Избранник из мечты [Невеста сердится] - Дайер Дебра. Страница 54

— Думаю, он боится, чтобы я не оказался офицером таможни. — Саймон выпил пиво, и сильный горький привкус остался на языке.

— Не знаю, как вы справитесь, сэр. Вы что, совсем не волнуетесь?

Только глупец смотрит беззаботно в лицо опасности. Саймон знал о риске, связанном с поисками истины, он не хотел умирать, никогда не хотел. В минуты опасности он всегда ощущал волнение и острое возбуждение, и эти чувства сохраняли ему жизнь все прошедшие годы.

— Сейчас не время быть в одной связке.

— О да, сэр, просто… — Дигби нахмурился, и его густые брови сошлись над горбатым носом. — Если бы не вы, я и весь наш отряд остался бы там, на кровавых полях сражений. Я не забуду, как вы в одиночку схватились с французами и дали нам возможность прийти в себя. И я помню, как пуля попала вам в плечо. Это…

— Вы что, собираетесь вспоминать всю мою военную карьеру?

Дигби покачал головой:

— Нет, сэр, но хочу сказать, что иногда в вас нет должного страха, которым обладает любой нормальный человек.

Саймон усмехнулся:

— Так вы хотите сказать, что я немного сумасшедший?

— Нет, я хочу сказать, что слишком опасно действовать таким образом. Там может быть ловушка. И вы окажетесь в лапах смерти.

— Это точно. — Саймон снова усмехнулся другу. — Но это единственная возможность узнать все наверняка.

Глава 22

Эмилия остановилась возле фамильного склепа и почти сразу ощутила странное покалывание в спине. Она оглянулась, уверенная, что кто-то находится поблизости и наблюдает за ней, однако не заметила никого за гранитными памятниками и мраморными надгробиями; никто не скрывался за мощными дубами и ивами, бросавшими тень на приют усопших.

Эмилия покачала головой, в душе ругая себя за свои мысли. Три ночи подряд она не спала, выглядывая в окно и ожидая нового появления призрака. Три! Но ей не удалось увидеть хотя бы тень этого призрачного гостя.

Все это было странно. И надо сказать, — это ее разочаровало. Возможно, ей хотелось верить, что душа Шеридана вернулась. Возможно, она хотела убедиться, что хоть какая-то часть его останется с ней навсегда. Без него один день сменялся другим, таким же пустым и ненужным.

По листьям деревьев пробежал легкий ветерок. День был прекрасный — мягкий, теплый и тихий. Самый подходящий день для пикников и прогулок по берегу реки или моря. Возможно, именно поэтому она и пришла сегодня сюда, как и все предыдущие дни, после того как проводила мужчину, известного ей под именем Шеридана Блейка, в это тихое место. Она приходила, чтобы быть ближе к нему и повстречаться хотя бы так с тем, что от него осталось.

Эмилия потянула за медную ручку, и дубовая дверь со скрипом отворилась, впустив прохладный влажный летний воздух. Солнечный свет ворвался в распахнутую дверь, вбив золотые клинья в тени могил. Эмилия последовала за золотыми лучами к тому месту, где покоился его прах. Вот они — урна, оградившая его от мира, и имя, высеченное на мраморе. Вот все, что осталось от человека, явившегося к ней из ее грез.

Здесь были погребены ее прабабушка и прадедушка; ее брат, умерший сразу после своего рождения, двадцать лет назад, тоже покоился здесь. А пройдет время, и она займет здесь свое место, рядом с человеком, которого полюбила и вначале боялась сама признаться в этом.

Эмилия положила руку на мрамор, под которым были заключены его останки. Прикасаясь к холодным камням, она страстно желала хотя бы на секунду вновь ощутить тепло, навсегда ушедшее от нее.

Эмилия с большим трудом мирилась с реальностью, ей казалось невозможным, что она больше не увидит его лица, не услышат его голоса, никогда не почувствует прикосновения его рук. Даже теперь она просыпалась каждое утро в надежде, что увидит его рядом с собой. А ведь ей предстояло прожить еще так много лет, столько раз просыпаться утром от пустых снов и заполнять столько пустых часов. И все они, собранные воедино, не смогут сравниться ни с одним из дней, которые они провели вместе.

Эмилия протянула руки к высеченным буквам.

— Мы так мало были вместе. Но в эти моменты я жила, как во сне. И я никогда не забуду тебя, я не перестану любить тебя. — Она закрыла глаза, полные слез; слезы не помогали, ее боль не утихала.

Саймон стоял позади гранитного монумента в тени высокого ясеня. Он увидел, как Эмилия вышла на свет, — она была такой хрупкой, воздушной, бледное лицо оттенялось бледным муслином. Под ее прекрасными глазами легли темные круги. Даже на расстоянии он ощущал тяжесть ее печали.

На одно мучительное мгновение ему захотелось выдать себя; он боролся с собой, с желанием подбежать к ней, заключить в свои объятия. Но Саймон знал, что, в первую очередь, Эмилия любит своего отца. И страшно представить, что случится, если ей станет известно о том, в чем подозревают Мейтленда. Если же Мейтленд узнает о цели его миссии, он может лишить его шанса найти настоящего преступника. Саймон ударил кулаком по гранитному памятнику, подумав обо всех молодых людях, которые смотрят в лицо смерти на полях сражений. Он не мог поставить под угрозу выполнение своего задания, не мог возвратиться в жизнь Эмилии, находясь на полпути к смертельной опасности. Эмилия не вынесет второй смерти любимого.

Чувство долга диктовало свои условия. Этот долг может лишить его единственной женщины, которую он полюбил. И это задание может стоить ему жизни.

Вместо того чтобы вернуться к себе в комнату, Эмилия побрела к замку. Там она всегда ощущала какое-то умиротворение. Дух лорда и леди Равенвуд охранял ее, как любовь матери хранит потерявшегося ребенка. Эмилия взошла на камни, по которым ступали лорд и леди Равенвуд, и дала волю своему воображению. Оно перенесло ее назад, в прошлое. Она ступила на заросшую тропинку и подставила лицо прохладному ветру. Эмилия пришла сюда впервые после пожара. Впервые после крушения ее мечты она смотрела на «камень леди Равенвуд». Эмилия положила руки на камень, впитывая в себя его тепло.

Сквозь облака пробивалось солнце, бросая тени на выгравированный в камне крест. Леди Равенвуд стояла на нем, предпочитая умереть, лишь бы не видеть, как воины ее отца будут убивать мужчину, которого она любила. По-настоящему Эмилия никогда не понимала леди Равенвуд и ее смелого упорства, до сегодняшнего дня. Но теперь ей было понятно, что леди Равенвуд знала, что жизнь без любимого хуже смерти.

Чтобы положить конец войне, нужно быть смелой и убежденной. Смелой и убежденной, чтобы рискнуть своей жизнью ради любимого. Что чувствовала леди Равенвуд, стоя здесь и глядя смерти в лицо?

Не осознавая, что она делает, Эмилия взобралась на гладкий камень. Она медленно поднялась на ноги, еще один миг — и она умрет. Ее сердце забилось, как бы сопротивляясь смерти. Ее ладони стали влажными.

Пролетевший над Равенвудом теплый летний ветерок подхватил подол ее платья, и оно заколыхалось над камнем. Далеко внизу ветер, взметая пыль, пронесся по двору замка.

Эмилия закрыла глаза, представив собравшихся во дворе людей. Сквозь толщу времени она вновь слышала их голоса, уговаривавшие ее отойти назад. И сильный голос любимого громче всех умолял ее остановиться: «Иди ко мне, моя любовь. Ради всего святого, иди ко мне!»

Лорд Равенвуд не понял. Никто не понял, откуда у хрупкой девушки такая решимость. Но Эмилия поняла. Она знала, откуда у девушки появилась ее стойкость, и поддержала ее стремление держаться до конца.

Нет причин продолжать жить дальше. Нет, если он ушел. Один шаг — и она умрет. Один шаг…

Кто-то схватил ее за руку. Эмилия вздрогнула, испугавшись своего сна. Ее нога соскользнула с камня, и она, потеряв равновесие, упала в бездну. Двор поплыл перед ее глазами, и сердце замерло в ожидании неминуемой смерти. Раздался крик. Ее крик. Но она не упала. Молодая женщина вцепилась в стену, стараясь обрести опору. Сильная рука держала ее за талию. Несколько мгновений Эмилия покачивалась на краю пропасти, а через секунду оказалась в объятиях сильных мужских рук и своей спиной почувствовала его мощную грудь. Вздох облегчения сорвался с ее губ, когда она очутилась в относительной безопасности на узкой дорожке. Она упала бы — ослабевшие ноги дрожали, — если бы его руки не подхватили ее, она немедленно упала бы.