Свадебный огонь - Чедвик Элизабет. Страница 2

— Здесь поблизости нет никаких поселений, а мне меньше всего хочется рисковать из-за этого успехом всей нашей поездки.

— Ну и какой же у нас выбор? — не унимался Алекс.

— Даже если она останется жива, она не сможет путешествовать. А как мы довезем ее до лагеря?

Алекс внимательно посмотрел на незнакомку и снова стал обдумывать ситуацию.

— Может, воспользоваться повозкой индейцев? Девушку можно привязать к ней.

— Я согласен, что, если ей не помочь, она погибнет, — рассуждал Никодемус. — Но представь себе, что произойдет в лагере, когда мы ее туда привезем. Одна девица на пять мужчин. У нас будет полно неприятностей.

— Она еще ребенок.

Пелт фыркнул.

— По-моему, она вполне годится для постели. Можешь быть уверен, что наш юнец Пинто не воспримет ее как ребенка.

— Тогда ему придется посмотреть на нее более внимательно, — отрезал Алекс.

— Все-таки это станет бедой для всех, — пробормотал Пелт.

— Что ты предлагаешь? Убить ее и решить все проблемы?

— Я не говорил этого, Алекс. И я никогда не участвовал в убийстве женщин, — он посмотрел на незнакомку грустным взглядом. — На моей совести и так несколько смертей.

— Сейчас у тебя есть возможность добавить еще одну. Вспомни, сколько мужчин выжило после того, как в них попадали пиками?

— Да, — согласился Пелт. — Надо только учесть, что наконечник может быть до тридцати дюймов в длину, и аккуратно достать эту штуку из ее тела.

Он встал перед девушкой на колени и ощупал место вокруг раны.

— Я приподниму ее, а ты постарайся выдернуть пику, — обратился он к Алексу.

Очень осторожно мужчины, наконец, освободили незнакомку из западни.

— Интересно, почему они не убили ее и не сняли с нее скальп? — бормотал Пелт, укладывая тело на траву. — Такие волосы могли стать у них дорогим подарком.

— Да, бессмыслица какая-то, — согласился Алекс.

— Индейцы здесь на своей земле, и у них своя логика, — добавил Никодемус. — А нас сюда никто не приглашал.

* * *

«Я помню, что один из индейцев, узкоглазый коротышка с брюшком и широкой грудью, потребовал у отца его бумаги с записями. Папа стал объяснять ему, как важны эти бумаги для ученого». Но индейцы не хотели ничего понимать. Кассандра пыталась уговорить отца уступить. Сейчас ей казалось, что еще не поздно, но она не могла произнести свои мольбы вслух. А боль ни на секунду не утихала.

Все ее тело горело. В очередной раз сознание вернулось. На этот раз она лежала в повозке, которую тащила лошадь. При каждом толчке боль пронизывала током все тело. «Ах, как больно! Только бы этот темнокожий оставил ее в покое. Если замереть, то болит не так сильно».

Отец говорил, что индейцы всегда ценят великодушие. Но тот толстый требовал бумаги, не желая ничего слушать. Он достал нож и прыгнул на отца. Тут их провожатый из племени кейова подстрелил команчу, который не расставался с пикой. Но и его самого поразила стрела. Толстый потащил отца за волосы. Это означало, что он хочет снять с него скальп.

Забыв о страхе, Кассандра схватила широкий нож, который висел у проводника, и, не задумываясь, полоснула им по лицу индейца.

Индеец оторвался от скальпа отца, сбил ее с ног и плотно прижал к земле ногой, обутой в мокасин. Она стала задыхаться и скоро погрузилась в темноту.

Тяжело дыша, Кассандра очнулась.

— Ты вся горишь, — сказал мужской голос. — Выпей еще воды.

Она пила с жадностью. Увидев мужчину очень близко возле себя, Кассандра поняла, что ошиблась — он не индеец. Под его рубашкой виднелась полоса белой кожи. Девушка опять закрыла глаза. «Интересно, сколько прошло дней, как меня спасли?» — подумала она.

Кассандра уже поняла, что едет в повозке, а недалеко от нее двое белых мужчин. Чтобы уберечь ее от жаркого дневного солнца, над повозкой был сооружен тент. Но еще больше горело внутри.

Она опять увидела того индейца. Дышать было трудно, а индеец держал в руке пику. Глаза его горели злобой. Нет, пожалуйста... нет! Но он пронзил пикой ее плечо, прижав к земле. Боже, неужели бывает такая ужасная боль?

— Я знаю, что это больно, моя девочка, — произнес белый мужчина, — но мне нужно обработать рану.

Скоро она узнала, что мужчин зовут Никодемус и Алекс. Нашел ее Алекс, темнокожий и похожий на индейца. Но оказалось, что темное у него только лицо, просто сильный загар. Мужчины были мустангерами. Сейчас они ехали в свой лагерь. Кассандра знала, что мустанг — это дикая лошадь. А вот что означает «мустангеры» понять не могла.

Никодемус — это имя из Библии. Так звали человека, который помогал Иосифу готовить Иисуса к погребению, написано в Евангелии от Иоанна. Этот Никодемус заставлял ее насильно есть и пить. То это был мясной бульон, вызывавший у нее тошноту, то холодная вода, от которой сводило зубы, то еще что-то горькое, от чего она поначалу отказывалась, пока не догадалась, что именно эта горечь приносит ей сон и облегчение от боли. Сны были довольно приятные: воскресное чаепитие в гостиной у мамы в Кембридже, на которое собирались коллеги отца и его студенты, или еще занятия в пансионе у мамы, где от всего веяло спокойствием и безопасностью.

У Никодемуса было и второе имя — Пелт. Его косматые волосы и борода с легкой проседью выглядели угрожающе. Похоже, он недолюбливал ее, но у него были заботливые руки.

* * *

— Она потеряла много крови, — произнес кто-то из них.

— Хуже всего, что у нее жар, — добавил другой.

Она не всегда различала их по голосам.

* * *

— Слушай, похоже, что ее рана начинает затягиваться.

— Кажется, в бреду она вспоминала о том, что с ней случилось. Бедное дитя!

Ей хотелось объяснить им, что она уже не дитя. Наверное, она плакала, когда боль становилась нестерпимой? Нельзя причинять им слишком много неудобств, иначе они оставят ее одну.

* * *

Теперь Пелт почти не поил ее своим горьким чаем. Боль в ране стала постоянной, но тупой. Она почти привыкла к ней.

По обеим сторонам дороги можно было увидеть полевые цветы. Одни из них были мелкие и едва заметные среди травы, у других яркие сердцевинки храбро выглядывали из окружения лепестков, наконец, были и такие, что гордо качались над ее головой, словно большие деревья. Зачарованная, она рассматривала цветы весь день.

И еще ей очень нравилось, когда говорил тот, которого звали Алексом. У него был хрипловатый голос, и звуки приятно щекотали нервы. Она никогда еще не слышала такого своеобразного акцента. Может быть, так говорят жители южных районов?

Речь Никодемуса была совсем иной. Она показалась Кассандре образцом нелитературного английского. Алекс, напротив, был по ее мнению, достаточно образованным человеком. Конечно, он не учился в Англии и вряд ли бывал там. При воспоминании о своем доме в Кембридже и о родителях Кассандра сразу затосковала. Теперь в ее доме пусто: мать умерла, а пансион, где она была хозяйкой, продан с молотка. А отец, изучавший жизнь индейцев, погиб от рук тех, кого изучал... Но вдруг она ошибается, и ему тоже удалось выжить?

От этой мысли девушка вздрогнула. Потом оперлась на локоть и спросила:

— Скажите, а что случилось с моим отцом?

Мужчины, как по команде, повернулись к ней с удивленными лицами, словно эту фразу произнесла не она, а ореховое дерево, в тени которого она лежала. Никодемус, возившийся возле костра, даже отбросил поварешку. «Он настоящий гигант», — подумала Кассандра.

— Там, в индейском лагере, ты была со своим отцом?

Кассандра кивнула.

— Это мужчина лет шестидесяти?

— Да, он был седой, — прошептала она.

— Когда мы его обнаружили, он был уже без волос, — ответил Пелт. Гигант мрачно смотрел ей прямо в лицо. — Он и человек из племени кейовы были мертвы, — добавил он еле слышно.