Поплачь о нем, пока он живой - Батршина Лилия Валинуровна. Страница 8

— Да, лишь бы от меня сбежать, — скривился Бьёрн. — Будто я кусаюсь! Или все же страшный такой? Ладно, все, теперь уже ничего не изменишь, так что спи давай. Завтра с утра, может, больше повезет…

— А ты бы себя на мое место поставил, — проговорила Любава, убирая мешочек и заворачиваясь в плащ. Закрыла глаза. — Поставили перед фактом: выходишь замуж. Ты и не думала об этом в семнадцать лет, а тебе — нате. Выдали — как выгодную сделку провели, непонятно за кого, заранее за тебя все решили, а ты только подчиняться должна. Жениха только накануне свадьбы показали, да и то… сразу поняла, что он от тебя не в восторге… Каково, а?

— Думаешь, мне этой свадьбы очень хотелось? — в свою очередь вздохнул Бьёрн. — Но начали пилить со всех сторон, мол, несолидно королю без жены, свергнут и далее, далее… даже Гилрэд туда же. Пришлось соглашаться. А тут ещё выгодный военный союз… У меня было выбора не больше, чем у тебя.

— Да уж, — Любава приподнялась и посмотрела на него. — Товарищи по несчастью.

Бьёрн криво усмехнулся в ответ.

— Спи давай.

— Сплю, — послушно кивнула Любава и легла, подложив под голову руку и завернувшись с носом в плащ. — Спокойной ночи.

Бьёрн что-то неопределенно хмыкнул в ответ…

…Стоило Любаве только задремать, как сквозь её веки пробилось неясное золотое свечение. Девушка поморщилась и натянула плащ на голову, прячась от света.

— Только не говорите мне, что уже утро…

Свечение испуганно отдалилось, девушке показалось, что она слышит какой-то тонкий, едва различимый голосок. Потом, когда Любава замерла, свет снова стал ярче. "Нет, это явно не утро… — подумала девушка, окончательно проснувшись. — И что это тогда?" Любава открыла глаза и поморгала. Свечение пробивалось даже сквозь плотную ткань плаща. "Что это такое?"

Присмотревшись, в ореоле свечения можно было разглядеть миниатюрную крылатую фигурку. А рядом ещё и ещё… Они окружили всю поляну, только Бьёрна облетали стороной, то ли их пугал его меч, лежавший рядом с левой рукой, то ли ещё что… Как бы странно это не звучало, но, похоже, это были феи…

— Ой… — прошептала обескураженно Любава, чуть выглянув из-за плаща. Уж что-что, а такого от леса она точно не ожидала…

Увидев, что она пошевелилась, феи испуганно отпрянули, но не разлетелись, удерживаемые любопытством.

— Кто вы? — тихо-тихо, так, чтобы ненароком не испугать удивительных существ, спросила девушка. — Откуда?

Феи переглянулись между собой, что-то тихо защебетали и засмеялись. Одна из них осторожно подлетела к Любаве, дотронулась ручкой до её волос и испуганно отпрянула, озорно смеясь. Девушка вздрогнула и тоже неуверенно улыбнулась. Феи засмеялись все вместе — как будто колокольчики зазвенели, слетелись в центр полянки и закружились там в своем удивительном, неподражаемом танце. Любава вылезла из-под плаща, завороженная невероятной красотой, и в её глазах и в волосах засверкало маленькими звездочками свечение…

Вдруг от дерева, у которого лежал Бьёрн, послышался громкий стон. Феи испуганно замерли и в один миг, разлетевшись в разные стороны, растворились в ночной мгле. Любава вздрогнула и обернулась.

С Бьёрном происходило что-то странное. Лицо исказилось, будто болью, сквозь стиснутые зубы прорывался стон, его всего как-то непонятно дергало в разные стороны, левая рука сжалась на рукояти меча… "Как кошка во сне", — вдруг подумала обожавшая этих независимых существ Любава. И тут же поняла: похоже, Бьёрну снился кошмар. Встала и, не заметив постепенно охватывающего все её волосы сияния, оставшегося от фей, подошла к нему…

" — Предатель!!! — худой тщедушный парень с яростным, ненормальным блеском в глазах кинулся на высокого сильного мужчину в домашнем халате, с алебардой в руках, занося меч для удара. Мужчина, захваченный в своем доме врасплох, сжал зубы и без видимого труда отбил удар древком.

— А ты как был глупцом, так и остался! Эти годы, за которые ты, говорят, вырос, не пошли тебе на пользу! — крикнул он, пытаясь вывести противника из себя, заставить его раскрыться.

Но злить парня, казалось, уже дальше некуда. Он прыгнул вперед, не обратив внимания на пропущенный удар, и вонзил меч в тело противника. Потом ещё. И ещё, как одержимый. И сам упал на колени, наконец почувствовав боль и прижав ладони к окровавленному лицу…"

…Бьёрн резко сел, широко открыв глаза и судорожно хватая воздух ртом. Левая рука невольно потянулась к шраму на лице. Попутно он отметил, как она дрожит…

— Бьёрн, тише, тише… Тише… — ему на плечи легли тонкие руки, тихий голос успокаивающе и ласково звучал откуда-то сбоку… — Тише… Все хорошо, Бьёрн, слышишь? Все хорошо…

Любава сама немало испугалась, когда он вдруг подскочил. За секунду до этого она была убеждена, что он вполне может выхватить меч и начать гоняться с ним по поляне за невидимыми врагами, а сейчас он сидел, тяжело дыша и держась за щеку со шрамом. Любава отлично поняла, что это означает: нетрудно было догадаться, что Бьёрну снился бой, в котором этот шрам был получен. Девушка осторожно погладила его по плечам и снова повторила:

— Все хорошо, Бьёрн… Это давно прошло и не вернется.

Он не ответил, все ещё не в силах отогнать от себя наваждение. В горле появился предательский комок, перед невидящими глазами возникло родное лицо. Рука опустилась вниз и сжала руну. До боли, так, что края амулета впились в ладонь. "Мама… За что?" Такое не забывается. Такое врезается в память, с болезненной точностью, хотя это, наоборот, хочется забыть. И убивает сердце, убивая в нем нежность, любовь и доверие. Такое не забывается. И не проходит никогда…

Любава почти не дышала, глядя на него, старалась не двигаться, боялась напомнить ему о своем присутствии. Она чувствовала, что не имеет права врываться сейчас в его воспоминания, не имеет права вырывать его из них. Женское чутье её не подводило никогда, и сейчас оно говорило, что если бы она умела, ей бы следовало испариться на месте. Но она этого не умела…

Он опомнился только тогда, когда по руке потекла кровь. Разжал негнущиеся пальцы и огляделся. С досадой увидел около себя Любаву, почему она не спит?!.. Но потом разглядел, что случилось с её волосами, и не смог скрыть удивление.

— У тебя кровь, — едва слышно проговорила Любава. Уловила в его взгляде вопрос и быстро пояснила: — Ты стонал во сне, вот я и… — оборвалась на полуслове, поняв, что вопрос не тот, и, совершенно сбитая с толку, подняла брови: — Ты чего?

— Что с твоими волосами? — Бьёрн протянул было руку, но вовремя опомнился, опустил. — Что произошло?..

— А что с ними? — удивилась Любава. Глянула — и ахнула. — Это ещё что такое?.. Тут летали… не знаю, феи, что ли… Светились так же… Но я-то почему теперь свечусь?

Бьёрн криво усмехнулся.

— Вот уж не знаю, но, надеюсь, это пройдет, нечего народ пугать…

— Да уж хотелось бы… — Любава задумчиво перебирала светящиеся волосы. Потом озорно глянула на Бьёрна. — Хотя, по-моему, красиво!

Он неопределенно хмыкнул в ответ, оглядел поляну и задумчиво сказал:

— Иди спи дальше. Обо мне не беспокойся. Все в порядке.

— Точно? — Любава с сомнением посмотрела на него, но все-таки встала и, уже уходя, проговорила: — А то бы очень не хотелось проснуться от меча в животе.

Его взгляд неожиданно ожесточился, он прежним зло-язвительным тоном ответил:

— Не беспокойтесь, ваше величество, все будет исполнено!

А в висках стучало одно: "Доверился? Получил? Стоило ей увидеть мою слабость…"

— Ты чего? — Любава остановилась и обернулась. Зеленые глаза отсвечивали в темноте растерянным непониманием. — Ты чего? Знаешь, когда ты во сне свой меч сжимать начинаешь, это действительно очень страшно выглядит. Ты что, обиделся?

Он молча вытер кровь с руки полой плаща и сел на другую сторону дерева. Наверное, это звучало глупо, но его на самом деле задели слова девушки.

— И… извини, — виноватый голос Любавы прозвучал очень тихо, как будто она спрашивала, а не извинялась. — Я не хотела тебя обидеть. Правда.