Когда палач придет домой - Риттер Александр. Страница 47

– Полностью согласен с вашим мнением, – ответил я и подумал: «Физически-то я готов дальше некуда, а вот морально?»

– Надеюсь, что ты и морально готов выполнить это задание не меньше, чем физически, – сказал сэр Найджел, словно прочитав мои потаенные мысли.

– Я полностью готов к выполнению задания, – ответил я с уверенностью, которой не ощущал.

Сэр Найджел кивнул и посмотрел в окно. Потом сказал:

– Извини, что наваливаю на тебя столько всего сразу, но обстоятельства вынуждают меня поступать таким образом во имя жизни остальных.

В устах любого другого человека эта фраза выглядела бы избитой, пошловатой сентенцией, столь любимой политиками всех стран, но не в устах моего шефа. Он всегда верил в то, что говорил, и его слово было столь же весомо, как и банковский чек на крупную сумму, подписанный Рокфеллером. Сэр Найджел, пожалуй, был единственным из людей, которых я знал, кто еще помнил, что такое слово джентльмена.

– Ничего страшного, – ответил я. – В конце концов, на то я и лучший сотрудник бюро, чтобы выполнять самые трудные задания. Я справлюсь.

– Надеюсь, – ответил мой шеф, глядя мне в глаза. Его взгляд напомнил мне тот день, когда сэр Найджел отдал мне приказ ликвидировать полковника Барта. – От скромности ты точно не умрешь.

– Я просто точно оцениваю свои силы, – ответил я. – Если я вам больше не нужен, то я пойду еще потренируюсь.

– Конечно, иди. Чем лучше ты подготовишься к сегодняшней операции, тем лучше будет для всех нас.

– Расчетное время прежнее? – спросил я, уже встав.

– Да. Тебя дополнительно уведомят. После чего все будет в твоих руках.

– В таком случае я буду в вашем кабинете ровно в 19.00.

– Хорошо.

– Значит, до вечера?

– Да, до вечера, – ответил сэр Найджел.

Я вышел из его кабинета и пошел в свой собственный. Повесив на стену мишень, я несколько минут старательно тренировался в метании спецназовского ножа, а потом для подстраховки вспомнил пару приемов боя с поясом, тем самым, которым я хотел раскроить голову волку Кочински.

Мне почему-то вспомнилось мое первое дело. Я, тогда еще не помышлявший ни о спецназе, ни тем более о службе ликвидации при ВОЗ, еще совсем зеленый мальчишка, возвращался с дискотеки, когда на меня напал какой-то хулиган с ножом, которому, судя по всему, не хватало нескольких монет на дозу наркоты. Но эти деньги были у меня последними, новых денежных поступлений в мой карман в ближайшем времени не предвиделось, и я был готов бороться за эти деньги до конца, тем более что кое-какой опыт драк у меня уже был, и теоретический, и практический. Мне удалось перехватить его руку с зажатым в ней ножом и выкрутить ее.

Человека не так уж просто убить одним ударом тупого ножа, на человеческом теле есть всего несколько точек, удар в одну из которых смертелен. Лезвие попало точно в одну из них, под нижнюю челюсть, проникнув в мозг с такой силой, что неудачливый грабитель-наркоман умер спустя несколько секунд у меня на руках. И, держа его тело, я понял, что это моя судьба. Осторожно опустив труп, я обшарил его карманы и ушел

Полиция, разумеется, меня найти не смогла и списала это убийство на бандитские разборки. Я же с тех пор начал систематически заниматься различными боевыми искусствами, несколько позже купил себе пистолет и стал посещать тир. Потом – армия, спецназ. А затем – наше бюро.

Однако я отвлекся, а время дорого. Правда, я не буду никому нужен почти семь часов. Этого более чем достаточно для выполнения задуманного мною плана. Однако все равно надо действовать быстро, очень быстро.

Для начала мне надо было выйти из здания таким образом, чтобы все считали, что я продолжаю оставаться в здании. Это должно было обеспечить мне алиби. А потом, естественно, надо будет попасть обратно.

Я подошел к двери своего кабинета и заблокировал замок. Теперь войти сюда можно, лишь взломав дверь. В нашем бюро я пользовался теми же правами, что и начальники, хоть и не был им, – в электронном замке моего кабинета не было «закладки», которая позволяла бы посвященным в ее секрет открыть дверь, не зная кода. Потом я подошел к столу и отключил стоящую на столе аппаратуру, которую можно было в случае необходимости использовать вместо отсутствующих в моем кабинете «жучков». Я довольно часто так делал, и мои коллеги уже давно привыкли к тому, что я перед сложными заданиями стараюсь изолироваться от окружающего меня мира, чтобы лучше подготовиться.

Я подошел к окну своего кабинета, вернее сказать, к заменявшей его стеклянной стене и посмотрел наружу. Последний этаж. Сороковой. Бездна в сто пятьдесят метров глубиной с асфальтовым дном. Если я упаду, меня придется долго отскребать от тротуара. Мне невольно вспомнился полковник Барт.

Я распахнул окно и высунулся как можно дальше, глядя вниз. Потом отвернулся, постоял пару секунд, готовя себя к встрече с неизбежным, и вытащил веревку. Ее конец исчезал в маленьком металлическом устройстве, которое я прикрепил снаружи к подоконнику. Работу этого агрегата, так называемого «паука», можно было контролировать на расстоянии с помощью маленького пульта, который лежал у меня в кармане.

Затем я опустил конец веревки вниз, за окно, и нажал кнопку на дистанционном управлении. Агрегат послушно отмотал столько веревки, сколько требовалось, чтобы конец ее оказался на уровне тридцать седьмого этажа.

Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы заставить себя перекинуть ноги через подоконник и повиснуть над бездной на тонкой пластиковой веревке. Правда, она могла выдержать двоих таких, как я, но все Равно это было опасно, так как мои пальцы могли просто соскользнуть с веревки. Вися на одной руке, я прикрыл окно с таким расчетом, чтобы в случае необходимости его легко можно было открыть снаружи, но изнутри не было бы заметно, что оно открыто. Затем по веревке я медленно и осторожно спустился до тридцать седьмого этажа. На уровне этого этажа проходил карниз шириной в пятнадцать сантиметров, по которому можно пройти вдоль здания до нужного мне места. Кроме еще двух «пауков», я взял с собой присоски, которыми пользуются мойщики окон. Они надеваются на руки и помогают удерживаться на одном месте.

Ползя, словно муха, вдоль гладкого стекла по узенькому карнизу, я проклинал всех и вся, однако упорно шел вперед. Устоять на карнизе, цепляясь присосками за стекло, было чертовски трудно, мышцы ступней устали буквально через несколько шагов, руки дрожали, голова кружилась. Я с детства боялся высоты. Вдобавок ко всему пошел холодный мелкий дождь, вызвав у меня еще один поток ругательств. Мало того, что холодная вода полилась мне за воротник, так еще и стеклянная стена, вдоль которой я шел по узенькому карнизу, стала скользкой, как каток. Один раз я неудачно зацепился присоской за мокрое стекло и едва не отправился по пути, проложенному полковником Бартом. Только чудом мне удалось удержаться.

Меня радовало только то, что почти все помещения на тридцать седьмом этаже были отданы либо под склады, либо под кабинеты, которые занимали сотрудники, погибшие при аварии с пульсаром, так что никто не мог меня увидеть. Если судить с этой точки зрения, то, в общем-то, даже хорошо, что пошел дождь. Тем меньше людей имеют шанс меня увидеть. Но с земли меня не заметишь, а из окон соседних зданий меня вполне могут принять за мойщика окон, которые должны были, согласно моим расчетам, уехать полчаса назад. Теперь же за дождем и легким туманом меня и вовсе никто не заметит. Только бы настоящие мойщики окон сегодня не решили поработать попозже. Хотя кто в такую мерзкую погоду станет мыть окна?

К счастью, все обошлось. Наконец я достиг противоположной стороны огромного здания «Лондон фармацептик компани». Самая утомительная часть операции была сделана.

Я мысленно поздравил себя с тем, что пока все мои расчеты оказались верны. Оставалось надеяться, что и дальше я нигде не ошибся. Впрочем, сейчас я это проверю.

Я прикрепил к стене в месте, где стеклянная плита была непрозрачна, поскольку за ней находилась фотолаборатория, второго «паука», который тотчас начал выпускать длинную тонкую веревку, по которой я спустился на крышу двадцатипятиэтажного здания самого большого лондонского магазина, примыкавшего к нашей конторе. Веревку, которую выпускал «паук», изнутри нельзя было заметить, потому что она находится в месте непрозрачного стыка двух стеклянных плит, а снаружи ее не заметить, потому что по цвету веревка не отличалась от фиолетового оконного стекла.