Ген человечности - 3 - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf". Страница 66

— Что мы там сделали? Ты уверен, что грохнули того?

— Ни хрена я не уверен! Но если не его — какого черта такой кипеж? Мне показалось — там ад разверзся…

— Никогда не видел такого… — протянул майор.

— Самолет сделали?

— Обижаешь, капитан. В лучшем виде.

Скоро нам предстоит узнать — так ли это. Пуля 7,62 повреждает двигатель далеко не в ста процентах случаев. Если Спектр сумеет взлететь, пока мы не уберемся на достаточно большое расстояние и по крайней мере не выйдем за охраняемый периметр — нам крышка.

Вертолет прошел почти над нами, струя воздуха от винтов шевельнула кроны.

— Двигаем.

— Куда?

— Предлагаю — влево градусов шестьдесят. Потом снова повернем.

Я вскочил на ноги, вскочил — конечно, сильно сказано…

Вертолет, суд по звуку турбин, какое-то время не меняющему тональность — завис где-то впереди.

— Подожди, капитан.

Майор наскоро «примастырил» гранату, без лески, безо всего — просто положил так, что чуть затронешь ногой и… Глянув на меня подмигнул.

— Афганская наука.

— Зачем? Думаете, сейчас кто-то будет кого то эвакуировать?

Гранаты обычно ставят на отходе для того, чтобы при подрыве даже одного человека — вывести из строя пятерых, включая четверых которые вынуждены будут заниматься эвакуацией и не смогут участвовать в преследовании. Ну двоих — если с носилками и без охранения. Но сейчас я ни в чем не был уверен, пострадавшего могли просто пристрелить.

Напоследок майор достал из кармана носовой платок, промокнул им лицо — и… положил на одну из гранат, а сверху уже сучок.

Собаки!

Ловушка не для людей — для собак. Собака с проводником пойдет во главе группы, собака — первой, дальше на расстоянии поводка проводник. Собака ищут по запаху, почуяв запах пота собака непременно сунется сюда своим носом, а так как она ничего не знает про ловушки — оторвет голову ей и пострадает проводник. Уничтожение СРС с проводником снижает боевые возможности группы на треть, конечно может быть и МРС, [46] она не сунется носом на гранату, обучена садиться рядом. Да и не станет МРС-ка работать по следу, у нее совсем другой профиль.

— Нормально — оценил я.

После чего мы снова побежали — уже другим азимутом.

Примерно минут через пятнадцать мы услышали взрыв — а потом, через пару секунд, длинную на весь магазин автоматную очередь. Возможно — у кого-то сдают нервы.

На месте этих, тех кто гоняется за нами — я бы попытался выставить посты по всей длине внешнего периметра. Но это сделано не было, возможно из-за того, что не хватало людей, возможно еще из-за чего. А нам надо было решать — прорываться через периметр прямо сейчас или уходить по темноте. Решение непростое, если учесть, что к тому вертолету, который высаживал десантную группу, присоединился еще один, и теперь они вились над сектором, подобно разбуженным в гнезде осам. И группа — хоть без собаки, но взрывом она установила начало нашего следа. А заметать следы у нас не было ни времени, ни сил.

Я на секунду остановился, чтобы сориентироваться.

— Сюда! Сорвем след!

Здесь, в этом лесу, где мы тренировались как у нас, так и у десантников были маленькие хитрости, позволяющие как напасть на след, так и сорвать его. Были и норы, чтобы отсидеться — но я не имел права думать, что среди преследователей нет никого, кому не известны все эти укрытия — не может быть, чтобы среди них не было ни одного местного. Здесь было немало речушек и можно было бы пройти ими — но это остановит преследователей ненадолго, над руслом реки нас наверняка засечет вертолет, да и сушить обувь после этого приключения нам будет негде. Но кое-то все же можно было сделать…

С разгона — не потерял сноровки — я подпрыгнул и уцепился за ветку, раскачиваясь как Тарзан. Потом подтянулся, взобравшись на нее.

— Давайте за мной!

Канатная дорога была здесь, зеленая веревка, почти незаметная в кроне деревьев — она была тщательно и надежно зацеплена и замаскирована нами и не использовалась как учебное приспособление. Вот тут можно было предполагать, что никто из десантников восемьдесят второй не знал об этой маленькой уловке. Я подергал — веревка была натянута плотно. Старый добрый флотский канат, веревка с сечением шесть десятых дюйма, со стальной сердцевиной. Должна выдержать нас, даже двоих — но не будем рисковать.

— Я первый, сэр. Просто не отпускайте ее. Сможете? Тут шесть или семь станций.

— Вертолет?

— Думаю, если замереть — он нас не увидит.

И тут до моего слуха донеслось самое страшное, что только могло быть. Это был натужный вой четырех турбовинтовых двигателей, разгоняющих тяжелую машину по полосе. Это был тактический транспортник С130 — или его вооруженный собрат.

АС-13 °Cпектр.

Бежать от этого самолета смысла нет, прятаться — тоже. Он сделан специально для охоты на повстанцев, боевиков иррегулярных военных формирований или на втором этапе войны, когда полностью подавлена система ПВО противника. На нем есть целый комплекс датчиков, способных засечь человека на фоне местности, даже если он прячется под маскировочной сетью, или например как мы — под кронами деревьев. А если эта машина тебя засекла — то шансы выжить равны нулю целым, и скольким то там десятым. Хреновые, в общем шансы.

Оставалось только одно. Не сговариваясь, мы спрыгнули с дерева, на котором начиналась «канатная дорога», не особо торопясь, двинулись вдоль нее, изображая патруль. Если нам повезет — у группы преследования не будет маяков, позволяющих самолету огневой поддержки сходу отличить своих от чужих, и огонь по нам он не откроет, примет за патруль. А может быть и откроет — все может быть…

Только пройдя чуть ли не полмили, мы окончательно убедились, что самолет улетел. Зато теперь, из-за допущенной нами ошибки — нам следовало поднажать, группа преследования, а возможно и не одна, были уже совсем близко…

Прямо у забора были одержимые. Забор был цел, и как мы успели убедиться — не под током. Здесь не было ничего такого, как скажем, на советской границе — контрольно-следовая полоса, вышки и все такое. Но и этого забора, футов десять высотой, с брошенной поверху колючкой хватало, чтобы останавливать желающих проникнуть на территорию одержимых. А одержимые тут были — прямо сейчас я видел двоих, причем один из них был в чем-то, напоминавшем остатки военной формы. Видимо — долгие скитания с минимумом пищи вымотали их, и они просто лежали на земле, не бросались на проволоку и забор.

Проблема была в том, что этот забор надо было пересечь. Причем желательно — не повредив, повреждение сразу укажет, куда мы ушли. А одержимые тихо нам уйти не дадут.

И еще эти проклятые вертолеты… Похоже они не уходят на дозаправку, чуть садится один — сразу взлетает другой. Хотя чего им — они над своей базой…

— Завали одного — подумав, сказал я — второго не трогай.

Майор повернулся ко мне, ожидая объяснений.

— Одержимые очень любят жрать. Если одержимый жрет — он не видит ничего вокруг, я это видел в городах много раз. Надо дать одному из них пищу, тогда он отвлечется и не бросится на нас. За это время — мы успеем уйти.

А те, кто потом найдут объеденный скелет при патрулировании, сделают вывод, что один одержимый просто разорвал другого одержимого и все.

Майор не стал тратить патрон, патронов к снайперской винтовке было немного и они сейчас на вес золота. Выстрелил я, из бесшумного пистолета. Уложил того, что мне показался военным, в остатках военной формы. Потому что мы — тоже служили, и не дело живому существу ходить в таком виде по земле. Все же человек. Надо было бы пристрелить и второго — но тут я уже ничего не мог сделать, второй должен был остаться в живых. Какая же мерзкая жизнь пошла, до сих пор тошнит — при таких ситуациях.

Первая же пуля попала в цель — одержимый странно, по-собачьи взвизгнул и остался лежать. Второй поднялся, недоуменно посмотрел в сторону, откуда раздался звук, потом потрусил туда, не поднимаясь на ноги — на четвереньках. Когда-то это была женщина, может быть у нее были дети — а теперь это просто жаждущая насытиться тварь. Возможно, группа, которая пойдет по нашим следам, окажет услугу и ей — упокоит навсегда…