Путь ярости - Тамоников Александр Александрович. Страница 36

– Кто третья жертва, Григорий Андреевич? – встрепенулся Турченко. Порохов молчал, с усмешкой смотрел на него и нервно постукивал по столу. Никита прозрел. – Черт возьми, товарищ полковник… Выходит, я был прав? Третья жертва – это… вы?

– Собственной персоной. Любуйся, пока жив, – пошутил Порохов. – А у тебя неплохая интуиция, капитан Турченко…

Примерно полминуты в кабинете властвовала тишина. Полковник был внешне спокоен, но чувствовалось, что его разъедает червячок. Ситуация неприятная, без сомнения. Варгин смотрел на него с сочувствием.

– Товарищ полковник, мы вовсе не собираемся хоронить вас раньше времени. – Турченко почему-то решил, что добрая шутка разрядит обстановку. – Предупрежден – значит, вооружен, согласны? Если вы знаете, что на вас готовится покушение, то куда уж проще его избежать. Держу пари, наемники и их кураторы не знают, где вас можно подловить, и поэтому выполнение третьего задания растянется на неопределенный срок. Не желаете быть убитым – не выходите никуда. Это элементарно. Больше охраны и меньше движений. Съездите в Россию – в командировку или на отдых. Это не затянется, товарищ полковник. Все кончится, когда мы ликвидируем банду.

– И что ты меня успокаиваешь? – проворчал Порохов. – Ты же не думаешь, что я боюсь?

– Никак нет, товарищ полковник. Разве есть причина бояться? – Он отвел глаза. И смех, и грех – что-то булькнуло в горле.

– А ты чего лыбишься? – окрысился комбриг на начальника разведки. Тот сразу сделал постное лицо.

– Все в порядке, товарищ полковник, мы с вами, вам нечего бояться. – И тоже не выдержал, прыснул.

– Так, я не понял, почему веселье?! – разозлился комбриг и треснул кулаком по столу. – Что обрадовались? Не дождетесь! Ладно, давайте к делу. – Григорий Андреевич насупился. – Выкладывай свои соображения, капитан.

– Пока лишь предварительные, – замялся Турченко. – В ближайшие дни, я думаю, покушения не будет, если сами не подставитесь. Наемникам нужен удобный случай. Не будет случая – не будет покушения. «Крот» в обозримом будущем активничать тоже не станет, у него есть опасения, что он засветился. Сбежать не должен, да и куда бежать от гнева своих киевских хозяев и их заокеанских друзей. Не забудьте, товарищ полковник, мне нужны фото. Все. И наплюйте на режим секретности, он сейчас не актуален. Дайте мне полномочия допрашивать любого солдата и офицера нашей бригады. Полагаю, наемники базировались в Верховце и оттуда ездили на дело. Облава там была поверхностная, хозяин берлоги, где они отлеживались, их просто качественно спрятал. Устраивать вторую облаву считаю бессмысленным. Они теперь настороже, и «крот» настороже, уверен, что место базирования они сменили. Но обещаю, товарищ полковник, что хату в Верховце, которую, видимо, посещал и «крот», мы вычислим. Дайте мне несколько дней, и я принесу вам всю компанию на блюдечке с голубой каемочкой…

Анны Васильевны Решко в доме не было. Турченко тряс разболтанную калитку, колотил кулаком в почтовый ящик, похожий на скворечник, начинал потихоньку закипать от злости. Товарищи в этом маразме не участвовали, стояли, прислонившись к джипу.

– Головой постучи, – посоветовала соседка из дома напротив. Она перевесилась через штакетник и с интересом разглядывала подтянутого офицера. Остальные в компании тоже были парни видные, но она раздевала взглядом именно Никиту.

– Поможет? – спросил он.

– Нет, – покачала головой соседка. – Нету Анны Васильевны, полчаса назад к дочери в Свиту ушла. Может, я чем сгожусь?

– Никита, сгодится, сгодится… – зашептал, делая страшные глаза, Леха Копылов. – Секи, какая фемина ладная.

«Фемина» действительно была в соку – высокая, фигуристая, не старая. Возможно, вдова, возможно, сама по себе одинокая.

– Спасибо, – улыбнулся Турченко, – к вам, гражданочка, у нас вопросов нет.

– Жалко, – вздохнула соседка. – А то страшно временами одной. Сидишь одна, кукуешь и боишься, что опять на тебя бомба упадет или еще что… Может, все-таки чайку?

Но капитан уже торопил своих бойцов – нечего тут стоять и ржать.

«И почему я так обрадовался, когда узнал, что Анна Васильевна в Свиту пошла? – невольно задумался он. – К чему бы это вдруг?»

Товарищам возбужденное состояние командира показалось необычным. Они рассаживались в машину и подозрительно на него смотрели.

«Не вздумай покраснеть», – приказал себе Никита.

– Ну, все, понравилась нашему парню одна дивчина, – догадался Серега Терновский. – То ли разведенка, то ли вдова… Он и в прошлый раз на нее влюбленными шарами смотрел и сегодня – во как возбудился! Давай, командир, – без единого выстрела и сразу в койку…

– Вы что, обалдели? – покрутил он пальцем у виска. Но наблюдательные товарищи только посмеивались. Никакого уважения к авторитету командира! Они и в машине продолжали балагурить, за что Турченко чуть не вышвырнул Копылова на дамбе. А как только доехали до нужного дома в Свите, сразу стали серьезными, сосредоточились на работе.

– Батюшки, – сказала Анна Васильевна, открывая им дверь, как свою собственную. – Это снова вы, ребята?

– Снова мы, – кивнул капитан, – вы чаще бываете здесь, Анна Васильевна, чем в своей Вордовке. Почему бы вам с дочерью не объединить свои дома и не кочевать между деревнями?

Из дома послышался тихий смех, заставивший Никиту по-новому взглянуть на мир и на текущий день.

– Зачахнет она тогда, – произнесла из горницы Наталья. – Маме постоянно нужно куда-то бежать, оказывать помощь, проходить в день не меньше десяти километров… Вы заходите, не стойте на пороге, сейчас мы вам чай заварим. Вас много? Чайника хватит?

Турченко наотрез отказался пить чай, тем более в компании ухмыляющихся подчиненных. Молодая женщина стояла у рукомойника и мыла посуду. Искоса глянула на подтянутого офицера, улыбнулась. Крошка с золотыми кудряшками, сидящая на коврике посреди комнаты, отложила в сторону покусанного мишку (у нее имелась целая коллекция покусанных плюшевых мишек – от вполне симпатичных до невообразимо страшных) и уставилась на Никиту со всей серьезностью «состоявшегося» двухлетнего человека.

– Проходите, молодые люди, садитесь, – хлопотала Анна Васильевна, выставляя стулья. – Ведь в ногах правды нет, настоитесь еще…

Мужем здесь не пахло определенно. Никаких фотографий с траурными лентами, предметов, способных навести на размышления. По всему выходило, что ребенок у Натальи был рожден от Святого Духа.

– Анна Васильевна, попробуйте сосредоточиться, – сказал Турченко, – лично вам и вашей семье никакая опасность не угрожает. Скажу больше – она бы угрожала, держи вы информацию при себе. Сейчас я покажу вам три фото. Это граждане иностранного государства. Здесь они изображены в военной форме. Попробуйте вспомнить, не видели ли вы их недавно. Без формы. Это очень важно.

Лично он опознал наемников сразу. Снимки были сделаны несколько лет назад, янки выглядели моложе и как-то элегантнее. Именно эту публику он гнал по полю. Генри Хардинг на его глазах застрелил Максима Агранова. Джерри Янг там тоже был – прикрывал отход своих коллег, не переставая жевать резинку. Лица Томаса Фуллертона он не разглядел, но скорее всего это был он.

– Да, я же говорю вам, это те самые! – взволнованно заговорила Анна Васильевна. Она держала фото Хардинга осторожно, за краешек, словно тот мог укусить. В свои 65 она прекрасно видела без очков. – Он был в первый раз, когда они садились в машину. С ним был еще один… здесь его нет. Потом он был в большой компании, когда я опять с ними встретилась. Еще там был вот этот и вот этот. – Она ткнула в улыбающиеся физиономии Янга и Фуллертона.

– Спасибо, Анна Васильевна. Тот парень, которого нет на этих фотографиях, – вы его видели дважды?

– Точно, – согласилась женщина. – На дамбе тоже был он.

– Описать сможете? Пожалуйста, Анна Васильевна, напрягите память. – Турченко украдкой посмотрел в сторону. Наташа вымыла посуду и пересыпала в контейнеры крупы из бумажных пакетов. Рядом на столе лежали очки и книга. На лбу у девушки было черным по белому написано, что она получила высшее образование. Во всяком случае, пыталась. Почему она здесь? Откуда взялся ребенок?