Небесный лабиринт. Искушение - Бинчи Мейв. Страница 33
— Не нужно ничего делать специально, — тщетно просила Бенни. — Он зайдет ко мне только для того, чтобы убить время. — Но они не желали этого слышать. Вежливый молодой человек позвонил за несколько дней и попросил разрешения приехать в гости. Разве это значит убить время? В Нокглене есть чем заняться и без того.
Сама Бенни так не считала. Рассматривать витрины магазинов? Тьфу! Кинотеатр днем не работает. В гостинице Хили через полчаса со скуки подохнешь. У Марио такому человеку, как Джек Фоли, делать нечего, как бы Фонси ни старался развлечь его. Так что убить время можно было только у Хоганов. И все же было приятно, что Джек ее не забыл. Бенни опробовала розовую и черную ленты. Получилось неплохо. Бенни сделала это еще в пятницу вечером, чтобы домашние не подумали, что она собирается специально наряжаться для такого случая.
Когда Шон пригласил Бенни в кино, она отказалась. В воскресенье к ней приедут из Дублина, так что нужно привести дом в порядок.
— Из Дублина! — фыркнул Шон. — Можно поинтересоваться, как зовут твою подругу?
— Это не подруга, а друг, — упрямо сказала Бенни.
— Тогда прошу прощения, — ответил Шон.
— Теперь ты понимаешь, почему я не могу пойти с тобой в кино?
— Естественно, — надменно ответил Шон.
По какой-то причине, не ясной ей самой, Бенни добавила:
— Это просто друг, ничего больше.
Улыбка Шона была холодной и насмешливой.
— Бенни, я не сомневаюсь, что это правда. Ничего другого я от тебя не ожидал. Но хорошо, что ты сказала об этом прямо.
Он кивнул как самодовольный павлин. Словно проявлял щедрость и позволял ей до поры до времени иметь собственных друзей. И гладил по головке за признание в том, что это всего лишь дружба.
— Надеюсь, это будет очень приятный визит. Для всех вас, — сказал Шон Уолш и отдал поклон, который считал элегантным и изящным. Он видел в кино, как это делали Эррол Флинн и Монтгомери Клифт, и запомнил на всякий случай.
Лучшего гостя, чем Джек Фоли, в доме Хоганов еще не видели. Он пробовал все, чем его угощали, и все хвалил. Выпил три чашки чая. Восхитился чайником, спросил, не бирмингемское ли это серебро тридцатых годов, и оказался прав. Когда Хоганы удивились его знаниям, Джек ответил, что в этом нет ничего особенного: такой же чайник есть у его родителей. По-братски обнял Бенни за плечи, когда они рассказывали об университете. Сказал, что очень рад учиться вместе с девушками, хотя на первых порах после школы с раздельным обучением чувствовал себя неловко. Мать и отец Бенни понимающе кивали, соглашаясь с ним. Рассказал о своих родителях, братьях и малыше Ангусе, которому то и дело разбивают в школе очки.
Сказал, что ему очень нравятся диспуты по субботам; это не только поучительно, но и забавно. Бенни не была на них? Нет, не была. Дело в том, что ей приходится каждый вечер возвращаться в Нокглен, объяснила она. Очень жаль. Он считает эти диспуты неотъемлемой частью университетской жизни. Возможно, Бенни могла бы остаться на ночь у своей подруги Нэн, которую он иногда видит в Дискуссионном клубе. Все дружно кивнули. Возможно. Как-нибудь в субботу.
Джек не слишком распространялся, почему его отец захотел встретиться с мистером Кеннеди. Наверное, это как-то связано с регби, с новыми лекарствами, появившимися на рынке, или со встречей однокурсников. У отца никогда ничего не поймешь, он человек скрытный.
Бенни смотрела на него с восхищением. Джек Фоли врал не моргнув глазом.
Единственным человеком, способным так же непринужденно врать, была Нэн. Во многих отношениях они были два сапога пара.
— Спасибо, все было чудесно. Бенни, ты не могла бы показать мне город? — спросил Джек.
— Мы собирались уйти и дать вам… э-э… поговорить, — начала мать Бенни.
— Знаете, я так много съел… Думаю, мне требуется прогулка.
— Тогда я переобуюсь. — За неимением вечерних туфель Бенни надела лодочки.
— Надень сапоги, Бенни! — крикнул ей вслед Джек. — В наказание за этот чудесный чай нам придется пройти несколько километров!
Они вышли на улицу. Бенни надела зимнее пальто, из-под которого был виден воротник розовой блузки, и резиновые сапоги. Она чувствовала, что раскраснелась от холодного ветра, но это не имело значения. Вокруг шеи Джека был обмотан красно-зеленый шарф юридического факультета.
Кое-кто тоже вышел погулять на зимнем солнышке; скоро должен был начаться закат.
— Куда пойдем? — спросил Джек у калитки Хоганов.
— Прогуляемся до того конца города, а потом сходим в Уэстлендс. Это компенсирует вред, нанесенным нам яблочным пирогом.
— Бедный мистер Кеннеди смертельно болен. Он хотел поговорить об этом с моим отцом. Похоже, то, что он светоч местного здравоохранения, не принесло ему особой радости.
— Очень жаль. Он ведь еще не старый, — сказала Бенни. — А вон там живет еще один светоч местного здравоохранения, как ты выражаешься. — Она махнула рукой в сторону дома доктора Джонсона, где дети играли с собакой, бросая палку.
— Я не сказал об этом твоим родителям… — начал Джек.
— Я тоже не скажу, не бойся, — заверила его Бенни.
Они знали, как быстро распространяются слухи в городках, состоящих из одной улицы.
Бенни показывала ему местные достопримечательности и делала краткие комментарии. Когда они проходили мимо сапожной мастерской Пакси Мура, Би, стоявшая в дверях, сказала Бенни, что в магазин Пегги Пайн привезли красивые новые юбки.
— Как раз для тебя, Бенни! — крикнула она и бесхитростно добавила: — Слону впору, и еще распустить можно!
— Прекрасно! — рассмеялся Джек.
— Она не хотела меня обидеть, — сказала Бенни.
Когда они проходили мимо магазина Марио, Фонси и его дядя послали Бенни воздушные поцелуи. В витрине хозяйственного магазина Десси Бернса красовалась пила со смешной надписью «Полезный подарок». Мимо аптеки Кеннеди они прошли быстро, ни слова не сказав о ее хозяине, который в данную минуту разговаривал с отцом Джека. Потом Бенни перевела его через дорогу и показала магазин «Готовое платье Хогана».
Джек вежливо похвалил магазин и сказал, что тот выглядит очень таинственно. Снаружи никогда не узнаешь, что находится внутри. Бенни задумалась, хорошо ли это, и в конце концов решила, что хорошо. Деревенские жители — люди особые. Они считают, что чужие должны знать об их бизнесе как можно меньше.
Она попросила Джека посмотреть в витрину и полюбоваться на отражение миссис Хили, стоявшей в дверях своей гостиницы и бдительно следившей за ними. Джек узнал, что миссис Хили носит корсеты, которые делают настоящие чудеса. По слухам, миссис Хили была особой пышной и дородной, но доказательств этого не имелось ни у кого, кроме покойного мистера Хили. Она покупала новые и все более дорогие модели каждый раз, когда ездила в Дублин. Поговаривали, что однажды она отправилась за корсетами в сам Лондон, но это вряд ли.
Когда миссис Хили вернулась в свою гостиницу, Бенни почувствовала, что пора уходить. Она показала Джеку чистые белые столы в мясной лавке и объяснила, что сын мясника Тедди Флуд не хотел там работать, но что ему оставалось? Сын должен продолжать дело отца. Тем более что мистер Флуд в последнее время ведет себя странно.
Джек сказал, что это и без слов ясно. Зачем изображать на стене такое количество весело пасущихся коров, свиней и овец? Чтобы людям было стыдно покупать и есть их трупы? Но Бенни сказала, что это тут совершенно ни при чем. Бедные животные смотрели со стен всегда. Проблема состоит в том, что теперь ему постоянно что-то чудится в ветвях дерева. То ли святая, то ли монахиня. Во время разделывания туши или отрубания куска мяса мистер Флуд внезапно останавливается, выходит на крыльцо и советуется с высшими силами. Для семьи это является источником тревоги, а для покупателей — поводом для хихиканья.
Дойдя до церкви, они остановились и немного поговорили об отцах-миссионерах, которые вскоре должны были туда приехать. Бенни сказала, что в течение двух недель по всему городу будут стоять деревянные киоски, торгующие молитвенниками, четками, реликвиями и брошюрами Общества истинных католиков. Интересно, в Дублине бывает то же самое? Джек только развел руками. Он этого не знал. Конечно, он ходил к миссионерам, но, как и все остальные, они с Эйданом хотели попасть на лекцию о сексе. Обычно народ набивался в церковь именно на нее, но миссионеры становились все более и более ушлыми. Они каждый вечер намекали, что длинная проповедь о сексе будет прочитана завтра, и каждый вечер собирали толпы слушателей, боявшихся пропустить самое интересное.