Она так долго снилась мне... - Коэн Тьерри. Страница 40

Нет-нет, это все сплошные измышления! Она просто вежливая, воспитанная и славная девушка. Ее заинтересовал только писатель, и этот факт ставил передо мной серьезную дилемму: если ситуация будет и дальше развиваться в таком направлении, могу ли я довольствоваться ее любовью к малой, давно забытой части моей личности.

И чем еще заинтересовать ее, помимо моих книг?

Я выпрямился, включил компьютер, проверил почту. Новых писем нет. Я встал, приготовил себе скудный ужин, не переставая ходить по комнате и время от времени обновлять страницу входящих сообщений в компьютере. Сердце бешено колотилось.

В конечном итоге я заснул на диване, закружившись в круговороте образов, слов и надежд.

Когда я пришла, Эльзы не было дома. Записка на двери сообщала, что она ночует у какого-то очередного дружка. Я повесила пальто на вешалку и положила книгу на стол в гостиной. Приняла душ и разогрела себе какой-то лоток из морозильника. При этом мысли мои постоянно крутись вокруг событий, произошедших в книжном магазине. Обрывки разговоров всплывали один за другим: мсье Гилель рассказывает мне об авторе, он настойчиво хочет познакомить меня с ним, я отказываюсь, он уговаривает меня отправить ему письмо по электронной почте. Я подумала об Ионе. Ему не понравилось, что я купила второй роман, «Я сын своего отца». Сидя в пиджаке перед телевизором, вгрызаясь в бутерброд, я сама себе удивлялась. Перед глазами стояло его лицо. Почему он пришел в такое замешательство? Голос маленькой принцессы снова прорвался из глубины души, и я старалась противопоставить ему доводы рассудка.

— Ты ему понравилась.

— Думаешь, поэтому он так растерялся?

— Ну конечно. Ты что, не умеешь читать по лицам мужчин?

— Никогда не умела. Вечно ошибалась, ты же знаешь.

— Жаль, он говорил с тобой так ласково и нежно.

— Да наплевать мне на это.

Я заткнула наглый голосок и схватила книгу. Раскрыла ее. Начать читать? Нет, подожду до завтра, начнем вместе с Сереной. Я ей обещала.

Закладка, на которой продавец написал имейл Рафаэля Скали, упала мне на колени. Я взяла ее в руку и некоторое время сидела в задумчивости, не сводя глаз с простого сочетания букв, открывающих путь во внутренний мир писателя.

Нет, не стану ему писать. Зачем мне это надо? Опять, что ли, изображать из себя фанатку? Я уже вышла из этого возраста. Меня интересуют только его книги.

Я проснулась посреди ночи одетая, на диване. Какая-то тяжесть в голове. Эхо далеких, но настойчивых голосов отдавалось в моем мозгу. Я встала, выключила телевизор, посмотрела на стенные часы. Два часа ночи. До утра еще далеко, но сон рассеялся, и заснуть до зари вряд ли удастся.

Оглушенная, в каком-то смутном состоянии рассудка, я приготовила себе успокаивающий травяной чай. Ночь всей тяжестью навалилась на город, и, хотя квартира была залита спасительным светом, я знала, что она притаилась в темных уголках комнаты, готовая выскочить в любой момент, предупреждая свое появление томительной тишиной.

Я никогда не любила ночи. Мне казалось, она таит в себе угрозу, она коварна, она ходит рука об руку со смертью, готовая задушить беззащитные души полами своей черной мантии.

Я любила дежурить по ночам. Больница, с ее медленным, как бы искусственно навязанным ритмом жизни, всегда была настороже, готовая к любому подвоху, таившемуся во тьме, постоянно начеку, постоянно в ожидании борьбы со смертью. И рано утром, когда я ложилась спать, я засыпала безмятежным сном, зная, что жизнь кипит вокруг, что дневной шум и суматоха напугают злых духов, прогонят с глаз долой.

Что же сделать, чтобы убить время? Я взяла первый роман Рафаэля Скали, перечитала несколько отрывков. Слова ласково катались в моей голове, скользили по языку. Ощущение было неповторимое.

Я вновь взяла в руки закладку, прочла электронный адрес.

«Он решил больше не писать, сомневается в своем таланте», — сказал мне мсье Гилель. Снова проснулся настырный голосок:

— Напиши ему! Скажи, как тебе понравилась его книга!

— Он примет меня за идиотку, фанатку или потерявшую голову от любви читательницу.

— Думаешь, он такой дурак? Ну даже если и так? Если у него от твоего письма прибавится веры в себя, может быть, игра стоит свеч? Может, твое упрямство — просто-напросто дурацкая, гордыня?

Сомнения терзали меня. Этот адрес искушал и манил. Автор так близко, только протяни руку… Он где-то рядом, в городе, скрывается в темноте компьютерного экрана. Спит ли он сейчас? Или пытается писать третью книгу? По-прежнему ли не уверен в своем таланте?

Я попыталась припомнить свои жизненные принципы, использовать их в борьбе с неудержимым желанием написать письмо Рафаэлю Скали. Все аргументы были сметены одним, неоспоримым: необходимостью утешения, которое я могу принести этому человеку.

— Тебе всего лишь нужно сказать, какое впечатление на тебя произвела книга, подбодрить его, чтобы он вновь поверил в себя. Ты обязана это сделать!

Я схватила ноутбук и настрочила письмо, пытаясь одним махом одолеть свою стеснительность. Запретила себе перечитывать, опасаясь, что малейшее сомнение заставит меня тотчас же стереть письмо. Нажала на кнопку «отправить» — так рассудительный военачальник дает приказ сбросить бомбу, убеждая себя, что решение выбрано верно, что этот поступок необходим и задумываться не следует, колебания будут во вред делу.

Потом я встала и прошлась взад-вперед по гостиной. Наружу полезли страхи, доселе прятавшиеся в душе, они боролись друг с другом, а я всеми силами пыталась отогнать их. Но они были сильнее меня, они роились в моей голове и побеждали доводы рассудка. В итоге меня охватила паника. Я вновь села к компьютеру и перечитала письмо. Все без исключения фразы показались мне смехотворными, одни были наивны, другие бесстыдны. Моя задача была — успокоить его, но я говорила исключительно о себе. Почему я решилась рассказать незнакомцу такие вещи, которых никому никогда не рассказывала? Для чего мне нужно было выворачиваться наизнанку? На что я надеялась, когда это писала?

И ответ возник в моей голове во всей своей неприглядной, жестокой правде: я надеялась на его дружбу. На его привязанность? Может, даже не любовь? Этого я не знала. Я знала только, что вновь стала глупой фанаткой, ожидающей, что ею заинтересуется ее кумир. Хотела растрогать его, привлечь его внимание, притянуть его к себе. Я сказала ему, что автор даровал мне надежду найти человека, достаточно чуткого, чтобы понять меня, настолько чувствительного, чтобы суметь достучаться до моего сердца.

Но я солгала ему.

Потому что сама обманывалась.

Я не думала, что найду какого-то другого мужчину, я надеялась, что им и будет Рафаэль Скали. Потому что у меня не было никаких сил искать этого мужчину, ждать его. Было бы гораздо проще открыть его в Рафаэле Скали.

Когда я все это осознала, меня стала мучить совесть. Я ясно почувствовала, какая же я жалкая. Жалкие мои желания, жалкие надежды, жалкие попытки их замаскировать, жалкое было мое письмо и последующее за ним раскаяние тоже не лучше. Несчастная, отчаявшаяся девица, истосковавшаяся по любви, которая долгие годы пыталась убедить себя, что прекрасно обходится безо всяких нежных чувств. Пыталась погрузиться в кому, а очнувшись, захотела всего и сразу, без промедления.

Я по-прежнему сидела за компьютером, глаза мои были полны слез. Писатель посмеется надо мной, в этом нет никаких сомнений. Он тут же раскусит мою неудачную попытку соблазнить его и будет надо мной хихикать. Я тогда сочинила новое письмо с извинениями за свое смехотворное поведение, не отдавая себе отчета в том, что только усугубила положение. Потом закрыла компьютер и легла, обняв себя за плечи.

Ты сделала мне больно, Лиор. Ты не изменилась. Ты продолжаешь выдумывать всякие истории. Тебе удалось убедить себя, что ты стала сильнее, взрослее. Но ты по-прежнему глупая девчонка в поисках любви, та, что убегала в свою комнату и мечтала там о прекрасном принце, придумывая красивые невероятные истории.