Влюбленный Дракула - Эссекс Карин. Страница 94

— Когда Вивьен была девочкой, ее звали Уна, что на старом ирландском языке означает «единство», — приступил к рассказу граф. — Уинифрид — всего лишь английская форма этого имени. С младых ногтей она отличалась непокорным нравом и чувственностью. Она не желала подчиняться своему суровому и властному отцу и пренебрегала всеми запретами, которые налагают на женщину религия и мораль. Когда она забеременела, это стало для ее родных сокрушительным ударом. Впрочем, надо полагать, они были готовы к подобному повороту событий, ведь в округе почти не осталось мужчин, не познавших любви Уны. Так что никто, в том числе и сама Уна, не знал, кто отец ребенка. Что касается отца самой Уны, твоего прадедушки, он решил отослать дочь-блудницу с глаз долой, предварительно объявив ее умершей. Он происходил из англо-ирландской семьи и обладал состоянием, которое позволило ему поместить Уну в одну из лондонских клиник и оплачивать ее содержание там. Ребенка, твою мать, он воспитал в самых строгих правилах, надеясь таким образом избавить девочку от власти дурной наследственности.

— Мать рассказывала мне, что наследство, оставленное дедушкой, дало ей возможность поместить меня в школу, — заметила я.

Все мои помыслы были поглощены Вивьен. Я пыталась представить, какое впечатление произвела бы на меня безумная старуха, знай я, что она доводится мне бабушкой.

— Нет, за твое обучение платил я, — донесся до меня голос графа. — Твоя мать, убежав из дому и обвенчавшись с человеком низкого звания, привела своего деда в ярость. Он немедленно лишил ее наследства, так что после его смерти она не получила ничего. Мне пришлось похлопотать, чтобы убедить ее: дед оставил ей капитал, предоставив право пользоваться процентами. Сумма была невелика, так что ни у кого не возникло ни подозрений, ни желания прибрать деньги к рукам.

— Значит, учиться в школе мисс Хэдли я смогла лишь благодаря тебе?

— Я счел эту школу наиболее безопасным местом для тебя, — кивнул граф. — Оставаться и дальше с матерью тебе было ни к чему, а забрать тебя я не мог. Ты была слишком мала и не готова к подобным потрясениям.

Мысли мои упорно возвращались к Вивьен и ее рассказам.

— Скажи, Вивьен и в самом деле водила знакомство с феями? Или она выдумала все это, лишившись рассудка?

Быть может, я тоже лишилась рассудка и живу в плену своих фантазий, хотелось спросить мне.

— Все, о чем тебе рассказывала Вивьен, происходило в действительности, только не с ней. Она всю жизнь слушала истории о сидхах и в конце концов вообразила себя их героиней. Но сами рассказчики ничего не выдумывали.

«А я, что я пережила наяву и что — во сне?»

— Как ты думаешь, откуда Уна узнала о сидхах? — продолжал граф, не ответив на мой беззвучный вопрос. — От своей матери, которая обладала большим могуществом. Магический дар нередко проявляется через несколько поколений. Уна страстно желала обладать им, но дар сам избирает достойных. Он пренебрег Уной, но избрал тебя.

— От всего этого у меня голова идет кругом, — призналась я, соскальзывая с камня. В чувствах моих царил полный сумбур, и я не представляла, как от него избавиться. — За каких-то полчаса мне пришлось узнать, что мой прадедушка запер свою дочь в сумасшедшем доме, а мой отец пытался меня убить. Славная у нас была семейка, ничего не скажешь!

— Твой отец тебя боялся. А ты долгие годы боялась сама себя.

К обуревавшему меня ужасу примешивалось облегчение, ибо тайны прошлого, так долго меня томившие, наконец были раскрыты. Но потрясение было столь сильным, что я опустилась на землю, уронила голову на колени и разразилась рыданиями. Некоторое время граф молча наблюдал за мной, потом подошел, осторожно поднял мне голову и отер слезы с моего заплаканного лица. Но этого было слишком мало, чтобы меня успокоить.

— А миссис О'Дауд, кто она такая? — дрожащим голосом спросила я. — За ней ты тоже наблюдаешь с тех пор, как она появилась на свет? Может, с ее отцом ты тоже разделался?

В ответ на все мои выпады он лишь улыбнулся с невозмутимостью святого.

— Неужели ты ревнуешь, Мина? В те времена, когда я вступил с этой особой в непродолжительную связь, ты еще не появилась на свет.

Я почувствовала себя полной идиоткой. В самом деле, не могла же я рассчитывать, что он будет хранить мне верность на протяжении семи столетий? Избегать женщин все то время, пока я была мертва?

— Да, я вступал в связи с женщинами, но ты была и будешь единственной, с кем я хочу остаться навечно, — молвил граф. — Я был свидетелем твоих бесчисленных воплощений, во время которых ты рождалась, старела и умирала, дабы родиться вновь, и каждая новая разлука с тобой уносила частицу моей души. Моя любовь к тебе останется неизменной. Но прежде чем ты сделаешь выбор, ты должна узнать правду — правду о моем прошлом и о прошлом своей семьи.

— Сегодня мне пришлось сделать слишком много открытий, — вздохнула я.

— Не пытайся постигнуть все то, что тебе довелось узнать, при помощи логики, — посоветовал граф. — Ты владеешь даром, многократно превышающим возможности рационального сознания. В твоих руках — ключ к постижению всех тайн, но до сих пор ты не желала им пользоваться.

Я не могла не признать его правоты. До сих пор мои удивительные способности были мне в тягость, и мне самой, и окружающим меня людям они внушали страх. Я мечтала избавиться от своего дара и найти себе место в простом и обычном мире, где все предметы и явления можно объяснить с рациональной точки зрения. В этом мире жил мой отец и доктора клиники, едва не уморившие меня, — все те, от кого меня спас граф. Этот мир не желал меня принимать, он был мне враждебен и стремился от меня отделаться. Граф открыл мне множество неприятных истин, но из всех людей на земле лишь его одного я могла не опасаться.

Солнце село, ранние ноябрьские сумерки стремительно сгущались.

— Есть еще одно обстоятельство, которое до сих пор остается для меня загадкой, любовь моя, — произнесла я. — Не представляю, что заставило меня предпочесть разлуку с тобой вечной жизни.

— В то время у тебя были причины для подобного выбора. Признаюсь, мне эти причины представлялись несущественными, и я делал все, чтобы переубедить тебя.

— Ты мой спаситель, моя защита и опора. Лишь благодаря тебе этот мир до сих пор не сумел погубить меня. Впредь мы никогда не расстанемся, верно?

Граф встал и протянул мне руку.

— Я хочу кое-что показать тебе, — сказал он. — Здесь поблизости есть место, которое ты очень любила прежде.

Я уже собиралась идти к карете, но граф остановил меня.

— Если мы воспользуемся каретой, мы пропустим время сумерек.

Подхватив меня на руки, он зашагал по тропе, ведущей к дому. Вскоре ноги его перестали касаться земли, и мы полетели, так быстро, что окружающий нас пейзаж сливался в размытые полосы коричневого и зеленого. Ветер свистел у меня в ушах; к восторгу, который я испытывала, примешивался испуг. Хотя у меня уже был опыт подобных путешествий, мы впервые мчались с такой скоростью и на столь длительное расстояние. Судя по сверканию воды, которое я различила, глянув вниз, мы летели вдоль реки. Вдали виднелась бескрайняя поверхность моря, казавшаяся сверху стеклянной, впереди возвышалась внушительная горная гряда. С замиранием сердца ожидая, что мы вот-вот врежемся в скалу, я закрыла глаза. Неожиданно свист ветра у меня в ушах стих. Мы оказались в одной из горных пещер, откуда открывался вид на побережье.

Сердце мое бешено колотилось под ребрами. Полет доставил мне несколько упоительных мгновений, но я была рада вновь ощутить под ногами твердую почву. В пещере царил сумрак, но, насколько я могла судить, она была не слишком глубока. Я повернулась и замерла от ужаса, увидав, что стою на самом краю обрыва. С губ моих сорвался испуганный вскрик, я потеряла равновесие и неминуемо свалилась бы с горной кручи, если бы граф не подхватил меня. Припав к его груди, я окинула побережье взглядом. На востоке уже взошла луна, золотистая и безупречно круглая, а на западе еще можно было разглядеть верхушку почти утонувшего в море солнечного шара, бросавшего на небо последние алые отблески.