Ген человечности - 3 - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf". Страница 27

Проломились, сделав круг по стоянке и пробив коридор вышли на дорогу. Проехали мимо больницы, ее почти не было видно из-за деревьев — брошенные машины, стоящая поперек дороги карета скорой с распахнутыми настежь дверьми — ее мы просто сдвинули в сторону таранным бампером, чтобы не мешалась.

— Сержант, выясни по связи, что по потерям.

На выяснение ушло несколько минут, потом ганни доложил.

— Потерь нет сэр. Израсходована примерно пятая часть боезапаса, пулеметы пока не работали.

Вот что значит — нарощенные заранее борта. Если бы не нарастили — нас бы просто сожрали.

— Продолжаем движение. Увеличить скорость насколько возможно.

Больше всего нервировали SAM и люди, их запускающие. Это скорее всего — какая-то специальная группа, только непонятно чья. Непонятно кто ее послал, где они взяли SAM и насколько эти SAM опасны. Дело в том что у SAM есть срок годности, если он вышел — то можно хлопать в ладоши. Но если есть SAM — то есть и РПГ. А вот эта дрянь — еще та дрянь…

На дороге одержимых стало меньше, видимо понимают что за дорогой в смысле жратвы ничего нет, ловить им нечего. Но это — пока. Несколько дней — и они оголодают всерьез и начнут мигрировать в поисках пищи.

— Лезвие, это Красноногий! Лезвие, это Красноногий!

— Красноногий это Лезвие, принимаю отчетливо.

— Лезвие, прошу доклад по местоположению и обстановке в городе.

— Красноногий, дорога перекрыта на перекрестке Херлберт и Бил Парквей, объезд — по стоянке ресторана слева. В городе значительное количество психов, организованного сопротивления нет. Вышел на Льюис, готовлюсь сворачивать.

— Лезвие, вас понял. Отбой.

Дорога пробита…

— Готовься сворачивать. Налево, у кромки леса.

— Понял, сэр…

Свернули на Робертс Бельведер, едва не промахнувшись с поворотом. Дорога вполне приличная, даже не перегороженная брошенным транспортом, позволяет даже с ПНВ поддерживать миль сорок в час, а это просто прекрасно. По левую руку — дома и участки, по правую — лесной массив. Одержимых все меньше и меньше, уже и не обращаешь внимания, если они бросаются на машину.

Два грузовика что ехали за нами пошли своим маршрутом, дальше по дороге. У них — другая, своя задача. Мы остались одни — две машины в наполовину мертвом мире.

— Правый поворот, девяносто. Смотри не свались, здесь пруд.

Что нза пруд — не знаю и знать не хочу. По-прежнгему — никого из выживших, но по моим прикидкам, если они и есть — то давно ушли из города, перебрались либо в лес, либо туда где сохранились людские анклавы. Выжить в городе на тридцать пятый день катастрофы просто невозможно.

— Налево, девяносто.

Потянулись поля, фермерские. Это хорошо — просматривается все и во все стороны. Место Солнца над головами заняла луна, хорошая луна, полная…

Свернули налево — потом сошли с дороги, ушли снова направо, на грунтовку. Просто колея — но ехать можно.

— Колонне стоп. Из машин не выходить, контролировать обстановку.

После успокаивающего рокота двигателя, тишина была нервирующей.

— Есть план. Вся ночь впереди, так ведь? Дальше по дороге я вижу очень симпатичную свалку, устроенную прямо на летном поле. Бывшем летном поле. Есть предложение туда заглянуть. А возможно — потом и перебазироваться туда. Очень мне не нравится торчать на известной базе и рядом с полным одержимых городом. Как предложение?

— Поддерживаю целиком и полностью, сэр — морские пехотинцы вообще любят ввязаться в заварушку — прокладывайте новый курс.

Курс был простым — это если ты едешь днем, на каком-нибудь внедорожнике просто отдохнуть. Красота — солнышко светит, птички поют, спутник над тобой висит, показывает куда ехать. Не то что сейчас — едем в полной темноте, с приборами ночного видения, боимся фары включить, боимся из машин выйти…

— Сэр, разрешите обратиться?

— Ганни, мое звание ничего не значит, ибо я всего лишь старый и усталый помощник шерифа из Техаса. Может обращаться когда считаешь нужно, и при этом не спрашивать разрешения. Тебя что-то беспокоит?

— Да, сэр. Меня беспокоит, что мы идем без разведки. В Ираке я бы отказался так вести конвой, без разведки, без авиаподдержки, без всего.

— Но тут нет партизан.

— Вы уверены, сэр? Я — нет.

А ведь в чем то он прав. Мы приближаемся к опасному месту, там может быть кто угодно. А гашетка сейчас у людей легкая, все на нервах. И ждать, пока окликнут «стой кто идет» — я бы не стал…

— Колонна, стоп.

Рядовой снова тормознуло так, что нас бросило вперед.

— Ганни, у тебя есть толковый парень?

Сержант улыбнулся.

— В каком смысле толковый, сэр?

— Не топающий как слон, когда время идти в наступление. Способный держаться за спиной и не потерять первый номер из виду при операции. Не стреляющий каждый раз, когда рачешется левая пятка.

Ганнери-сержант издевательски нахмурился.

— Сэр, таких наверное нет. Вы описали самого типичного морского пехотинца черт побери, других нет.

— Тогда найдите мне такого, который бы больше других соответствовал этому описанию.

— Один момент, сэр.

Когда я вылез из Хаммера — передо мной уже стояли ганни и невысокий, но крепкий на вид паренек с надвинутым на глаза монокуляром ночного видения.

— Это он? — спросил я сержанта.

— Сэр, рядовой первого класса Вудс.

Парнишка это не прокричал — а сказал шепотом, что мне очень понравилось. Всегда надо думать головой — и понимать где вся армейская субординация и привычки — крики, отдача чести — неуместны.

— Сколько в Ираке прослужил, рядовой?

— Год и пять месяцев, сэр.

— Где?

— Разведрота, сэр.

— Откуда родом?

— Цинцинатти, сэр.

Понятно… Кризис, работы нет и… Кстати — вот из таких как раз предпочитают набирать людей в Дельту. Все громилы, черные, с перекачанными мышцами — это для дурных фильмов. А вот такие… один парень в Афгане принял командование взводом после того, как погиб командир и шесть часов отбивался от талибов, пока их не сняли вертолетами. Этому парню было двадцать восемь лет и в Афгане он пробыл двадцать три дня. Первая ходка.

— Не имеешь ничего против ночной прогулки по лесу, рядовой?

— Никак нет, сэр.

— Тогда идешь за мной. Пользуешься глушителем. Не стреляешь, если не стреляют в тебя или на нас не наступает одержимый. Все понял?

— Так точно, сэр.

— Ганни, отгоните машины с дороги. Организовать дежурство у пулеметов. Контрольное время — три часа. Одна красная — нужна помощь. Одна зеленая — сматывайтесь отсюда к е… матери и не оглядываетесь. Как поняли?

— Понял, сэр.

Идти было легко — хоть и страшно. Лето, влажный климат — даже если ступишь куда то не туда — не хрустит трава, не сыплются камни.

В руках — пистолет с глушителем, этого должно хватить. Сорок пятый калибр на близком расстоянии — валит похлеще пулемета. А сам пулемет — за спиной, на всякий случай. Жаль, нет костюма Гилли — но тут уже ничего не поделаешь. Идем медленно, несколько шагов — остановка, присмотреться, прислушаться. Картой лучше не пользоваться, чтобы не включать фонарик. Примерно держим путь по компасу — и нормально.

Тихо. Ни животных, ни птиц. Точно все — как вымерло. Съели? Или просто зверье и птицы откочевали подальше от обезумевшего человечества, чтобы переждать катастрофу? А куда откочуешь то, земля — она одна…

Остановка. Осмотреться. Рукой показать «вперед» — значит чисто. Еще несколько шагов. И снова остановка.

— Сэр… — эти слова рядовой прошипел мне почти в ухо.

— Что?

— Дымом пахнет.

Я принюхался. Ничего.

— Уверен?

— Да, сэр. Слабо — но пахнет. Где-то что-то жгли.

— Пошли. Тихо.

Еще переход. Еще. Видно уже, что деревья впереди расступаются — поле. Когда то здесь базировались бомбардировщики, потом по-моему тут чуть ли не в бомбометании тренировались. Но как бы то ни было — посадить и замаскировать вертушки здесь можно — а большего нам и не надо.