Сэр Вальтер Скотт и его мир - Дайчес Дэвид. Страница 18

Первое лондонское издание «Песни последнего менестреля» вышло у «Лонгмана, Херста, Риса и Орма» (у них же в 1803 году вышли второе издание «Менестреля» и третий том «Песен»), а отпечатал его Баллантайн, который также самым тщательным образом вычитал гранки; начиная с «Песен», он выступал при Скотте в роли корректора почти до самой смерти писателя. Тем временем эдинбургский издатель Арчибальд Констебл внимательно следил за литературными успехами Скотта. Он уже приобрел четвертую часть прав на «Песни» и опубликовал «Сэра Тристрама». Теперь он купил у Лонгмана четвертую часть прав на «Менестреля». Так в жизнь Скотта прочно вошли Констебл и Баллантайн, каждому из которых предстояло сыграть роковую роль в его денежных делах.

Родившийся в 1774 году, Арчибальд Констебл в 1788-м поступил учеником к одному эдинбургскому книгопродавцу, затем сам стал таковым, а потом заодно и издателем. В 1802 году он основал «Эдинбургское обозрение», и под его руководством журнал быстро приобрел широкую популярность. Среди шотландских да, если на то пошло, и английских издателей Констеблу не было равных. «Отказавшись от принятой практики, основанной на скупости и осмотрительности, — писал Кокберн, — Констебл выступал главным покровителем всех многообещающих изданий и своими неслыханными гонорарами ставил в тупик не только деловых конкурентов, но даже собственных авторов. По десять, а то и по двадцать гиней за страницу критического обзора, от двух до трех тысяч фунтов за стихотворение и по тысяче за каждое из двух философских эссе — это извлекало авторов из их каморок, где в противном случае они были бы обречены на полуголодное существование, и превратило Эдинбург в литературный рынок, чья слава пошла далеко, к вящей гордости его обитателей».

Успех «Менестреля» заставил Джона Баллантайна поднапрячься. Чтобы удовлетворить спрос на книгу, ему пришлось попридержать остальные заказы. Требовалось также обновить типографское оборудование. Он обратился к Скотту за помощью, и просьба оказалась как нельзя вовремя. Скотт еще не надумал превратить литературу в основное свое ремесло — по его выражению, ей надлежало служить ему посохом, а не опорой, — но было ясно, что он вознамерился уделять ей много времени, и, если верить предзнаменованиям, не без выгоды. Дядюшкино наследство в основном оставалось нетронутым. Если ему удастся обеспечить Баллантайна заказами, притом на печатание не только своих работ, но и потока судебных бумаг, а также переизданий разного рода исторических сочинений и книг о древностях — с этой идеей, за которую, по его мнению, все издатели должны были ухватиться, Скотт носился давно, — то Баллантайну, печатнику первоклассному, был гарантирован успех. Скотта тешила мысль стать незримым распорядителем типографского дела Баллантайна. К тому же он надеялся прилично на этом заработать. В результате в мае 1805 года он подписал с Баллантайном соглашение о товариществе. По переезде печатника в Эдинбург он уже ссудил ему 500 фунтов; теперь он выдал еще полторы тысячи, и было решено, что Баллантайну как действующему компаньону полагается треть от всех прибылей, остальные две трети делятся между партнерами соразмерно с вложенным капиталом, то есть фактически почти поровну.

Сделав первый шаг, Скотт попытался заинтересовать издателей грандиозными прожектами изданий, которые, разумеется, должны были печататься у Баллантайна. Самый внушительный замысел — собрание британских поэтов в ста с лишним томах — провалился. Больший успех сопутствовал планам публикации сочинений Драйдена 90 в восемнадцати томах под редакцией Скотта — он сумел убедить лондонского книгопродавца Уильяма Миллера взяться за это дело, оговорив, что печатать поручат Баллантайну. В жизни Скотта начался период редакторской лихорадки: помимо Драйдена, который требовал большой работы, были еще сочинения мемуаристов XVII века, старинные трактаты, различные альманахи и сборники, посвященные древностям. Он выполнял работу с какой-то непринужденной легкостью, опираясь на широкую эрудицию и богатую память. Издатели, которых он склонял ко всем этим начинаниям, имели от них мало выгоды, а то и вообще ничего не имели. Но Баллантайну неизменно доставались заказы, и Скотт мог всегда рассчитывать на свою треть от прибыли. Правда, риск они тоже делили пополам.

В 1809 году Скотт увяз в предпринимательстве еще глубже. Его стараниями была основана фирма «Джон Баллантайн и К°, книгопродавцы и издатели»; компаньонами были сам Скотт, Джеймс Баллантайн и его младший брат Джон. Скотт получал половину прибыли, а каждый из братьев по четверти. К этому привела ссора с Констеблом, вернее, с его не лишенным упрямства партнером Александром Гибсоном Хантером. Скотт вознамерился проучить Констебла: он учредит конкурирующее предприятие, которое обставит беспримерно удачливого эдинбургского издателя на его же собственном поприще. Решающее слово в делах новообразованной компании принадлежало Скотту, хотя номинальным главой был Джон Баллантайн. Одновременно Скотт переписал соглашение о товариществе с Джеймсом касательно печатного дела — оно существовало по-прежнему — так, чтобы закрепить за каждым из них по половине активов компании, которые оценивались в 7684 фунта, с «разделом выручаемой прибыли» в 1350 фунтов ежегодно, две трети из коих (900 фунтов) отходили к Джеймсу, а треть (450 фунтов) — к Скотту. В дополнительной статье к соглашению капитал компании был определен в 6000 фунтов при равном вкладе каждого партнера и оговаривалось, что если кто-то из них внесет в фонд компании больше положенной половины капитала, то он будет получать «под этот взнос 15 процентов выручаемой прибыли». После этого Скотт довел свои вложения в типографию в общей сложности до 3000 фунтов, с которых ежегодно мог получать по 450 фунтов — свою долю дохода, исходя из согласованной, хотя крайне высокой учетной ставки в 15 процентов.

Удача им, однако, не сопутствовала. Под грузом затоварившихся тиражей разного рода изданий по антикварному делу, к которым никто, кроме Скотта, не проявлял интереса, фирма «Джон Баллантайн и К°» пошла ко дну, и в 1813 году ее было решено ликвидировать, сохранив, однако, в неприкосновенности печатное дело «Джеймс Баллантайн и К°». «Джона Баллантайна и К°» спас Констебл, понятно, не без выгоды для себя, поскольку, разумеется, стремился вернуть Скотта, к тому времени ставшего чрезвычайно популярным и доходным писателем, в число своих авторов. Поэтому он приобрел часть запасов со склада Джона Баллантайна и нашел другие способы облегчить компании ее последние дни. А типография тем временем продолжала работать, и Скотт вкладывал в нее все новые деньги, так что в 1816 году было решено, что вся прибыль будет поступать одному Скотту, а Джеймс станет у него управляющим на жалованье. В 1822 году Джеймс снова превратился в компаньона, и дело просуществовало до рокового 17 января 1826 года, когда фирма прекратила платежи. Мы изложили основные вехи этой истории, чтобы читатель мог связать с ней последующую творческую биографию Скотта.

СЛУЖБА И ЛИТЕРАТУРА

Мы возвращаемся к Скотту в Ашестил, где он увлеченно и ревностно трудится над подготовкой Драйдена. Из обширной переписки со старым другом Джорджем Эллисом, редактором, историком, эссеистом и основателем журнала «Антиякобинец», а также с другим знакомым и корреспондентом Скотта — государственным деятелем и литератором Джорджем Каннингом 91 — мы получаем обстоятельные и живые сведения о литературных занятиях и интересах Скотта в это время. В октябре 1805 года Эллис писал Скотту о деликатной проблеме, возникающей в связи с непристойными выражениями и пассажами, которые Драйден допускал в комедиях и других сочинениях. «Должен признаться, — замечал Эллис, — что объявление о полном издании Драйдена привело меня в некоторый ужас». Но Скотт отвергал любые предложения «причесать» поэта-классика: