Путешествие на Запад. Том 2 - Чэн-энь (Чэнъэнь) У. Страница 33

– Вы не ошиблись, учитель, – отвечал Чжу Ба-цзе. – Тяжело приходится путникам, которые ходят по горам.

– Ну, а духи там есть? – спросил Трипитака.

– Есть, – отвечал Чжу Ба-цзе, – там их целая куча.

– Как же они тебя отпустили? – удивился Трипитака.

– Они даже называли меня своим предком, почтенным тестем, – сказал Чжу Ба-цзе. – Угощали супом из рисовой муки и постной пищей. А когда я поел, сказали, что проводят нас через горы, со знаменами и с барабанным боем.

– Не иначе как ты видел все это во сне, – перебил его Сунь У-кун.

Услышав это, Чжу Ба-цзе так перепугался, что стал даже казаться меньше ростом.

– Отец мой, – воскликнул он, – да откуда он знает, что я спал?

Тут Сунь У-кун подошел к Чжу Ба-цзе и сказал:

– Ну-ка, иди сюда и отвечай на мои вопросы.

Дурень еще больше перепугался и, весь дрожа, пролепетал:

– Пожалуйста, спрашивай. Но зачем хватать меня?

– Какие там горы? – спросил Сунь У-кун.

– Каменные, – отвечал Чжу Ба-цзе.

– А пещера какая? – продолжал Сунь У-кун.

– Тоже каменная.

– А ворота? – не унимался Сунь У-кун.

– Ворота обиты железом, – последовал ответ.

– А далеко это отсюда?

– Да три перевала надо пройти.

– Ну ладно, хватит, остальное я хорошо помню. Боюсь, что учитель тебе не поверит, лучше я скажу это вместо тебя.

– Эх ты, рожа! – закричал Чжу Ба-цзе. – Ведь ты никуда не ходил, что же ты знаешь и как можешь за меня говорить?

– А сколько гвоздей в воротах? – продолжал Сунь У-кун. – Скажу им, что я очень торопился и всего запомнить не мог. Ну что, правильно я говорю?

Эти слова повергли Дурня в полное смятение, и он повалился на землю.

– Ты даже приветствовал камни, разговаривал с ними, воображая, что это мы. Может быть, я неправду говорю? – продолжал Сунь У-кун… – А еще ты сказал: «Составлю-ка я сейчас план, как надуть их всех, а главное этого бимавэня».

Дурень ничего не мог сказать и продолжал отбивать земные поклоны.

– Дорогой брат, – говорил он, – неужели ты следовал за мной все время, пока я ходил разведывать дорогу?

– Я вот тебя, дубина стоеросовая! – закричал Сунь У-кун. – Здесь такое опасное место, тебя послали в горы на разведку, а ты решил отсыпаться. Если бы тебя не разбудил там дятел, ты все еще продолжал бы спать. А после того как он клюнул тебя, ты начал придумывать, как бы получше соврать. Ты совершил тяжкое преступление. Протягивай сейчас же свои поганые лапы, я всыплю тебе пять ударов, чтобы ты крепко запомнил все.

– Твой смертоносный посох слишком тяжел, – сказал Чжу Ба-цзе. – Стоит только притронуться им – и лопнет кожа, а уж если потянуть им, то жилы разорвутся. Если ты раз пять ударишь своим посохом, от меня одно воспоминание останется.

– Если боишься наказания, зачем врал? – сказал Сунь У-кун.

– Дорогой брат, – взмолился Чжу Ба-цзе, – никогда больше этого не будет.

– Ну, ладно, – смягчился Сунь У-кун. – Но три удара тебе все же полагаются.

– Отец родной, – продолжал молить Чжу Ба-цзе, – да я ведь и половины удара не вынесу.

Окончательно растерявшись, он схватил за одежду Трипитаку.

– Учитель, – умолял он, – замолвите за меня словечко.

– Когда Сунь У-кун сказал мне, что ты собираешься обмануть нас, я ему не поверил. Но теперь вижу, что он был прав. А раз так, то ты заслужил наказание. Беда лишь в том, что людей у нас останется мало. Вот что, Сунь У-кун, ты пока повремени. А когда перевалим через горы, накажешь его по заслугам.

– Ладно, – согласился Сунь У-кун – Еще в древности говорили: «Слушайся отца и мать и будешь считаться почтительным сыном». Раз учитель не велит сейчас наказывать тебя, я повинуюсь. Но ты должен снова пойти в горы на разведку, однако смотри, если ты еще раз поступишь нечестно и попробуешь обмануть нас, тогда пощады для себя не жди.

Дурню не оставалось ничего другого, как отправиться в путь. Он храбро ринулся на большую дорогу. Но теперь на душе у него было очень неспокойно. Ему все казалось, что за ним по пятам, приняв другой вид, следует Сунь У-кун. Поэтому всякий встречающийся на пути предмет он принимал за Сунь У-куна. И вот, пройдя ли восемь, он встретил тигра, который бежал прямо к нему с горы, но он не испугался, так как и его принял за Сунь У-куна.

– Дорогой брат! – сказал он, взмахнув граблями – Опять ты пришел подслушивать. Теперь уж я не буду больше врать.

Он прошел еще немного. И вдруг подул сильный ветер, раздался треск и перед самым носом Чжу Ба-цзе повалилось старое засохшее дерево.

Вздрогнув от страха и колотя себя кулаком в грудь, Чжу Ба-цзе крикнул:

– Дорогой брат! Ну что ты вытворяешь! Говорю же я тебе, что больше обманывать не буду, зачем же ты превращаешься в какое-то дерево?

Пройдя еще немного, он увидел ворона с белой шеей, который несколько раз подряд прокричал у него над головой.

– Дорогой брат, – снова сказал Чжу Ба-цзе, – ну как тебе не стыдно! Раз я сказал, что не буду обманывать, значит, не буду. Зачем же ты превратился в ворона и пришел подслушивать?

А надо вам сказать, что на этот раз Сунь У-кун даже не думал следовать за Чжу Ба-цзе. И тот лишь сам нагонял на себя разные страхи и во всем пытался увидеть Сунь У-куна. Однако оставим пока Чжу Ба-цзе с его страхами и поговорим о другом.

Горы, которые сейчас встретились паломникам, назывались Пиндиншань, а пещера носила название пещеры Цветов лотоса. В этой пещере обитали два духа-оборотня: Золоторогий князь и князь с Серебряными рогами. В этот момент они как раз сидели в пещере и вели беседу.

– Брат, – сказал Золоторогий князь, – сколько времени мы уже не проверяли горы?

– Да пожалуй с полмесяца, – отвечал князь с Серебряными рогами.

– Ты бы пошел сегодня, брат, проверил за меня, – сказал Золоторогий.

– А почему именно сегодня? – спросил другой.

– Ты, видимо, не знаешь, – сказал Золоторогий. – Недавно я услыхал о том, что из Китая на Запад следует побратим императора, Танский монах; он идет поклониться Будде. Вместе с ним идут три его ученика: Сунь У-кун, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн. У них есть еще конь. Пойди посмотри, где они сейчас, и постарайся поймать их.

– Если нам захочется полакомиться человеческим мясом, мы можем поймать человека в любом месте, – сказал князь с Серебряными рогами. – Зачем нам этот монах? Пусть идет своей дорогой.

– Ничего ты, видно, не понимаешь, – произнес Золоторогий. – Когда я покидал небо, то много слышал об этом Танском монахе. Это не кто иной, как перевоплотившийся старец Цзинь-чан [19], сошедший на землю. Он святой человек, в течение десяти поколений он занимался самосовершенствованием. И ни в малейшей степени не растратил первозданного положительного начала. Тот, кто поест его мяса, обретет бессмертие.

– Ну, в таком случае, – сказал князь с Серебряными рогами, – нам не для чего заниматься созерцанием, творить добрые дела, затрачивать усилия для приведения в гармонию положительного и отрицательного, мужского и женского начал природы. Сейчас я отправлюсь в горы. Мы, конечно, должны поймать его.

– Уж больно ты горяч, брат, – сказал Золоторогий. – Не спеши и постарайся как следует разобраться в этом деле. Если ты вместо Танского монаха приведешь сюда кого-нибудь другого, тебе самому будет стыдно. Я помню, каков из себя Танский монах. Сейчас я нарисую его и его учеников, и ты захвати рисунки с собой. А там сравнишь и увидишь, Танский это монах или нет. – Он назвал имя и фамилию всех путников.

Хорошо запомнив все и взяв с собой рисунки, князь с Серебряными рогами вышел из пещеры и, захватив с собой примерно тридцать подчиненных, отправился дозором по горам.

И вот несчастный Чжу Ба-цзе, с трудом пробираясь вперед, встретил целую толпу духов, преградивших ему дорогу.

– Эй, что ты за человек? – окликнули они его.

Дурень поднял голову, навострил уши и тут увидел, что перед ним духи. Придя в замешательство, он подумал: «Если я скажу им, что я монах и иду за священными книгами, они непременно схватят меня и уведут к себе. Скажу лучше, что я путник». Духи доложили об этом своему начальнику. Однако среди тридцати духов были такие, которые хорошо разбирались в делах. И вот один из них сказал: