Лёхин с Шишиком на плече (СИ) - Радин Сергей. Страница 25

— Был в туалете.

— Воспитанные люди…

— Я невоспитанный и неинтеллигентный, что мы выяснили достаточно давно. Не будем сейчас на этом зацикливаться. Зачем ты звонишь?

— Мне нужны деньги.

— Мне тоже. Боюсь, те, что я могу предложить, не удовлетворят твоих аппетитов.

— Ты купил квартиру.

— Два года назад. — Лехин не стал уточнять, что квартиру получил почти в подарок. Все равно не поверит.

— Двухкомнатную. Откуда у тебя деньги? Такие?

— Воспитанные люди таких вопросов не задают! — съязвил Лехин. Бывшая Жена подковырки не заметила: она считала себя идеально воспитанной и крепко верила, что искренне заботится о благополучии бывшего мужа.

Следующий ее вопрос он предугадал и остался доволен, услышав:

— Зачем тебе двухкомнатная? Пустота всегда будет напоминать тебе о твоем одиночестве, а значит ты всегда будешь ощущать свою неполноценность и недостаточность.

— По себе судишь? Бедняжка, как же тебе одиноко с мужем в двухуровневой квартире!

— Ты мог бы поменять свою квартиру на однокомнатную, — железно продолжала гнуть свою линию Бывшая Жена, — а доплату отдать мне.

— Кажется, раньше это называлось "святая простота"? — спросил себя Лехин и ласково объяснил: — Видишь ли, милая, я и правда подумываю об обмене. Приглядел тут трехкомнатную. Прелесть — квартирка! Мечта!

Бывшая Жена замолчала надолго. Так надолго, что Лехин успел натянуть джинсы и присесть за столик с кофе и "канапешками", приготовленными Елисеем. Сам домовой сел напротив с кружкой — Лехин сунул в нее нос — липового чая. Кофе оказался неплох. Примерно так варил его и Лехин. Ставя чашечку на стол, он нечаянно задел тарелку с сыром. Звон посуды возбудил в жене подозрения.

— Ты завтракаешь? Но ведь ты только встал и говорил со мной! Ты не мог приготовить!..

— О, ты заметила, что не давала мне поесть!

— Ты не один.

— Не один, — подтвердил Лехин, подмигнул Елисею, погладил Джучи и уже целенаправленно оглядел угол, где шмыгали Шишики.

— Следовательно, денег ты мне не дашь.

— А почему ты вообще решила, что я тебе что-то дам? Мы в разводе, давно не виделись. А денег требуешь явно не в долг.

— Ты меня любишь, поэтому должен помогать мне.

— Любишь — поэтому плати? А нынешний муж, который миллионер, тебя уже разлюбил?

— Не извращай, Алексей.

— Секундочку, из чего ты делаешь вывод, что я тебя люблю? Идиотский разговор.

Все телефонные беседа с Бившей Женой заканчивались одинаково: первые реплики Лехин парировал легко, потому что она любила изображать из себя опытного психолога, начитавшись брошюрок из серии "Сам себе психолог"; середина беседы обычно ставила его в тупик, ибо Бывшая Жена умудрялась обращаться к нему с самыми невероятными просьбами, железобетонно уверенная, что он обязан их выполнить. Ее уверенность, как подозревал Лехин, зиждилась на том, что целых полгода их семейной жизни он, простой смертный, был близок Ей, аристократке чистых кровей, небесному существу, не отягощенному мирскими проблемами — деловые проблемы фирм не в счет. Под конец общения Лехин срывался и начинал хамить. Как и сегодня. Он устал, не выспался, мозги забиты совершенно ненужным вздором. И кофе остыл. И вообще времени мало!

— Насколько я поняла, денег ты мне не дашь, — вернулась к актуальной теме Бывшая Жена.

— У меня их нет, — машинально подтвердил Лехин и, опасаясь следующей затягивающей реплики, попрощался: — Извини, ко мне пришли. Счастливо оставаться. Пока.

Он отключил телефон и привычно поклялся сходить на днях куда надо и сменить номер. И почему он все время забывает посмотреть, кто ему звонит? Что за привычка откликаться сразу?

— Не расстраивайтесь вы так, Алексей Григорьич, — мирно сказал Елисей. — Сейчас Никодим свежий кофе принесет. Этот не трогайте. Ну его, остывший-то.

— Свежий?

— Я Шишика попросил: мол, разговор по трубке кончится, катись прямо на кухню. А уж у Никодима там все в боевой готовности. Только на плиту поставить… А вот и Никодим.

Соседский домовой и впрямь явился не с пустыми руками. В одной он держал турку с горячим кофе, в другой — кулечек, как выяснилось позже, с горячим же яблочным пирогом.

— Хозяйка печет. Прихватил вам немножко на пробу.

— Благодарствую, — вырвалось у Лехина, и оба домовых засияли.

Чувствуя, что они буквально взяли над ним шефство и в определенном смысле почти нянчатся с ним, Лехин невольно задался вопросом: почему домовые так себя ведут? Единственный ответ: взвалили на себя присмотр за хозяином в невиданной для него ситуации. Подбадривали, как ребенка, который только учится ходить.

— Что-то привидений не видно.

— Велели им подождать, пока выспишься, — объяснил Елисей.

— Неужто послушались?

— А мы к ним Шишика послали, чтоб он им все обсказал да показал, где вы ночью были да что видели. У них теперь разговору-у меж собой!

— Шишики и говорить умеют?!

— По-своему — да. Да только говорить ему по-своему не пришлось. Он ведь как телевизор: что увидел — показал.

— Ни фига себе, Шишик — все-таки записывающее устройство? А как показал?

— Под утро Федька Кривой до подъезда дополз и снова заснул. Шишик и давай ему сон про ночь показывать. Ну, привидения-то наши и посмотрели.

Мир в очередной раз поплыл перед глазами.

— Ка-аким образом?.. Вы же говорили, Шишики снами питаются, а теперь…

— Да очень просто, Алексей Григорьич. Если Шишика человеку на глаза положить, он что видел, то и покажет.

— Значит, привидения теперь знают все, что знаю я?

— И даже больше. Шишик ведь тоже смотрел.

— Я что-то пропустил?

— Немного. Помнишь псин-то у невидимой стены? Не зря они бежать с того места вздумали. Это ведь в темноте показалось, что их много. На деле только штук двадцать и было. Живых. Шишик мертвых видел. За прошлую только ночь девять псин убили. А свора наверняка знатная была. К бездомным ведь и домашние прибились. Сбежали от хозяев, как беду почуяли.

— А что за зверюги там были? Узнали?

— Какое там узнать. — Елисей махнул рукой, а Никодим торопливо закивал бороденкой. — Нас ведь, народу нечеловеческого, многообразно, каждого ль упомнишь? Только того, кто рядышком живет. Ты вот, Алексей Григорьич, отличишь африканца от австралийца, как они встанут перед тобой в одежках своего народа? Вот то-то и оно.

— Согласен. Но по той же одежке я скажу, что оба товарища не европейцы. Неужели этих зверюг даже в общих чертах вы не можете охарактеризовать? Ну хоть какие-то предположения есть?

— Предположения есть, Шишик же смотрел. Только все наши предположения коту под хвост пойдут, ежели мы главного о них не разузнаем.

— Давайте, что есть.

— Зверюги, как ты их обозвал, точно пришлые. Если б я только ту видел, которая телесная, решил бы, что из наших, земных. Но другая, воздушная, уж темнеть от будущей телесности начинает, а потому и видно, что пришли они из другого мира. Тут я с Саввой, привидением из подвального ресторана, согласен. Вы видели человека и четырех зверюг. Пока зверюги были воздушные, они питались привидениями. Чуть начали материализоваться, дошло дело до убийства. Помнишь, как та хрустела костями? А ведь еще почти прозрачная…

Лехин содрогнулся. Еще бы такое забыть.

— А что человек? Конечно, он был далеко. Наверное, даже Шишик ничего не разглядел.

— Разглядел-разглядел. С человеком дело плохо. Душа у него застряла между двумя мирами.

— Да?.. Этого я все равно не понимаю. Объясните популярно, как младенцу, что это значит и почему это плохо, может, пойму ваше беспокойство.

Домовые насупились друг на друга, и Лехину показалось, что они ведут тайный разговор без слов. Может, уговариваются, что сказать человеку, что — нет; а может, попытаются придумать объяснение попроще, чтобы младенец Лехин понял. Только самому Лехину внезапно стало холодно, да что там холодно — зябко до дрожи. Он встал, прошелся по комнате, даже подумал мельком, не надеть ли вместо тенниски рубаху, но джинсовая, любимая, со вчерашней ночи валялась среди грязных вещей, дожидаясь стирки, там еще пуговицы пришить надо, что-то другое лень было искать. Он снова сел на кровать, накинул на плечи одеяло и съежился под ним, обиженно глядя в окно: там царствовал, на удивление в этом году, роскошный август — жаркий и решительно солнечный.