Игра в зеркала - Шумилова Ольга Александровна "Solali". Страница 7

Поэтому на свой внешний вид я обратила внимание, только когда за мной захлопнулась серая дверца и гравилет взмыл в воздух.

Степень изысканности моего нецензурного словаря, к сожалению, оценить было некому (автопилот не в счет). Да, да, я все еще оставалась в этом невероятном наряде. Он еще худо-бедно годился на то, чтобы ходить по дому, но что касается встречи с совершенно незнакомым ременом… Как бы меня не приняли за представительницу древнейшей профессии.

Я вытащила зеркальце, расческу, и начала приводить себя в порядок, сердито дергая за спутанные пряди. Не уложенные как следует после мытья, обычно слегка вьющиеся волосы теперь представляли собой массу вставших дыбом кудряшек, которые было проще состричь, чем привести в надлежащий вид.

Изысканно украшенный фасад «Ригана» уже маячил впереди, а мое отражение в зеркале все еще было далеко от совершенства. Краситься я не решилась — тогда меня примут за шлюху гарантированно. Черт, и никакого жакетика, чтобы накинуть…

Выгружаясь из гравилета, я настороженно оглядывалась по сторонам — не дай бог еще кто-нибудь из коллег прогуливает службу. Сплетен потом не оберешься.

— Ким!!! Вот ты где!

От пронзительного вскрика за спиной я схватилась за сердце и только потом начала медленно оборачиваться. Ко мне на всех парах спешила Верона, нацепив крайне подозрительную безоблачно-счастливую улыбку.

— Ну наконец-то! Я уже забеспокоилась — а вдруг передумала. С тебя станется.

— Я не передумала. Я проспала.

— Мда? Дай-ка подумать, когда ты спала днем в последний раз?… Давай, признайся, что у тебя тайный роман с полковником, а письма, операция — это так, прикрытие от наших милых сплетниц. И твой ночной похититель случайно не носил полковничьи нашивки? — Верона хитро подмигнула и, решительно схватив меня под локоть, громко зашептала: — Так чем, говоришь, вы занимались ночью в подвале?

— Леди Анелли, вам не кажется, что для своего положения вы знаете чересчур много? Даже журналюги еще не раскопали подробностей, а ты уже в курсе.

— Или им не позволили раскопать, — она фыркнула. — Тоже мне, авторитет — журналисты. Я сделала проще — подкатила к самому полковнику. Повертела попкой, построила глазки и сказала, что если он не сообщит, почему ты не явилась на работу, я тебя уволю.

— Ве-е-ерона… — я прыснула. — Ты же из другого отдела, ты не можешь меня уволить.

— Но он же этого не знает, — веско заметила подруга, таща меня за собой в услужливо распахнувшиеся двери ресторана. — Ладно, шучу. Он знаком со мной тысячу лет и в курсе, что я буду нема как могила. А еще он знает, что я твоя лучшая подруга.

— Племянничек? — улыбнулась я.

— Он самый, — заговорщицки подмигнула она в ответ.

— Вер, стой, сто-о-ой, — я нервно оглянулась и притормозила бодро шагающую в Красный Зал Верону. — А где он, этот племянник? Разве мы не должны были встретиться у входа?

— У входа договорились встречаться только мы с тобой. А наш кавалер на данный момент выбирает столик получше, полагаю. И ругается с администратором из-за стульев, без сомнения.

Я улыбнулась. О пристрастии хозяина «Ригана» к цифре «два» ходили легенды. В ресторане было два зала, два входа, две кухни, общим счетом двадцать два столика, и каждый из них — на двоих. Да и официанты всегда подходили к столику в количестве двух штук. И если сейчас этот парень умудрится уговорить администратора поставить к нашему столику не два, а три (три!) стула, я буду уважать его до конца жизни, каким бы снобствующим идиотом он ни оказался.

Красный Зал, как всегда, поражал воображение. Не знаю, пейзажи какой планеты послужили прообразом его оформления, но эта планета была прекрасна. Миниатюрные голографы, запрятанные в стенные ниши, генераторы климата и прочие технические ухищрения создавали полную иллюзию пребывания в сказочно прекрасных пещерах, подсвеченных всеми тонами красного — от бледно-розовых бликов с оттенком зеленого до густо-бордового с фиолетовыми нотками. Россыпь столиков, казалось, вырастала прямо из камня пещер, таясь каждый в своем укромном уголке.

— А, вот и он! — заметила Верона и решительно потянула меня в дальний закоулок зала. Едва поспевая за излишне активной подругой, я на ходу тщетно пыталась подтянуть декольте повыше. Получалось не слишком. Тогда я попробовала выдохнуть и не дышать.

Хватило меня ровно до того момента, когда мы подошли к нужному столику. Я непроизвольно опустила глаза и пересчитала стулья.

Ровно три.

Пока я медленно поднимала глаза выше, ремен встал из-за стола и мгновенно оказался около меня, галантно склонив голову.

— Разрешите представиться, Л, аланан Ад, ер.

— Очень приятно, я… — он медленно поднял голову, посмотрел мне в глаза и улыбнулся. И весь мир вдруг замолк, застывший и несущественный. И губы сами собой расплылись в ответной улыбке. Светлой. Радостной. И только через много-много мгновений, так быстро струящихся сквозь пальцы, я опомнилась и едва слышно прошептала: — Ким Шалли…

— Леди Шалли… Могу ли я сказать, что восхищен вашей красотой? — так же тихо сказал лорд Ад, ер.

— Безусловно, можешь, — встряла Верона. — Хоть кто-то скажет об этом вслух. Иначе Ким через годик-другой окончательно уверит себя, что на нее может польститься только наш ректор, который, как известно, тр…

Я бросила на подругу такой взгляд, что последним словом она подавилась. Щеки начали медленно наливаться краской. И вовсе не потому, что наш ректор действительно тр… то есть бегает за всем, что шевелится, а потому меня не покидало желание спрятаться в мешковатом темном комбинезоне. На худой конец, накинуть на плечи шарфик.

Слава богам, у лорда Ад, ера хватало воспитания не опускать взгляд ниже моего лица. Но и этого было достаточно…

— Может, присядем? — нарушил он через несколько секунд неловкое молчание и вопросительно посмотрел на меня. Я быстро кивнула и села, вперившись взглядом в столешницу. Верона кокетливо позволила себе помочь. Лорд сел напротив нас, чем окончательно подтвердил мое предположение о действительно аристократическом воспитании.

— Леди Шалли, Верона столько рассказывала о вас… — он вежливо посмотрел в пространство между нами и тепло улыбнулся.

— Не верьте ей. Верона видит меня в крайне радужном свете, — нервно ответила я, обнаруживая серьезные пробелы в своем собственном воспитании: я смотрела на стену, на соседние столики, себе под ноги, на Верону — куда угодно, только не туда, куда предписывал смотреть этикет.

— Почему же?… Насколько я могу судить, она описала вас на удивление точно.

— Как? — я удивленно приподняла брови и наконец посмотрела на собеседника.

— Как леди удивительной скромности, — Ад, ер все так же улыбался, но в самых уголках его губ появилось столько лукавства, что я просто не могла не улыбнуться в ответ. И наконец перестать прятать взгляд.

— Да уж, скромности у нее — на всех сплетниц главного корпуса хватит. Совсем как у Алайи, помнишь, она еще… — Верона пустилась в длинное повествование о каких-то общих для них с лордом знакомых, дав мне тем самым возможность расслабиться. Попутно мы сделали заказ и приступили к тому, ради чего и собрались — к обеду, который, кстати, был выше всех похвал.

Щебетание подруги и ответные реплики нашего спутника слились с тихим журчащим фоном Зала, с шепчущим и переливающимся эхом пещер. Освещение неуловимо перетекло в мягкий золотистый оттенок, подсвечивая и наши лица тоже.

Неуловимо менялось и выражения на лице сидящего напротив лорда. Удивление, интерес, радость, веселье, и всегда — мягкое и искреннее внимание. И улыбка. Я прищурилась, наблюдая за сменой этих выражений, одновременно почти виновато разглядывая его лицо.

Он был совсем молод — едва ли на год-два старше Вероны, а значит — не справил и десяти лет после совершеннолетия. А еще — удивительно — он не был чистокровным ременом, причем далеко не в первом поколении — слишком неявными были расовые черты. Зачесанные назад светлые волосы теплого оттенка забраны в недлинный хвост, узкое лицо с тонкими чертами, прямой нос, мягкая линия слегка узковатых губ, светлые бакенбарды, на редкость ему идущие.