Она так долго снилась мне... - Коэн Тьерри. Страница 27

От мысли, что девушка из книжного магазина может оказаться моей душой-половинкой, у меня начинала кружиться голова. А ведь мне предстояло распутать этот клубок до самого конца, не обращая внимания на доводы рассудка.

Я увидел ее во сне и узнал потом, когда она зашла в магазин, по одной причине: мне удалось сохранить ее драгоценный образ, который отпечатался в моей душе после того, как ее отделили от ее души. Я сумел узнать ее, потому что никогда не лгал себе, никогда не позволял ни одной из моих подружек занять место, предназначенное для той, которую ждал. И хотя я не всегда вел монашескую жизнь, хотя порой позволял себе отвлечься, но никогда не поступался своими духовными ценностями и убеждениями. Именно поэтому я испытал такое сильное волнение, когда она появилась в моих снах, и не менее сильное чувство сейчас, несколько мгновений назад, когда не мог отвести от нее глаз. Предполагаемое сходство не было причиной волнения. Оно скорее было указателем, который привел меня к нынешнему открытию.

Я возликовал. Мне показалось, что мне удалось поймать неуловимую истину, которая до этого никак не давалась в руки. Я сумел-таки соединить фрагменты моей истории, словно детали пазла, и получившаяся картинка отображала всю мою жизнь — настоящее, прошлое и будущее.

Но внезапно темная тень омрачила мои лучезарные и безумные мысли. Тень эта вогнала меня в тоску, ибо поставила под сомнение всю безупречно выстроенную теорию.

Она не обратила на меня внимания.

Если она действительно моя душа-половинка, она по идее тоже должна бы меня узнать, разволноваться, как-то проявить свои чувства. Но она вела себя индифферентно. Или же… да, нужно до конца следовать идеям, доверенным мне мсье Гилелем. Или же может такое случиться, что она не узнала меня, потому что утратила мой образ в круговерти своей жизни. Утратила ясность зрения, потеряла себя в разных других историях.

Я наконец остановился на этом утверждении, поскольку развивать его дальше не хотелось. Силы внезапно покинули меня, навалилась тоска, я улегся на кровать и обхватил голову руками.

Все это бред.

Надуманная теория. Меня увлек и сбил с толку глупый романтизм.

Нужно опомниться, перестать гоняться за нелепыми фантазиями. Но, пока глаза мои странствовали по трещинкам потолка, в голове вновь и вновь проворачивались те же идеи. Истина перемешалась в моей голове с туманными химерами, которые незаметно проложили дорогу в сон, где царили, впрочем, те же образы.

На следующий день я решил побродить по улицам Парижа. У меня не было никакой конкретной цели, но оставаться больше в четырех стенах стало невыносимо. После нескольких часов беспокойного сна я нисколько не чувствовал себя отдохнувшим. Свежий воздух пошел мне на пользу. Я почувствовал, как легкие расправляются и несут жизненные силы вялым мышцам моего тела. Но вот мозг совершенно отказывался пользоваться преимуществами здорового образа жизни. Мысли, чувства и соображения крутились в голове, как карусель. Я вглядывался в лица прохожих и чувствовал, что читаю в их взглядах и выражениях, понимаю их заботы и тревоги, и это ощущение было новым для меня. Прежде мои прогулки лишь укрепляли меня в сознании моей необычности, непохожести на других, и я чувствовал себя в толпе еще более одиноким. Ритм движения прохожих, их речи и взгляды не имели ко мне отношения, я чувствовал себя словно корабль, затерянный в чужом и бурном море.

Я словно заново открывался миру, и он, казалось, был готов принять меня. Сразу захотелось пересмотреть все давешние события в свете моего неожиданного энтузиазма, я попытался подстроить бег мыслей под ритм шагов, чтобы навести в них какой-то порядок. Но это мне не удалось, пришлось плыть по воле волн, отдавшись детскому восторгу, рожденному пустыми мечтаниями во время бесцельной прогулки.

Я открыла для себя магазин «Книжный дом» через два месяца после того, как началось наше с Сереной общение. Мне больше нечего было рассказать о своей жизни, и все лучшее из ее библиотеки мы уже перечитали. Я начала бояться, что душевная общность, возникшая между нами, увянет от отсутствия свежей информации извне, воображаемых миров, в которых мы могли бы развернуться. Серена, видимо, почувствовала мои опасения, поэтому как-то раз взяла стилус и написала:

— Ты хочешь, чтобы я пошла в этот магазин за новыми книгами для нас?

Она опустила ресницы, что означало «да». Мне захотелось спросить ее, почему ей нужен именно этот книжный, а не какой-нибудь другой, но я сдержала свое любопытство, чтобы она не тратила силы на написание ответа. Я отправилась туда тотчас же — это было утро вторника. К Серене как раз пришел врач, и я была не нужна. Я обычно вкратце рассказывала ему о состоянии его пациентки, после чего он тактично выдворял меня, чтобы провести кое-какие обследования, которые, по моему ощущению, были совершенно излишни. Усталая безнадежность его движений, которую он тщетно пытался скрыть, и понимающие взгляды, которыми они обменивались с Сереной, убеждали меня, что никто здесь глупостью не отличается, все понимают, что к чему, но при этом каждый играет свою роль, чтобы угодить другому. Врач хочет доставить удовольствие своему другу Роберто Лучиани, который желает убедить Серену, что не все еще потеряно, а Серена хочет показать отцу, что его уловки работают.

Я в этом ритуальном танце взаимных уступок оказывалась совершенно лишней и потому могла отлучиться за покупками.

Когда я подошла к книжному, меня охватило ощущение чуда. Место показалось мне замечательным, окутанным волшебством.

Старинная витрина рассказывала историю о прошлом. О временах, когда книга была практически сакральным объектом, источником знания, чувств, успокоения. Я зашла внутрь и погрузилась в совершенно необычную атмосферу. Это был магазин, похожий на библиотеку, или библиотека, где возможно было купить книгу. Я почувствовала, что с меня моментально слетел груз забот, который с каждым днем все больше сгибал мою спину, клонил вниз мою голову. Словно все эти книги воздвигли стену между мной и повседневностью, суетой многолюдной улицы, неприятностями, драмами, болезнью Серены.

Вокруг было столько книг, что это как-то успокаивало. Словно они гарантировали, что я не буду больше одинока, что у меня всегда будет над чем подумать, чему посочувствовать. Мне приятно было представлять себе изобилие слов, фраз, идей и чувств, которые трепетали и бились между миллионами страниц. Я ждала посреди магазина, как усталый путешественник рядом с источником в оазисе ждет, когда ему уже нестерпимо захочется пить.

За столом в глубине зала сидел старик и читал книгу. Он поднял голову, на секунду нахмурился, словно удивился, увидев меня, потом его лицо смягчилось. Он улыбнулся и вновь погрузился в чтение. Несколько посетителей возле столов и полок тоже были полностью поглощены книгами, которые они аккуратно и почтительно листали. Казалось, они все как-то незримо сообщаются, разделяя восхитительное ощущение присутствия в данном месте и одновременно где-то там, в стране фантазии.

Я прогулялась вдоль полок, здесь была только художественная литература. Я довольно скоро поняла, что классификация книг подчинялась очень странной логике, и в конце концов нашла уголок, где оказалась большая часть тех книг, которые я видела в библиотеке Серены. Я скользила взглядом по обложкам, наконец нашла один роман, аннотация к которому показалась мне интересной, и подошла к кассе.

— Простите, что я так пристально вас рассматривал, — сказал старик. — Ваше лицо показалось мне знакомым.

— Нет, я здесь первый раз.

— Вы похожи на одну мою знакомую, — сказал он.

Странно, подумала я. Может, сюда раньше заходила Серена, до того как заболела? Могла ли я знать, что этот момент, помимо той зыбкой прелести, которую я в нем ощутила, явился еще и провозвестником совершенно новой жизни?