Убийство по Шекспиру (Коварство без любви) - Соболева Лариса Павловна. Страница 10

– Все. Достали меня крупно.

И замолчал. Как будто Степа сам должен догадаться, кто да чем его достал!

– Вчера моя соседка, – все же продолжил Куликовский, – шла поздно вечером домой через территорию металлургического завода. Ты же знаешь, в обход идти долго, да оно и через завод путь не близкий! – вспылил, потому что Степа не догадался о чем речь. – Ну вот. На нее напали бомжи. Где-то кантуются под трубами, там же тепло. Ну сумочку отобрали – полбеды, хорошо еще, не надругались над женщиной! А она, прямо скажу, интересная внешне. И вот результат: соседка с сердечным приступом попала в больницу. И это не единичный случай.

– Извините, – вступил в диалог Степа, – а я чем могу помочь?

– Степан, прошу тебя как человека. Сделай так, чтоб ни одного бомжа там никогда больше не было. С начальством твоим я только что договорился, бери в помощь кого хочешь, но чтоб их на территории завода… ты понял.

– Семен Сергеевич, – недовольно протянул Степа, – ну что это за дело – с бомжами воевать? Снарядите туда наряд милиции…

– Ты как разговариваешь? – елейно сказал Куликовский. Он обожает ставить на место неслухов тихо и мягко. Но это только начало. А далее обычно следует отборный мат. – Это приказ, а приказ, как известно, не обсуждается. И потом, наряды милиции там были не раз, но бомжатник не находили. Так, хватали отдельных индивидуумов, а они все равно живут на территории завода и совершают разбойные нападения. Мало того, не так давно там был обнаружен убитый, тоже бомж, охрана завода организовала рейд. И что ты думаешь? Бомжей как корова языком слизывает. Придумай что-нибудь, Степан, ты ж у нас с головой, но чтоб духу их там не было. Ступай. Ну что еще?

– Я хотел спросить, вы не знаете, к кому попадет дело по театру. Я вчера был на спектакле, двое артистов…

– Трое, – поправил Куликовский.

– Двое! Я там был…

– … мед-пиво пил, знаю. Трое, Степа, трое. Микулин едва вернулся из театра, как снова его группе достался вызов и туда же. Актер Галеев выпил с заслуженной артисткой Овчаренко водки, когда в театре уже никого не было, и… Она жива, а он в морге.

– Ну и ну! – вытянулось лицо у Степы. – Так кто будет вести следствие?

– А тебе зачем?

– Да так… – замялся Степа. Но от Кулика лучше ничего не скрывать, он либо догадается, либо ему доложат. – Я бы помог следствию… немножко. Вчера кое-что пришло на ум…

– Степан! – строго прикрикнул Куликовский. – Ты это брось!

– Что именно?

– В следственные органы потянуло? Брось, брось. Ты неплохой опер, можно сказать, хороший опер, вот и занимайся сыском. Это нужное дело, ответственное.

– Угу, поэтому вы вместо сыска приказываете разогнать бомжей?

– Так надо же еще найти их месторасположение, – лукаво улыбнулся Куликовский. – А это под силу лишь оперативнику. Не кисни, не кисни. Здесь работа творческая, можно сказать, а в следствии рутинная, одни бумажки составляют. Разве это интересно? Сам подумай. Даю тебе на все про все… недели хватит? Думаю, за неделю управишься. Помоги, Степа, гражданам города, это твой долг. А мы всегда отметим заслуги.

Ох и язвительно же прозвучало про долг! Степа поднялся, негодуя внутри на злодейку судьбу в образе Куликовского, подсунувшего бомжей, и пошел к двери.

– Стой! – приказал Семен Сергеевич. – Если так жаждешь помочь прокуратуре, то помогай. Но в свободное от работы время. А у тебя его не будет. Ступай.

Степа вышел из кабинета злющий как черт. Кулик о соседке печется! Ага, соседка. Да наверняка его пассию ограбили, потому и разозлился Кулик на несчастных бомжиков. Подумаешь, забрали сумочку! Людям тоже есть надо. А Степа теперь из-за пассии Кулика вынужден будет по помойкам ползать.

Во дворе управления стояли сыщики, курили и ржали, наверное, анекдоты травили. А впрочем, нет худа без добра. Как сказал Кулик: «Бери в помощь, кого хочешь»?

– Спасибо за идею, – усмехнулся он, так как идея родилась мгновенно.

Заречный с пристрастием отбирал из оперативников подходящую кандидатуру. Получил бы задание за маньяком гоняться, тогда бы и не думал отлынивать. Но ничего, теперь он в выигрыше окажется вдвойне. Если театральное дело попадет незнакомому следователю и тот откажется от его помощи, Степа отдохнет, совершит все запланированные мероприятия с Янкой. Это худший вариант. Знакомый же следователь от него не отмахнется, рад будет, что с ним пашет еще кто-то.

Остановил выбор на Косте Луценко. Парень что надо, правда, есть один существенный недостаток – молодой. Но это ничего, поправить можно. Степа насмотрелся в театре, как актеры меняют внешность, кажется, это не трудно. Подозвав его, отошел с ним в сторону и за дело:

– Так, Константин, тебе велено поступить в мое распоряжение. Кулик приказал. Поехали к тебе, следует провести психологическую подготовку, легенду состряпать, лицо подправить. Будем играть пьесу в моей постановке. Но сначала заедем в прокуратуру.

В прокуратуре заскочил к приятелю, кабинет был пуст. Степа нашел его в приемной, тот диктовал секретарше.

– Можно тебя на минуту? – подозвал. Когда вышли в коридор, спросил: – Кому дело по театру досталось?

– Точно не знаю, кажется, Волгиной.

– Да ты что! – воскликнул Степа. – Я пошел, извини.

Оставив в недоумении приятеля, рванул к Волгиной, в душе сомневаясь, что удастся столковаться. Она девчонка нормальная, в смысле вежливая. Только тщеславная, своенравная и высокомерная. Все доказать стремится, что трупы, убийцы и насильники по плечу слабому полу. Желание стать на одну ступень с мужчинами – не лучшая черта, а работа в прокуратуре вообще не женское дело. От этого милое создание грубеет, а оно должно облагораживать сильную половину человечества. Так нет, отпихивают мужиков от их законной деятельности!

Степа открыл дверь в кабинет. Тридцатилетняя Оксаночка с зеленовато-желтыми глазами рептилии, перед которыми замираешь, как кролик перед удавом, сидела за столом, изучая бумаги. Он отметил про себя, что в какой-то степени Куликовский прав: когда б ни пришел в прокуратуру, следователи в бумагах вязнут. Или это совпадения? Он спросил:

– Оксана, делом по театру ты занимаешься?

– Еще не занимаюсь. Дело не передали. Но буду заниматься. А что?

– У меня к тебе предложение. Я был вчера в театре, смерть видел собственными глазами, да и с Микулиным опрашивал свидетелей. Есть у меня кое-какие мысли. Ты не откажешься от моей помощи?

– Я-то не откажусь, – совсем неожиданно для Степы сказала она, отчего он мгновенно поменял о ней мнение. Волгина ему вдруг понравилась: такая симпатичная, почти красавица, очень умная. Тем временем Оксаночка скептически ухмыльнулась, что совсем не идет ей: – А тебе своей работы мало?

– Хватает, – в тон ей ответил Степа, подсаживаясь к столу. – Понимаешь, Оксана, зацепили меня эти артисты. Смотрю себе спектакль, сплю. Можно сказать, с удовольствием сплю. Вдруг артисты умирают! Я, классный опер, даже не догадался, что им и впрямь каюк. Кстати, разобраться будет не просто, я это вчера понял. Так ты согласна на помощь?

– Я что, больная? А какой с меня оброк возьмешь?

– Договоримся, – уклонился Степа, загадочно улыбаясь. – Я сначала подготовлю парня к операции, а позже заеду к тебе. Надеюсь, дело уже передадут. Идет?

– Ладно, жду.

Окрыленный Степа выбежал на улицу, где Луценко Костя слонялся по двору. В магазине купили три бутылки водки и десять пива, Степа поймал такси, и поехали домой. Костя живет в том же общежитии, где и Степа, в однокомнатной квартире гостиничного типа на восьмом этаже. Костя – аскет во всех смыслах. В его комнате нет ни одной лишней вещи, он лучший стрелок, занимается подводным плаванием, коллекционирует монеты и знает о них все-все. То, что он хороший товарищ, с которым не страшно в разведку идти, об этом и говорить не стоит. И – о горе! – не пьет. Менты пьют, это не новость, но то, что пьют поголовно все, – тоже преувеличение.

– Так, – сказал Степа, выставляя на стол, к ужасу Кости, бутылки, – готовимся к операции под названием «бомжик». Мобильник есть? Звони всем знакомым, сообщай, что на неделю уедешь из города по очень важному делу.