Новатор - 2 - Кадник Андрей. Страница 42

Внутренности НЛО мы тоже доработали, превратив его из консервной банки в уютную трёхкомнатную квартиру. Теперь там были две отдельные спальни, каждая со своим душем и туалетом, а также небольшая кают-компания, которую мы сделали в кабине управления, выкинув оттуда всякое ненужное барахло.

Иногда мы с Танюхой летали вдвоём, чтобы 'уединиться' в облаках. Жора же до сих пор, несмотря на установку навигационной системы, понятной даже ребёнку, самостоятельно летать боялся.

В последнее время я замечаю за собой, что стал очень краток в своих записях — с одной стороны, мне уже надоело вести этот дневник, а с другой любой наш шаг и так становился достижением общественности. Пресса вообще не пропускала никакого маломальского события, в котором мы были замешаны, так что нашу тогдашнюю жизнь вдумчивый читатель может проследить по подшивке любой газеты или журнала того времени.

У императора в Тувалу даже был личный летописец… впрочем, где он брал информацию о Жоре я не представляю, поскольку рядом с нами этот летописец находился лишь во время наших довольно редких визитов к Олегу.

На встречу с Натовцами я так и не поехал. Решил, что чего ради я буду делать то, чего мне делать совсем не хочется. А объясняться с ними, выслушивать их претензии, или, что ещё более нелепо, предложения по сотрудничеству, мне абсолютно не хотелось. Я не верил, что Натовцы могут нам как-то помешать и даже не хотел думать об этом.

Через два месяца я с ужасом обнаружил, что созданный нами промышленный космический монстр начал действительно штамповать межзвёздные корабли.

Соскучившиеся по работе инженеры и технологи с лёту переделали Сумитомовские верфи под космические, и мы каждую неделю получали теперь по переоборудованному космическому крейсеру.

Вроде как это конечно хорошо, но я как-то не сильно радовался. Прежде всего, я понятия не имел что со всем этим делать.

Более-менее всё было ясно с исследовательскими судами — мы отдали их в институт космологии, чтобы те нагрузили их своими сотрудниками и аппаратурой и отправились изучать системы, до которых можно добраться на субсветовой скорости.

Мир возликовал, а я судорожно думал, что же делать с остальными двумя типами звёздных кораблей. В конце концов, отчаявшись, я пока вообще свернул производство транспортников и создал институт вооружений, чтобы те уже сами думали чем можно оборудовать появившиеся у нас космические крейсера.

Пока же я просто запустил их болтаться на высокой орбите и создавать вокруг Земли видимость того, что она защищена, буде появятся какие-нибудь инопланетяне, возжелавшие нас завоевать.

Впрочем, Императорский космический институт, который я совершенно не ограничивал ни в расширении штатов, ни в увеличении финансирования быстро заработал на полную мощность и забрал себе и научные и военные космические аппараты, послав для начала по экспедиции к каждой планете солнечной системы, и уже подумывая о том, чтобы направить экипажи к ближайшим звёздам.

Катастрофически не хватало учёных, занимающихся космической тематикой. Естественно, никто из лучших специалистов не усидел на Земле, когда ему представилась возможность самому пощупать другие планеты. Лучшие умы разлетелись, а в лабораториях и координационных центрах остались вчерашние выпускники и даже студенты. В спешном порядке пришлось открывать кафедры космических исследований в вузах всего мира и переучивать людей близких специальностей.

В какой-то момент я почувствовал то, что наверное чувствует любой крупный бизнесмен — что начатое дело начало жить своей жизнью и, по большому счёту, уже не сильно-то и зависит от твоих решений или действий.

Я уже не вскакивал и не мчался в Тувалу или на свой завод, прочитав в вечерней сводке что-то, что требовало бы моего вмешательства. Механизм империи работал хоть и со скрипом и постоянными перебоями, но уже были люди, которые могли бы его отладить и без моего вмешательства. Для этого на своих постах круглосуточно дежурили несколько кризисных управляющих — должность, рекомендованная институтом экономики и им же по сути курируемая. Но даже вмешательство кризисников требовалось не так часто. Как правило, хватало грамотности менеджеров на местах, чтобы решить ту или иную проблему.

Мы с Жорой продолжали идти по пути автоматизации процессов, которые представляли собой наше ноу-хау. Все наши секреты изготовляли роботы, которые контролировались отрядом бойцов, подчинённых мне лично. Всё остальное отдавалось на откуп руководителям корпораций, входивших в Империю. Корпорации эти множились не по дням, а по часам, и, если мне не изменяет память, к тому времени их уже было больше сотни.

Был, конечно, единый центр, который их объединял — так называемый императорский совет, в который входил я, Жора, Олег, и ещё несколько человек, но этот совет собирался крайне редко, и все решения по большому счёту принимались рабочей группой менеджеров по согласованию с институтом экономики. Система получилось довольно сложная и неповоротливая, но нам было не до её упрощения — монополизм на рынке позволял нам создавать ещё и не таких жутких экономических монстров, за рентабельностью нам гоняться было не нужно, мы в любом случае оставались в прибыли.

Прибыль вещь такая, её просто так в карман или в банк не сложишь… тем более при наших объёмах.

Конечно, мы могли всем россиянам, как и тувалуанцам, построить по большому дому, модернизировать инфраструктуру жизни так, чтобы каждый наш соотечественник жил припеваючи и ни о чём не заботился. Но, к счастью, мы этого не сделали — нас вовремя отрезвили результаты подобного опыта, проведённого над тувалуанцами.

Те из общества бедняков буквально за год превратились в общество потребления. Деньги перестали для них что-либо значить — каждый гражданин Тувалу при желании мог в любой момент устроиться на высокооплачиваемую работу. По указу императора, каждая работающая на острове компания должна была отдавать приоритет местным жителям при приёме на работу. Если же кто-то не подходил по квалификации, империя оплачивала бесплатное обучение своих граждан.

Тем не менее, очень мало местных захотели учиться или работать — большинство довольствовались неплохим пособием и вообще ничего не желали делать. Первое время тувалуанцы повадились сидеть в барах, напиваться, а потом бить друг другу морды, и успокоились только после введения сухого закона и довольно жесткого полицейского режима в отношении нарушителей порядка.

После всех этих мер Тувалу стала наверное самой безопасной и самой спокойной страной в мире, но закрытие баров и увеселительных заведений не подвигло тувалуанцев к работе — теперь они в большинстве своём тупо сидели на крылечках, плевали в потолок и жирели. Кроме этого, обычная неделя среднего тувалуанца состояла из нескольких выездов на личном автомобиле (мы раздали на каждую семью по одному) за покупками, вот пожалуй и всё. Через год-полтора Жориного царствования (хотя фактически правил-то Олег) средний вес тувалуанцев увеличился раза в полтора. Многие так отожрались, что уже с трудом проходили в двери.

Ещё хуже повсеместного ожирения и апатии было то, что тувалуанцы вообще перестали рожать детей. Нет, как и в любой другой стране, тут тоже была сознательная молодёжь, которая училась и пыталась чего-то в жизни добиться, но она была скорее исключением — большинству оказалось даже не под силу освоить стиральную машинку, которые стояли в каждом тувалийском доме и многие женщины стирали как раньше — в лоханках во дворе.

Я с прискорбием смотрел на то, что с собой делает эта малая островная народность, но ничего поделать с этим не мог. Просто никаких мыслей в голову не приходило, кроме единственной — отменить наш локальный социализм нахрен! Может хоть это поможет…