Список запретных дел - Зан Коэти. Страница 10

Мы зашли внутрь и устроились за столиком.

– Сильвия переехала сюда лет семь назад, – сразу же затараторил Рэй. – Возможно, вы знаете, что она с Юга. Милая девушка, но очень тихая. Жалко, что она связалась с этой церковью Святого Духа. Секта какая-то, не иначе.

– Почему вы так говорите?

Мужчина замешкался и огляделся.

– Ну, – снова подал он голос, – Ной Филбен не всегда был набожен, это уж точно.

– Вы его знаете?

Поставив локти на стол, Рэй подался вперед и заговорщически посмотрел на меня:

– Я учился в старших классах вместе с его кузеном, так что знал всю семью. Жалкий тип этот Ной. Много выпивал, увлекался наркотиками. Уехал из города после окончания университета и несколько лет где-то пропадал. Никто не знает, что приключилось с ним за это время. Семью он чуть с ума не свел. Они не любят об этом говорить. Когда Ной вернулся, казалось, он слегка съехал с катушек. Снова пошел работать на каменоломню, но через пару месяцев бросил. Затем занялся своей церковью, если можно это так назвать. А вот и они!

Рэй указал на окно. Я посмотрела на улицу и увидела, как площадь пересекает белый фургон с затемненными окнами.

– Это машина их прихода.

– Женщина из церкви, что на площади, очень пренебрежительно отзывалась о них, и это еще мягко сказано.

– Ах, наверное, это Хелен Ватсон. Вы виделись с ней? Чрезвычайно дружелюбная особа. Все, что имеет отношение к Ною, ее точно не обрадует. Они встречались в старших классах и сбежали из города вместе. Два года спустя она вернулась с видом побитой собаки и о тех днях старается не упоминать. Говорит, что это личное дело. Позже она вышла замуж за Роя Ватсона, который лет десять назад стал пастором в их приходе. Говорят, это она подтолкнула его пойти в семинарию. Видимо, всегда хотела стать женой священника. Теперь вот возомнила, что хозяйничает в этом городе.

Я поспешила вернуться к нужному разговору, пока меня не захлестнул поток городских сплетен.

– Сегодня я заезжала к Сильвии. Там никого не оказалось, и дом выглядит так, будто пустует уже некоторое время.

Я не собиралась признаваться, что рылась в почтовом ящике, поэтому мои щеки тотчас же вспыхнули румянцем.

– Если хорошенько подумать, – проговорил Рэй, – то я не припомню, когда в последний раз ее видел. Обычно она держится особняком, но иногда приходит в закусочную примерно в то же время, когда я заезжаю за Вэл. Может, раз или два в неделю.

– Она где-нибудь работает? Можно еще с кем-нибудь о ней поговорить?

Казалось, я зашла в тупик.

– Об этом я не слыхал. Если и работает, то не в нашем районе. Что ж, видимо, я не так уж сильно помог вам.

– А что с ее семьей? Она когда-нибудь говорила об этом?

Не в моих привычках было задавать столько вопросов. Обычно я старалась не развивать тему, а закончить разговор как можно скорее. Теперь мой голос звучал как-то неестественно, отчужденно, будто неудачная запись того, что я проговаривала в мыслях. Даже интонация выходила фальшивой.

– Нет, не говорила. Это тоже показалось мне странным. Если вам интересно мое мнение, то она явно от чего-то сбежала. Эта девушка никогда особо не распространялась про прежнюю жизнь. Приехала Сильвия откуда-то из Сельмы, что в Алабаме. Городок с историей. Может, она просто хотела вырваться оттуда.

Уже сидя за рулем и рассекая сумерки, я вдруг кое-что поняла и чуть не потеряла управление. Новый Орлеан, куда переехала подруга Вэл. Это напомнило мне кое о чем из письма Джека. Не замечая, что солнце уже садится за горизонт, я съехала на обочину и обдумала свою догадку.

Сердце мое бешено билось, когда я достала из сумки письмо. Озеро. Наверняка он имел в виду озеро Пончартрейн [5]. Я перечитала нужную строку. Все это по-прежнему не имело смысла, но я не сомневалась, что речь идет про то самое озеро. Если так, значит он ссылался на историю Трейси.

Я вновь перечитала письмо. Трейси могла помочь мне выяснить, что именно означают слова Джека и какое отношение все это имеет к ее прошлому. Я обязательно заставлю ее поговорить со мной, может, стоит даже встретиться и поразмышлять вместе над ребусом этого сумасшедшего. Понять, ведет ли он нас куда-то намеренно или нет.

Глава 7

О жизни Трейси я узнавала по кусочкам на протяжении трех лет. Собирала детали, которые она иногда выбалтывала, сидя в подвале, особенно когда была подавлена или в отчаянии. Как правило, она старалась не посвящать нас в подробности своей жизни. Ее внутренний мир был запретной территорией, где она спасалась как от Джека, так и от нас. Трейси говорила о своей жизни с параноидальной осторожностью, опасаясь, что при помощи этих сведений Джек будет манипулировать ее сознанием. В этом заключалась их борьба.

Со мной он в качестве оружия всегда использовал Дженнифер, так что мои воспоминания его не интересовали, по крайней мере до тех пор, пока подруга еще оставалась жива. Возможно, поэтому я в то время не понимала, как высоки ставки для Трейси, насколько ей важно сохранить свое прошлое в тайне. Что ж, за эту ошибку я сполна поплатилась в последние месяцы своего заточения. Тем не менее мы столько времени проводили вместе, что я все равно составила довольно яркое представление о ее жизни.

Трейси родилась в Новом Орлеане у восемнадцатилетней студентки, вылетевшей из университета. Ее мать была героиновой наркоманкой, со всеми вытекающими последствиями: болью, страданиями, ужасами. В их доме постоянно появлялись новые мужчины. Жили они в грязной квартирке, в таунхаусе на Елисейских Полях, что выглядел со стороны как залежавшийся и начавший крошиться кусок торта.

Когда Трейси исполнилось пять лет, прямо у них в квартире родился ее брат Бен. Стоя в сторонке, Трейси наблюдала за родами и видела, как мать принимает приличную дозу героина. Под действием столь мощного анестетика она почти не двигалась, когда показалась головка ребенка. Бен выжил чудом, а еще удивительнее, что ребенок остался в семье. Органы детской опеки, казалось, забыли про их захудалый район: очевидно, в Новом Орлеане хватало дел и без этого, так что после беглого собеседования социальный работник оставил их в покое.

Многие годы брат был единственным дорогим Трейси человеком, к которому она испытывала настоящую любовь. Она изо всех своих детских сил заботилась о нем и себе. Мать практически не обеспечивала их, да и сама ела редко, полностью уйдя в мир наркотического дурмана. В доме никогда не бывало достаточно пищи для двух детей. Поэтому Трейси отправилась на улицу и там нашла для себя с братом совершенно иной мир. Возможно, в любом другом городе такое бы не сработало, но в Новом Орлеане богемный образ жизни являлся почти что нормой.

Со временем Трейси влилась в ряды уличных дарований, несостоявшихся талантов и бродячих артистов, которые зарабатывали на хлеб, развлекая туристов, что прогуливались по городу. Трейси и Бен стали их сиротками-талисманами, а артисты, в свою очередь, защищали детей от ужасов ночного города.

Трейси была смышленой девочкой и быстро обучилась всяческим трюкам – фокусам, жонглированию, акробатике. Также она великолепно рассказывала истории и очаровывала туристов и своих собратьев по ремеслу острым не по годам умом. Кто-то из музыкантов даже соорудил для нее специальный помост в одном из переулков Французского квартала. Оттуда она декламировала стихи или рассказывала собравшимся занимательные истории. Иногда Трейси слышала в толпе разговоры об удочерении. Она часто мечтала, что появится какой-нибудь богатый турист, влюбится в них с братом и спасет от этого жалкого существования.

Временами они оставались в квартале на всю ночь. Бен кутался в старые грязные одеяла, но всегда оставался под бдительным надзором сестры. Она наблюдала, как плетутся домой пьянчуги, как возвращаются от клиентов проститутки, которых она почти всех знала по именам. В конце концов, где-то за пару часов до рассвета, город затихал. Только тогда Трейси поднимала на руки сонного Бена и тащилась назад в грязную квартирку. Мать никогда не задавала ей вопросов.