Сбежавшая невеста - Никольская Ева. Страница 58

Руки его напряглись, пальцы дрогнули, сжав меня сильнее, а губы обожгли горячим дыханием ухо, прежде чем язвительно произнести:

— Зов, говоришь… Так ты только поэтому меня не останавливала?

От подобного заявления я даже голову подняла, чтобы подарить любимому красноречивый взгляд и, переведя дух, ответить:

— Ага, не останавливала. А еще провоцировала и поощряла. И знаешь что?

— Что? — прищурил свои кошачьи глазищи он.

— Еще хочу! — сказала я с вызовом и тут же снова спрятала лицо, опять уткнувшись в шею мужчины.

— М-м-м, сейчас? — совсем другим тоном поинтересовался сыскарь, чья ладонь вновь принялась путешествовать по моей спине, в то время как вторая все так же придерживала меня под ягодицы.

— Я бы не отказалась, но увы, — не скрывая сожаления, ответила я. — Сейчас надо найти в себе силы, чтобы выбраться на берег и как можно быстрее одеться, пока не вернулись Алина с Лексом.

— Не беспокойся, ведьмочка моя ненасытная, — он лизнул кончиком языка край моей ушной раковины, и я тихо застонала, отзываясь на ласку. Тело среагировало мгновенно, и стало ясно, что у меня внезапно открылось второе дыхание. Я хотела этого бьерна, хотела сильно. И, несмотря на умопомрачительную разрядку, мне действительно было мало. Воздержание виновато? Удобная версия, да, но… что-то внутри подсказывало — дело в другом. — Они сегодня не вернутся, — слова Александра дошли до меня не сразу, а когда я их все-таки поняла, воскликнула:

— Так вот почему ты приехал?! Тебя прислали брат с невесткой забрать меня из подпространства? — я вновь посмотрела в лицо сыскаря, и тот, странно улыбнувшись, сказал:

— Что-то вроде, Анюта, — а потом, легко развернув меня в воде, подхватил под колени и спину, после чего вынес на руках на берег.

А мне внезапно вспомнились слова Риты про особенности рыжих «котов», и, проведя указательным пальцем по мужской груди, блестящей от капель воды, я спросила:

— Ты помурлычешь для меня сегодня, Саш?

— Все, что угодно, ведьмочка моя любопытная, для тебя — все, что угодно, — покладисто ответил он, пройдя мимо моих вещей на траве и мимо своих кроссовок, рядом с которыми лежали портмоне с телефоном.

Судя по всему, сегодня в охотничьем домике и правда больше не будет гостей. Только я и мой рыжий «кот». И от осознания этого меня снова бросило в жар, а ноздри сыскаря знакомо дернулись, почуяв запах возбуждения. До дома он меня донес так быстро, что я и ахнуть не успела, а потом… Впрочем, много всего было потом, и от воспоминаний о сегодняшнем вечере у меня, наверное, еще долго будут пылать щеки и сладко тянуть внизу живота.

Я очнулась от жуткого сна, причем совершенно не запомнила, о чем он был. Что-то темное и вязкое, липкое и мерзкое, оставляющее солоноватое послевкусие на губах. Или это слезы? Мазнув рукой по лицу, поняла, что действительно плакала. Чувство беспокойства не покидало, словно кошмар не желал выпускать меня из своих призрачных когтей. И, взглянув за окно, я поняла, что самое страшное еще впереди. Как? Как меня угораздило уснуть в объятиях Александра на наскоро разобранной кровати, где финишировал наш секс-марафон? Неужели так сильно устала? Или всему виной сок, которым напоил меня Саша? Проклятье! Я ведь обещала Яшке вернуться к ночи! А на улице уже темень, хоть глаз коли, и бьерн, который был в курсе, что мне надо сегодня в дом Леру, исчез!

Постель пустая, холодная и пугающе темная из-за отсутствия света в комнате. Свечи, которые зажигал вечером сыскарь, давно отгорели, настенных часов рядом нет, а свои наручные я оставила на поляне. Там же лежали и другие вещи. Но все это беспокоило меня на порядок меньше вопроса, куда посреди ночи смылся мой «кот»?! Хотелось верить — что он пошел искупаться в пруду. Ну, или разжег печь и готовит нам обоим кофе. Да пусть даже просто решил посидеть на крыльце, покурить, любуясь звездами, и подумать о случившемся. А что, если нет?

Нервно передернув плечами, я встала, стянула с кровати покрывало и, замотавшись в него на манер тоги, побрела на ощупь к двери, намереваясь разыскать Нечаева. Пару раз позвала его, спускаясь по лестнице, но никто не ответил. Зато на кухне, где тускло горела заправленная шардом лампа, обнаружилась записка, которая вызвала во мне весьма противоречивые чувства.

И вот стояла я, теребя в руках клочок белой бумаги, явно вырванный из блокнота, и не знала, то ли мне злиться на сыскаря за его самоуправство, то ли радоваться тому, что он меня тоже любит. Много нежных слов было сказано этим вечером, чувственных, страстных, откровенных… разных! Но все они шли фоном к нашим ласкам. А эту короткую строчку в записке Саша нацарапал уже на трезвую голову. Если б он был не уверен в своих чувствах, просто не стал бы об этом упоминать. А он написал «люблю», и злость моя на то, что меня нагло заперли в зачарованной избушке, пасовала перед разливающимся в груди теплом, а губы сами расплывались в глупой улыбке.

Какое-то время я медлила, раз за разом перечитывая текст Сашкиного послания, потом вздохнула и, взяв со стола лампу, пошла обратно наверх искать свои часы и мобильник, чтобы, выяснив, который сейчас час, позвонить Эритэ и, если сын еще не спит, объяснить ему ситуацию. Он у меня мальчик умный, поймет, почему дядя Алекс решил спрятать маму в безопасном месте. Я и сама это прекрасно понимала. После снятия Зова наша магическая связь разорвалась, и, угоди я в очередные неприятности, сыскарь вряд ли сможет меня быстро найти, несмотря на таланты ищейки. Беспокойство его было понятно и даже приятно, но… ему все же следовало обсудить все со мной, а не решать за меня.

Размышляя о том, что при встрече устрою господину Нечаеву хорошую взбучку, я вернулась в спальню, и, едва взяла в руки телефон, как тот зазвонил. Более резкая и громкая трель, чем та, что сообщала о вызовах на моем любимом планшете, заставила вздрогнуть и выронить трубку. Пока я искала мобильник в одеяле, он все трезвонил и трезвонил, и тревога, с которой я проснулась, возвращалась. Кому я могла понадобиться ночью? Саша надумал извиниться, Алексей хочет узнать, чем закончились мои эксперименты, или, может, Эритэ решила поболтать на сон грядущий? Больше этот новый номер не знал никто. Разве что… Диана!

Выловив наконец трубку из постельных складок, я настороженно посмотрела на экран. Номер был незнакомый, а подсвеченный циферблат показывал час ночи. Прослушав еще один требовательный гудок, я ответила незнакомцу.

— Анна? — мужской голос, раздавшийся в трубке, показался мне встревоженным.

— Жак? — ощущая, как от неприятного предчувствия холодеют пальцы, прошептала я.

— Да, Ань, это я, Жак Леру, — поспешно представился собеседник и замолчал, а у меня сердце куда-то вниз ухнуло, а в районе солнечного сплетения неприятно заныло.

— Что? — по-прежнему шепотом спросила я, но не из-за того, что боялась кому-то помешать в пустом доме, просто голос сел, а в горле пересохло. Прокашлявшись, я повторила вопрос громче: — Что случилось, Жак? С Яшкой? С Ритой? Да не молчи же ты! — последнюю фразу буквально прокричала и тут же дала себе мысленную затрещину, приказав не нервничать раньше времени.

— Аня, ты только успокойся… — как-то слишком мягко начал «кот», и это лишь подлило масла в огонь разгорающейся паники.

— Что произошло, Жак? — к чести моей, на этот раз вопрос прозвучал четко и без истерических ноток, хотя пальцы, сжимавшие трубку, дрожали. — Где Эритэ?