Судьба на выбор - Аткинс Дэни. Страница 55

Не отворачиваясь от окна, он кивнул. Выходит… финал? После всего, что между нами было, мы расстанемся именно так?

Промаршировав мимо Джека, я распахнула дверь. Капли дождя свирепо били в землю и жалили кожу, и я, втянув голову в плечи, побежала к машине. «Позови меня. Сделай что-нибудь, прошу, только не отпускай». Но Джек неподвижно стоял на крыльце. Прежде чем сесть в машину, я обернулась – в последний раз. Наши взгляды встретились. Джек не скрывал боль и отчаяние… но не пытался остановить.

Нырнув в салон, я захлопнула дверцу и с визгом шин сорвалась с места. Из глаз непрерывно текли слезы, дворники не справлялись с ливневым потоком, и я совершенно не видела, куда еду. Повезло, что на трассе не оказалось других автомобилей. Понимая, что нельзя вести машину в таком состоянии, через пару километров я включила аварийку и съехала на обочину. Уставилась пустым взглядом сквозь завесу разбивающегося о ветровое стекло дождя, видя перед собой одного Джека. Нельзя, чтобы все закончилось вот так… Я даже не призналась в своих чувствах. Вдруг это что-то изменит?

Яростно смахнув слезы, я повернула ключ зажигания. Двигатель взвыл. Наплевав на правила, я лихо развернулась посреди трассы и поехала обратно. Не было никакого плана, в голову не лезли умные и рассудительные слова, которые заставили бы Джека передумать. Меня тянул к нему первобытный инстинкт; словно связующая нас пуповина не желала рваться.

Уже почти стемнело, и дождь смывал остатки дневного света. Я гнала сквозь ливень, стараясь не думать, что будет, если Джек опять отвернется… Когда впереди мелькнул поворот к его коттеджу, сердце колотилось так, будто я бежала, а не сидела в машине. Сейчас все решится. Последний шанс.

Мы не врезались друг в друга каким-то чудом. В самый последний момент Джек успел отвернуть. Я даже толком не поняла, что происходит: сворачиваю – и вдруг слепну от света фар; мимо проносится внедорожник и замирает, нырнув двумя колесами в глинистую обочину. За стеной ливня ничего не было видно, непрерывно ходящие дворники на миг разгоняли потоки воды, выхватывая отдельные кадры: из машины выходит Джек и движется ко мне. Мокрая рубашка облепила его руки и грудь, но он, ничего не замечая, смотрел на меня. Я кое-как нащупала ручку и, выскочив из машины, направилась к нему, влекомая силой куда более значимой, чем гравитация. По щекам текли слезы, смешивались с каплями дождя. Последние метры я преодолела бегом; Джек поймал меня и прижал к себе, отказываясь опускать на землю. Я обвила ногами его талию, и он понес меня в дом, не глядя, куда идет, потому что был слишком занят жадными поцелуями. Нам не нужны были слова – мы разговаривали на своем собственном языке, и я уже получила ответы на все вопросы. Все вокруг исчезло – я не чувствовала ни дождь, ни холод; мир сузился до пределов одного мужчины, терзающего мои губы жадным поцелуем.

Остановился он только у самой двери, которую даже не потрудился захлопнуть перед уходом, и оторвался от моих губ, чтобы заглянуть в глаза и дать последнюю – совершенно ненужную – возможность передумать.

– Уверена? Потому что я не смогу остановиться. После этого назад уже не повернуть, Эмма.

В ответ я впилась ему в губы новым поцелуем. Джек ногой распахнул дверь и поднялся в спальню, а я тем временем расстегивала пуговицы на его рубашке и стаскивала мокрую ткань с широких плеч. Матрас прогнулся под нашим весом, Джек навис надо мной, и я воспользовалась этим, чтобы добраться до его пояса. Он в два счета оказался голым. С моей промокшей одеждой мы провозились немного дольше – он не торопился, целуя везде, куда мог дотянуться. Никогда прежде я не испытывала ничего подобного. И даже расплакалась, когда он скользнул в мое тело, – но не заметила слез, потому что Джек вознес меня на невиданные высоты. Содрогаясь в экстазе, он выкрикнул мое имя, и я воспарила сразу же вслед за ним.

Глава 16

– Какой жуткий синяк…

Я медленно открыла глаза, лежа на животе в клубке скомканных простыней. Память услужливо подсказала, как именно они дошли до такого состояния – мы с Джеком не отпускали друг друга всю ночь. Его пальцы впивались в покрывало, пока он мучительно медленно двигался внутри меня, непривычными ощущениями заново открывая мир вожделения и страсти.

– Не самый романтичный способ пожелать доброго утра, – сонно пробормотала я в подушку.

Джек лежал, опираясь на локоть и любуясь моим обнаженным телом, бесстыдно выставленным напоказ солнечному свету и его взгляду. Наклонившись, он приподнял прядь волос и прильнул губами к чувствительной шее.

– Ты права. Прости. Доброе утро, милая, – соблазнительно промурлыкал он на ухо. – Прошлая ночь… ты и я… слов нет.

Ого! Да я, похоже, совершила настоящий подвиг, раз отняла у писателя способность связно выражать свои мысли.

– Так гораздо лучше, – одобрила я.

– Но гематома у тебя – все равно кошмар!

Подушка приглушила мой смех.

Джек нашел губам более толковое применение, чем разговоры, – он принялся покрывать поцелуями изгиб позвоночника, остановившись, лишь когда добрался до злосчастного синяка. Очень-очень нежно он прильнул к пострадавшей коже, и едва уловимое движение языка распалило новые искры внутри.

– Теперь меньше болит? – поинтересовался он, не отрываясь от моей плоти. Я тихо застонала, провоцируя его на дальнейшие действия. Джек осторожно перевернул меня на спину.

Горящий желанием взгляд заскользил по всему телу, уделяя должное внимание и груди, и узкой талии, и длинным ногам, охотно готовым опять обвиться вокруг его бедер.

– Может, еще где-то болит? – многозначительно понизив голос, уточнил Джек.

– Есть, пожалуй, пара мест, – хрипло выдавила я.

– Посмотрим, вдруг я смогу что-то сделать, – пообещал он, опуская голову. В комнате воцарилось молчание, нарушаемое лишь нашим отрывистым дыханием. И дар речи мы обрели не скоро.

Я, наверное, задремала, потому что когда снова открыла глаза, солнечные зайчики переползли на самый край кровати. Голова лежала у Джека на груди, и он перебирал волосы, накручивал их на пальцы, словно намереваясь навечно привязать меня к себе. Я ничего не имела против, только прижалась теснее, чувствуя, как под щекой мерно стучит сердце, а волоски на ногах щекочут кожу.

Увы, моменты полного единения и счастья никогда не длятся долго.

Джек поцеловал меня в лоб.

– Рискну нарваться на очередное обвинение в том, что я не романтик. Но умираю с голоду.

А ведь и правда, мы уже давно не предавались столь прозаическим занятиям, как прием пищи. Стоило этой мысли прийти в голову, как желудок отозвался громким урчанием.

– Надо подкрепить силы, если мы собираемся продолжать в том же духе.

– А мы собираемся?

– Уж я-то – точно. – Джек расплылся в сексуальной улыбке.

Да, с такими аргументами не поспоришь. Я неохотно сползла с него, однако Джек, прежде чем отпустить, ласково погладил по плечу.

– А еще, Эмма, нам надо поговорить. Но когда ты лежишь здесь голая, я не могу сосредоточиться и думаю только об одном.

С довольной ухмылкой я свесила ноги с кровати. Огляделась в поисках одежды – хоть какой-нибудь – и еле сдержала улыбку, вспоминая, как Джек меня раздевал, небрежно расшвыривая вещи. Те могли оказаться под кроватью, на шкафу, да хоть на люстре – в тот момент нас это волновало меньше всего.

– Вот. – Джек указал на бледно-голубую рубашку, висевшую на спинке стула. Я охотно облачилась в нее. Рубашка была огромной: манжеты пришлось подвернуть трижды, зато длины хватило, чтобы уважить мою скромность, потому что белья не было. Джек натянул только джинсы, и я, босиком спускаясь вслед за ним по лестнице, еле сдерживалась – так и хотелось украдкой погладить мускулистую спину. Джек был прекрасно сложен: совсем как античная скульптура, настоящее произведение искусства, чудом попавшее в мои руки.

Плита пылала жаром, на кухне было тепло и уютно, и я даже в одной тонкой рубашке не мерзла. Поставив чайник на огонь, Джек притянул меня к себе и снова поцеловал. Я погладила его по щеке, и темная щетина непривычно кольнула пальцы.