Она так долго снилась мне... - Коэн Тьерри. Страница 39

Мсье Гилель вмешался и спас меня из затруднительного положения:

— Мы напишем вам его электронный адрес на бумаге. Займись этим, пожалуйста, ладно?

Потом, обратившись к Лиор, с хитрым видом уточнил:

— Иона знает его лучше, чем я, кстати. Он, собственно, меня с ним познакомил… если можно так выразиться.

Я подошел к кассе, дрожащей рукой написал на цветной закладке для книг свой имейл и отдал ей бумажку.

Она взяла ее, положила между страниц книги и внимательно посмотрела на меня.

— Вам повезло, что вы работаете в таком месте, — заметила она.

— Да, я знаю.

Про себя я проклинал себя за неуклюжесть и неумение дать хоть сколько-нибудь достойный ответ.

Она опять улыбнулась мне. Я почувствовал аромат ее духов, неуловимый цветочный запах с фруктовыми нотками. Я постарался проникнуться им целиком, запомнить каждую черточку ее лица, чтобы они больше не ускользали от меня в моих воспоминаниях: родинка на правой скуле, три мимические морщинки у глаз, золотистые искорки в глазах, прелестные зубы.

— Хотел бы уточнить вот… — промямлил я.

— Да? — с интересом спросила она.

— Этот роман, второй… он совсем не такой, как первый.

— Ну, по определению, — усмехнулась она.

— Я хотел сказать, что он не такой страстный, не такой искренний. Кстати, автор сам говорил, что написал его не по велению сердца, — настаивал я, говоря о самом себе в третьем лице.

— Не надо мне больше ничего говорить! — воскликнула она с упреком. — Дайте мне возможность самой судить о нем.

— Да, вы правы, — виновато согласился я. — Я просто не хотел, чтобы вас потом постигло разочарование.

— Спасибо, — ответила она, — очень мило с вашей стороны.

Она уже готова была отвернуться, но потом спохватилась.

— Меня зовут Лиор, — сказала она, протягивая руку.

Я пожал ее, едва не сказав: «Я знаю». Ладонь у нее была холодная и нежная.

— Иона, рад был с вами познакомиться.

— Красивое имя.

— Ваше гораздо красивее.

Она снова улыбнулась мне и подошла к мсье Гилелю. Оплатила в кассе обе книги и направилась к выходу, помахав мне рукой на прощание.

Когда я вошла в магазин, я снова увидела молодого человека, которого встретила здесь однажды. Я заметила, что он странно смотрел на меня: словно ждал. Поэтому я всмотрелась в него внимательнее, а может, еще и потому, что в нем была какая-то надломленность, которая бывает иногда в мужчинах, какая-то внутренняя боль, которая придает им трогательную хрупкость и вызывает симпатию. В другое время и при других обстоятельствах он бы мне понравился. Когда я еще хотела нравиться, меня влекло к двум типам мужчин, очень разным. Крутые, мужественные парни с холодными глазами, с мускулистыми руками, они покоряли меня мужской силой и вселяли уверенность в защите. В их объятиях я чувствовала себя женщиной. И робкие, нежные, порой неловкие — с ними я чувствовала себя нужной и важной. Их глаза ласкали меня и жаждали, но никогда они ни словом, ни жестом не готовы были меня оскорбить или ранить. По сути дела, и тем и другим было неинтересно, какая я на самом деле.

Но этот продавец из «Книжного дома» был какой-то гибрид. Рост, осанка, резко очерченное, правильное лицо — с первого взгляда его можно было принять за одного из тех мачо, самоуверенность которых может сравниться только с их глупостью. Но то ли в его глазах, то ли в удивительной гармонии черт была какая-то беззащитность, надлом, словно открытая рана, требующая заботы и ласки.

Мсье Гилель окликнул меня, и я отвернулась от его странного сотрудника. Он спросил меня, как мне понравилась книга. Я хотела рассказать ему о страсти, которая унесла меня в дальние дали, о смятении, о буре чувств, взметнувшейся в моей душе… но это ведь означало признание, что одиночество главной героини — это и мое одиночество. Поэтому я ограничилась общими фразами, достаточно, впрочем, недвусмысленно выражающими мое восхищение.

Старик немедленно выдал мне второй роман — «Я сын своего отца» — и предложил мне встретиться с автором. Он застал меня врасплох — и я отказалась. Предпочла, чтобы Рафаэль Скали остался частью чудесного воображаемого мира, в котором он жил для меня. Моя реальность была слишком безрадостной, чтобы его принять.

Тут я услышала, что молодой продавец за моей спиной оживился. Он явно следил за нашим разговором и тоже хотел высказаться.

Я спросила его мнение. Но тут он как-то замкнулся и ответил мне довольно сухо. Мсье Гилель воспользовался паузой и представил мне его. Оказалось, молодого человека зовут Иона. По просьбе своего начальника он дал мне адрес писателя. Что-то было в его взгляде, какая-то странная настойчивость, которую мне никак не удается забыть.

Я был счастлив и взбешен одновременно.

Злился на мсье Гилеля, который не предупредил меня, что придет Лиор. При этом я не решался ни в чем его упрекнуть. Он был так горд собой, так счастлив, что сумел как-то сблизить нас. Ему казалось, что, даже если его план и не сработал так, как он изначально предполагал, все прошло безупречно. Он высказался витиевато: «Превратности любви бывают таковы, что неизбывны их пути, порой лучше затеряться на них, чтобы лучше оценить естественный аромат чувств». Этот наивный, примитивный романтизм меня совершенно обезоружил, так что я оставил любые поползновения хоть в чем-то упрекнуть его.

Я злился на себя, на собственную полную неспособность казаться интересным. И при этом за то, что я не смог взять на себя инициативу во встрече, что поплыл по течению и вовлекся тем самым в какое-то надувательство. Потому что формально я пытался учесть нежелание Лиор встречаться с автором, а на деле стал главным действующим лицом мистификации, жертвой которой она невольно стала. И когда-нибудь обязательно это поймет.

Но, с другой стороны, я был счастлив, что был рядом с ней, вдыхал ее запах, видел вблизи ее лицо, понравился ей как писатель и, в конце концов, вручил ей свой электронный адрес.

— Лучше было бы, если бы ты раскрылся ей сразу, — заметил мсье Гилель.

— У меня не было возможности. Она сама этого не хотела.

— Тоже верно, — подтвердил он. — Ну, может, все так и должно было произойти. Письмецо по электронной почте, это уже неплохо, верно?

— Пожалуй, — согласился я.

— Это был единственный способ наладить между вами отношения. Теперь ты сможешь с ней беседовать. Станешь играть роль героя ее романа!

— Да, героя, в которого она не влюблена.

— Пока еще, — жизнерадостно заявил он. — Теперь твой ход, смелее!

— Спасибо, мсье Гилель, — тихо и проникновенно сказал я.

— Это тебе спасибо, мой мальчик. Благодаря тебе я ощутил себя в самом центре романа, в роли одного из главных героев, — ответил он.

Я лежал в постели и наблюдал, как на потолке разыгрываются основные моменты сегодняшней встречи. Я вновь и вновь медленно прокручивал каждое мгновение, пытаясь выудить из него максимум сведений, максимум эмоций. Мне все в ней нравилось: ее жесты, улыбка, выражение лица, что и как она говорила. Романтический взгляд, я отдавал себе в этом отчет, ведь в моем распоряжении были крохи информации. Но я с наслаждением предавался такому приятному и бессмысленному занятию, по сто раз смакуя все детали и находя в них множество оснований для своей влюбленности.

Но все мои слова и жесты казались мне пустыми, тупыми и уродливыми. По сути дела, я проявил себя трусливым и медлительным именно тогда, когда по ситуации мне надо было из кожи вон лезть, чтобы показаться ей симпатичным и привлекательным.

Она могла увидеть во мне лишь мрачного, замкнутого продавца книг. А может, она даже поняла причину моего замешательства и в душе потешалась над ней. В любом случае ничто из того, что она сказала или сделала, не выражало ни капли интереса ко мне, она не выразила ни малейшего стремления познакомиться со мной поближе. Разве что наши последние слова, наш последний взгляд, когда ее рука была в моей руке и ее глаза заглядывали мне в сердце.