Остров дьявола - Шевцов Иван Михайлович. Страница 26

- А среди тысяч эмигрировавших в Израиль сотни и многие сотни убежденных, ярых сионистов, ненавидящих нашу страну, наш советский общественный строй, да и народ, на который они всегда смотрели с презрительным высокомерием, как патриции на плебеев. Многие из них осели в странах НАТО и США, свили свои осиные гнезда в разных антисоветских изданиях, грязных волнах радиоголосов. - Он резко повернулся в сторону Слугарева и словно выстрелил сухие жесткие слова: - Позавчера к нам прибыл из Австрии твой старый знакомый Милош Савич.

- Мариан Савинский? - Слугарев поднялся. Он уставился на Бойченкова изумленно-вопросительно. - Но ведь это персона нон грата, известный шпион?

- По крайней мере, известный лучше неизвестного. - Бойченков возвратился к длинному полированному столу, за которым он проводил совещания сотрудников, сел в кресло и продолжал: - Савич прибыл по приглашению, в порядке культурного обмена, мы не стали возражать, чтоб лишний раз не раздражать товарища Серого. И без того Мирон Андреевич считает, что мы своей излишней подозрительностью мешаем научным и культурным контактам с интеллигенцией Запада. Что ж, понаблюдаем за контактами Милоша Савича. - В последней фразе Бойченкова прозвучала едкая ирония. Слугарев понимал, какие контакты Савича имел в виду Дмитрий Иванович. Бойченков кивком головы предложил Ивану Николаевичу садиться и продолжал своим ровным, спокойным голосом, лишенным резких интонаций и эмоциональных оттенков: - Савич успел побывать в домах кинематографистов, ученых и литераторов. В Доме ученых он долго беседовал с профессором Пуховым Юлием Григорьевичем. Кстати, переводчицей у Савича Мария Валярчук - дочь известного нам профессора-химика, бывшего начальника Адама Куницкого.

- Вот как? - Слугарев удивленно вскинул брови, - Машенька Валярчук, племянница Юлия Григорьевича. Недавно окончила иняз. Любопытно… Весьма и весьма…

- Похоже, что именно этот ученый интересует Савича. Ты ведь с Пуховым, кажется, знаком? - Слугарев кивнул. Он знал Юлия Григорьевича как человека и как ученого. - Итак, кто такой Пухов?

Бойченков выпрямился в кресле и приготовился слушать. Слугарев не спешил отвечать. По опыту он знал, что Дмитрий Иванович в отношении характеристики людей не терпел предвзятости и субъективизма. Сам он умел рисовать словесный портрет двумя-тремя фразами, точными, емкими, без пространных и несущественных деталей. Этого же требовал и от подчиненных. Слугарев заговорил не глядя на Бойченкова, медленно, как будто взвешивая каждую фразу:

- Настоящая фамилия Юлия Григорьевича - Гапон. Но так как фамилию эту скомпрометировал в девятьсот пятом году небезызвестный петербургский поп, то отец Юлия - в свое время репрессированный троцкист Григорий Сергеевич - сменил ее на русскую. Энергичный, деятельный, излишне активный, часто выступает в печати по самым различным вопросам, даже таким, которые далеки от его компетенции. Например, о повороте северных рек на юг, об охране исторических памятников и о демографическом взрыве, участвует в дискуссиях, кого-то хвалит в печати, кого-то ругает. Слывет ортодоксом и даже пытается выдать себя за антисиониста, хотя его антисионизм никто всерьез не принимает. Даже сионисты. Старается быть всегда на виду, появляться в президиумах различных собраний, совещаний, заседаний. Иногда идет без всякого приглашения, бесцеремонно, я бы сказал, нагловато. Располагает большими связями в кругах интеллигенции, также и за рубежом. Часто бывает в заграничных командировках, в туристических круизах. Недавно выступал с докладом на международном симпозиуме ученых в Вене. Поругивает империалистов. Принимает у себя на квартире иностранных коллег. В частности, он встречался с коммерсантом Купером.

- Это с тем, который посещал научно-исследовательские учреждения Москвы и Ленинграда и в беседе с научными сотрудниками интересовался нашими новинками? - уточнил Бойченков.

- Да, с тем самым.

- А что он представляет из себя как ученый? - спросил Бойченков сумрачно.

- По специальности - математик. Называет себя учеником академика Виноградова Ивана Матвеевича. По отзывам ученых, специалистов, в профессиональном плане мелковат, поверхностен. Тем не менее апломб, организаторская жилка и обширные связи помогли ему пробиться в членкоры. Возможно, не обошлось и без протекции. Его сестра Муза Григорьевна Мелкова дружна с супругой Мирона Андреевича.

Слугарев замолчал и выжидательно посмотрел на Бойченкова. Он понимал, что последняя фраза его будет неприятна Дмитрию Ивановичу, но он обязан был сообщить ему на первый взгляд эту мелкую, незначительную деталь, потому что знал предвзятое отношение товарища Серого к генералу Бойченкову.

- Все? - сухо спросил Бойченков, решивший на этом закончить разговор. Он положил руки на подлокотники кресла, готовый встать, но Слугарев после короткой паузы продолжал:

- Есть еще одна деталь, Дмитрий Иванович. Тебе известно имя молодого ученого Дениса Морозова.

- Ну как же: восходящая звезда прикладной математики. Кстати, он еще не академик? - живо отозвался Бойченков.

- Для академика слишком молод. Ему двадцать семь. Между прочим, в членкоры академии он был избран в один день с Пуховым, и Юлий Григорьевич считает Морозова своим учеником и не преминет случая, чтоб об этом публично заявить.

- Что ж, заурядному учителю лестно козырять гениальным учеником: авось лучик чужой славы на какое-то мгновение свергнет и на его лик.

- Важно не это. К научному открытию Дениса Морозова проявляют активный интерес натовские спецслужбы, - напомнил Слугарев. - Думаю, что не случайно Денис дважды получал приглашения из-за океана принять участие в научных симпозиумах.

- Это я знаю, - кивнул Бойченков и прикрыл глаза ладонью. - И не только натовские. Одну попытку со стороны "Моссада", как ты помнишь, мы пресекли. Наивно было бы думать, что на этом они остановятся. Оно и понятно: по словам военных специалистов, работа Морозова оказалась бесценной в арсенале оборонной техники. Поэтому ты считаешь, что этот Гапон?.. - Бойченков не докончил фразу, смысл которой и без того был ясен.

- Береженого Бог бережет, как сказала монахиня, - ответил Слугарев и тихо улыбнулся. - Повышенный, я бы сказал, до неприличия интерес Пухова к Денису настораживает. Он самозванно и против воли Морозова взял на себя роль опекуна и бескорыстного благодетеля. В бескорыстие его трудно поверить. Насколько я знаю Пухова, у него каждый шаг, каждый жест преследует заранее определенную цель.

- А как сам Морозов относится к ухаживанию Пухова?.. Его ведь предупреждали о бдительности, осторожности, о новых знакомствах. Он сам понимает, к чему может привести доверчивость и беспечность?

- Думаю, что понимает. Дениса я знаю еще со школьных лет. Тебе известно, что мы с его отцом партизанили в Польше в годы войны. Наши сыновья - мой Мечислав и его Денис - тоже нашли общий язык, иногда встречаются, чаще общаются по телефону.

- Они друзья? Я так понимаю?

- Не совсем так. И не потому, что Денис старше Мечислава на пять лет - разница небольшая. Все дело в характере Дениса. Воспитывался он без матери, то есть с детства он был лишен материнской ласки. Отец, как только мог, старался восполнить материнскую любовь своей нежностью, вниманием и душевным теплом. Все свободное время он посвящал сыну. С тех пор как по рекомендации Ивана Матвеевича Виноградова Денис был принят в спецшколу с математическим уклоном, Тихон Морозов жил только заботами о сыне. И не женился: боялся, что мальчик не примет мачеху. Денис отвечал отцу трогательной сыновьей привязанностью и любовью. Он сохранил ее и до сего дня. И сейчас отец для него остается непререкаемым авторитетом. Трудно сказать, что повлияло на воспитание характера, но как говорит Тихон Морозов, Денис уже в школьные годы был необщительным, замкнутым, тихоней. Возможно, сказалась и его врожденная близорукость. Уже с первого класса он начал носить очки. Стеснительный и робкий, он очень страдал, когда ребята в начальных классах навесили на него в общем-то безобидную кличку Очкарик. По словам того же Тихона Морозова, у Дениса ни в школе, ни в университете не было близких друзей. Были приятели, к которым он особой привязанности не питал. Но с Мечиславом они как-то сошлись, нашли что-то общее, что сблизило их. Настойчивые попытки Пухова приблизить к себе Дениса, ввести его в свой круг интересных людей успеха пока не имели. Возможно, в этом смысле возымело влияние Тихона, который очень ревниво относится к знакомству сына с малоизвестными ему людьми, всячески оберегает его. Пухов даже пытался женить Дениса. То была целая драма, достойная театра на Таганке.