губы были требовательными, его объятия — собственническими и сильными, и когда он прижал свои бедра к ее телу, он был настойчивым, безусловным самцом. Он бросил ей вызов своим поцелуем, безмолвно требуя, чтобы она признала напряжение и страсть, которые существовали между ними — страсть, которая способна сжечь одно нежное сердце дотла или соединить два сердца в одно. Желание сотрясло ее с такой силой, что она застонала, смущенная и испуганная. Эдриен знала, что очень опасно наслаждаться его прикосновениями, слишком рискованно было позволять то, что может стать вошедшим в привычку удовольствием.

Большой палец Хока гладил уголок ее рта, заставляя ее полностью капитулировать перед ее мастерством. Возбужденная, любопытная, не имея сил сопротивляться, Эдриен уступила. Поцелуй, которым он вознаградил ее, заставил ее задрожать; этот поцелуй обещал разрушить ее оборону.

И что тогда будет с ней? Она снова будет уязвима — снова станет игрушкой для красивого мужчины.

Руки Хока соскользнули с волос Эдриен и обхватили ее груди, последовавшая за этим влажность, появившаяся у нее между бедер, испугала ее и она поняла, что теряет над собой контроль. Эдриен дернулась, решив, что не будет еще одним завоеванием для этого бесстыдного бабника.

— Отпусти меня! Ты сказал, один поцелуй! Это не было частью сделки!

Хок застыл. Он отодвинул голову, его сильные руки все еще сжимали ее грудь и он пристально, почти со злостью, разглядывал ее лицо. Что бы он не искал на ее лице, она смогла сказать, что он не был доволен тем, что увидел. Вовсе не был доволен.

Он изучал ее широко раскрытые глаза еще в течение некоторого времени, затем повернулся к ней широкой спиной и схватил горсть кофейных зерен.

Эдриен раздраженно терла губы, словно она могла смахнуть длительное, незабываемое удовольствие его прикосновения. Когда они вышли из кладовой и пошли по длинному коридору, в молчании, отказываясь смотреть друг на друга, Хок завернул кофейные зерна куском ткани и засунул их себе в спорран.

Только пройдя Большой Зал, он остановился и она, как будто была привязана к нему, тоже остановилась.

— Скажи мне, что ты это почувствовала, — приказал он тихим голосом, но они все еще не смотрели друг на друга. Она рассматривала пол в поисках следов пыли, а он изучал потолок, пытаясь увидеть паутину.

— Почувствовала что? — смогла произнести она недрогнувшим голосом. Поцелуй, на котором можно построить мечту, большой красивый мужчина?

Он притянул ее к своему телу, не смущенный тем, что она отвернулась от него, наклонил голову и покрыл поцелуями верхнюю часть ее груди, там, где она выступала над низкой линией выреза ее платья.

— Прекрати это!

Он поднял голову, с замешательством на потемневшем лице.

— Скажи мне, что тоже это чувствуешь!

Она пребывала в состоянии неопределенности, полном возможностей. Но это состояние перешло в неуверенность, и к ее огорчению, момент был упущен.

— Я? Я просто думала об Адаме.

Как могут глаза человека в одно мгновение измениться из пылающих и напряженных в холодные и пустые? Как может такое открытое лицо стать таким замкнутым? Благородное лицо превратиться в такое дикое?

— Если в следующий раз, после того как я дотронусь до тебя, ты снова скажешь такую же глупость, то я не отвечаю за свои действия, девушка.

Эдриен закрыла глаза. Скрой это, скрой от него, не показывай ему, как он затронул тебя.

— Никакого следующего раза не будет.

— Следующий раз будет каждый день, Эдриен Дуглас. Ты принадлежишь мне. И ты до сих пор испытываешь мое терпение. Адам может быть выслан отсюда. Любой человек может быть выслан. И кофе тоже может быть выслан. Я контролирую все, чего ты можешь захотеть. Я могу быть очень любезным с тобой, если ты проявишь готовность к этому. Единственная вещь, которую я не смогу обсуждать с тобой — это Адам. Так будь добра, попытайся поладить со мной, все что я прошу, это оказаться от Адама и никогда не говорить мне про него. Если ты выполнишь эту маленькую просьбу, я не потребую ничего кроме цены за кофе каждое утро. И я обещаю, что я не сделаю эту цену слишком высокой.

Поцелуй был слишком высокой ценой. Слишком опасным сам по себе.

— По какому праву…

— По праву силы. Это достаточно просто.

— Грубая сила…

— Не пытайся заставить меня чувствовать себя виноватым. Спроси мою мать. Это не работает.

Так, так. Никакой галантности нет и в помине, заметила она. Но в целом, сделка, которую он предложил, была более разумной, чем мириад других возможностей. Он мог потребовать все свои супружеские права, а не один маленький поцелуй каждое утро. Она сможет это пережить.

— Поцелуй каждое утро? Это все, что ты хочешь в обмен на то, что я не буду упоминать Адама в твоем присутствии? И я буду получать свой кофе каждый день?

— Держись подальше от Адама. Не допускай того, что я найду тебя рядом с ним. Даже не произноси его имени при мне.

— За поцелуй каждое утро? — Она должна быть твердо уверена, что эти слова будут для него законом.

— За выполнение моей просьбы каждое утро.

— Это несправедливо! Что это вообще будет за просьба?

Он рассмеялся.

— Кто сказал тебе, что жизнь справедлива? Кто ввел тебя в такое заблуждение? И полагая, что мы женаты и альтернативой моему любезному предложению является полное выполнение супружеских обязанностей, какое право ты имеешь пререкаться из-за того, что справедливо?