Живи высочайшей милостью - Саймак Клиффорд Дональд. Страница 18

— Вы говорили, что нашли нечто. Кажется, вы назвали его графическим преобразователем. Что это такое?

— Не знаю, действительно ли наша находка — графический преобразователь. У себя дома я пользовался похожими. В них нужно ввести данные…

— Данные военного характера?

— Ну, в основном военного. Это вроде игры. Преобразователь обрабатывает информацию и сообщает, что произойдет при данных условиях. Показывает в виде картинок. Так легче понять. Тот, что мы нашли здесь, почти не действует. Что-то показывает только часть экрана. Похоже на окно в другой мир, и в нем иногда различимы какие-то живые существа.

— Может быть, те, что жили здесь.

— Не думаю. Город предназначен для людей или кого-то, похожего на них. Конструкция окон, дверей, лестниц удобна для человека.

Город производил угнетающее впечатление. Кто-то или что-то все еще пряталось в нем, что-то потаенное, выжидающее и наблюдающее. Лэнсинг поймал себя на том, что пристально всматривается в дома, как бы ожидая поймать взглядом это постоянно ускользающее нечто.

— Значит, и вы чувствуете, — сказал генерал, — чувствуете, что, как ни пусто вокруг, кто-то притаился рядом.

— Просто естественная осторожность, — ответил Лэнсинг. — Я боюсь теней.

— Может быть, вас утешит, что и я ощущаю то же. Как положено старому вояке, я всегда высматриваю засаду. Я никогда не иду вслепую. Город вроде бы пуст, но я все равно жду засады. Будь у нас оружие, я чувствовал бы себя более уверенно. Что за экспедиция без всяких средств защиты? Я по-прежнему считаю, что подлец трактирщик нагло соврал, сказав, что у него ничего нет, подобного оружию.

— Может быть, нам оно и не понадобится, — ответил Лэнсинг. — До сих пор мы обходились без него.

— Это ничего не значит, — упорствовал генерал. — Можно тащить его сотни, а то и тысячи миль, чтобы применить один-единственный раз.

Они вышли на площадь.

— Вон в том здании мы расположились, — показал генерал.

Это было самое большое строение из окружающих площадь, и, несмотря на разрушения, оно казалось более сохранным, чем остальные. От просторной площади отходило несколько улиц. Дома того же красно-коричневого оттенка, что и те, мимо которых шли путешественники. Здание, на которое показал генерал, венчали полуразрушенные башни, широкая лестница вела к входу.

— Тут все покрыто пылью, — сказал генерал, — улицы, площадь, внутренние помещения — куда ни сунься.

Разрушающийся камень обращается в пыль. Там, где мы разбили лагерь, видны следы тех, кто тут был до нас. Наверное, такие же бедолаги, как и мы. Одна такая группа, должно быть, немного нас опередила — следы совсем свежие. Следы здесь сохраняются недолго — ветром быстро сдувает пыль.

Оглянувшись, Лэнсинг обнаружил, что вся их команда держится сплоченной группой. Даже Юргенс продемонстрировал большую прыть, чем обычно. Мэри и Сандра шли слева и справа от робота, пастор замыкал шествие. Он походил на ворону с низко опущенной головой.

— Должен вас предостеречь, — обратился к Лэнсингу генерал, — за пастором нужно присматривать. Он, без сомнения, безумен. Мне еще не приходилось встречать человека, который бы не слушал никаких доводов рассудка.

Лэнсинг ничего не ответил; они одолели лестницу, ведущую ко входу в здание.

Внутри было сумрачно и пахло дымом. Посреди вестибюля теплился маленький огонек почти погасшего костра. Рядом высилась груда дров и были сложены желтые рюкзаки. Отблеск огня играл на начищенном металлическом котелке.

Внутренние помещения здания хранили гулкую пустоту, и шаги отдались гулким эхом. Высоко над головой массивные арки свода уходили во тьму. Повсюду мерещились танцующие в пустоте тени.

Когда все члены группы присоединились к Лэнсингу и генералу, болтовня Мэри и Сандры отдалась таким гулом, что казалось, будто сотни невидимых обитателей переговариваются по всему зданию.

Все сгрудились вокруг костра. Генерал подкинул дров и раздул огонь. Пламя побежало по сухому дереву, огромные тени вытянулись по стенам. Лэнсингу почудилось, что крылатые существа взлетели высоко к скрытому в темноте потолку.

— Я займусь завтраком, но на это нужно время, — сказала Сандра. — Генерал, вы могли бы пока показать графический преобразователь — это не так уж далеко.

— Прекрасная идея, — откликнулся генерал. — Я только возьму фонарик. Чем глубже в здание, тем темнее.

— Я останусь и помогу с завтраком, — сказала Мэри. — Преобразователь я могу посмотреть и потом.

Генерал повел их в глубь здания, освещая дорогу фонариком. Стук костыля Юргенса отдавался бесконечным эхом.

— Этот так называемый преобразователь — дьявольская штука, — пожаловался пастор. — Я предлагаю докончить начатое кем-то дело — уничтожить его окончательно. Всего несколько ударов топорищем…

— Только попробуйте, — рявкнул генерал, — и я огрею топорищем вас. Преобразователь — часть наследия народа, который был талантлив и цивилизован, хотя невозможно предположить, для какой цели создали этот прибор.

— Но вы же назвали его графическим преобразователем, — напомнил Лэнсинг.

— Правильно, но только потому, что ничего лучшего не пришло в голову. А теперь я уверен, что это нечто большее. Мне кажется, что преобразователь — средство связи с другим миром; и знания, и техника, примененные здесь, неизвестны у нас и, может быть, никогда не станут известны.

— Вот и хорошо, если так, — снова забубнил свое пастор. — Есть вещи, которых лучше не знать. Я уверен, что вся Вселенная должна подчиняться великому моральному закону…

— Чума на ваш моральный закон. Вечно вы бормочете о нем. Неужели нельзя говорить более вразумительно?

Пастор ничего не ответил.

В конце концов они добрались до графического преобразователя. Он находился в дальнем конце совершенно пустого здания. На первый взгляд преобразователь не обещал многого. Он походил на кучу металлолома, явно не работал, не имел никакой структуры и был грязен до невероятности. Тут и там сквозь пыль и мусор прогладывал ржавый металл.

— Не могу понять, — сказал генерал, — как в этой груде хлама хоть что-то работает.

— Может быть, то, что вы нашли, — это визуальный контроль, ничего другого и не существовало, — предположил Лэнсинг. — Остальное — исполнительный механизм, каким-то чудом еще действующий. Посильнее топнуть ногой — и последнее работающее реле отключится и изображение пропадет.

— Я как-то не подумал об этом, — задумчиво произнес генерал. — Хотя сомневаюсь, что вы правы. Мне кажется, эта куча хлама была раньше панорамным экраном, а то, что осталось, — всего лишь часть его.

Генерал обошел груду покореженного металла и выключил фонарик.

— Посмотрите сюда, — сказал он.

То, что предстало их взору, больше всего напоминало полуметровый телевизионный экран с зазубренными краями. На нем мерцало изображение призрачного мира, погруженного в красноватые сумерки. На переднем плане было видно скопление ограненных, как кристаллы, валунов, сверкавших в тусклом свете невидимого солнца.

— Похоже на алмазы, вам не кажется? — спросил генерал. — Куча огромных алмазов!

— Может быть, — ответил Лэнсинг, — но мне не приходилось иметь дела с алмазами.

Алмазные валуны, если они действительно были алмазами, находились на песчаной равнине, покрытой редкой растительностью — пучками похожей на проволоку травы и тощими колючими кустами. Форма кустов создавала иллюзию животной жизни — странной, но несомненно животной, а не растительной. Вдали на горизонте вырисовывались на фоне неба деревья, хотя, глядя на них, Лэнсинг вовсе не был уверен в том, что это именно деревья. Гротескно изогнутые, и корни — если это были корни — извивались по земле, не уходя в почву. В целом создавалось впечатление замерших гусениц-путешественниц. Деревья, подумал Лэнсинг, должны быть огромными, чтобы на таком расстоянии их детали были настолько различимы.

— Вы и раньше видели это? — спросил Лэнсинг. — Все ту же картину?

— Да, она всегда одинакова, — ответил генерал. Что-то промелькнуло по экрану, слева направо и с огромной скоростью. На мгновение, как при стоп-кадре, Лэнсинг уловил форму этого видения. Это было живое существо, по облику гуманоид — две руки, две ноги, голова, все остальное мало походило на человека. Шея существа, тонкая и длинная, доходила до макушки его крохотной головы, свисавшей вперед, скорость движения существа была так велика, что голова и шея оказались вытянуты почти горизонтально. Выпяченная вперед нижняя челюсть очень массивная, в то время как само лицо казалось маленьким. Все тело устремлено вперед, в направлении движения; конечности мелькали с невероятной скоростью. Руки, длиннее, чем у человека, расширялись на концах, однако вовсе не походили на человеческие кисти, а одна нога — вторая уходила глубоко в песок — имела раздвоенное копыто. Существо показалось Лэнсингу серым, но, сообразил он, это могло быть результатом скорости — движение смазывало все краски.