Маленькая Миледи (СИ) - Минаев Дмитрий Николаевич. Страница 14

— А в империи?

Патер сдался и принялся рассказывать уже о другой стороне многогранной жизни «Ровера и окрестностей».

Всё это было весьма познавательно, надо же знать, чем «дышат» соседи. Тем более, такие «неудобные», как империя. Уж слишком она была велика и могущественна. Вот только оставалось неясным, то ли феодальная раздробленность там ещё не наступила, то ли была благополучно преодолена и наступила пора централизации.

Судите сами. Как я поняла, власть императора, хоть и не была абсолютна, но достаточно прочна. При нём существовал не то сенат, не то палата лордов. Я, честно говоря, так и не разобралась. Тем более, и сам патер имел об этом институте власти понятие весьма смутное. Ну есть в Ровере горхонт, где сидят горхонты. Заседают себе и чего-то там решают. Горхонт, он и в Африке горхонт. И неча тут голову ломать.

В чём священник хорошо разбирался, так в том, что прямо или косвенно было связано с торговлей. А именно: отсутствие внутренних пошлин, единые для всей империи деньги, которые ходили и в Леворе, и в иных землях. Да, забыла, пошлины были, но за торговую точку. Приехал на ярмарку, заплати пошлину и торгуй на здоровье. Такого, чтоб взималась плата за проезд через чьи-то владения, как у нас в Леворе, когда каждый захудалый дворянчик норовил ободрать проезжавших мимо купцов до нитки — не было. Что ещё? А-а, наличие банков и векселей — и правильно, не таскать же золото и серебро через всю империю. Биржи? По-моему до этого дело ещё не дошло.

Ещё Фергюс поделился известными ему сведениями о государственном устройстве. Империя была разбита на провинции, которыми управляли наместники. Собранные ими налоги и сборы частью шли на местные нужды (оплата госслужащим, ремонт мостов и дорог, строительство и так далее и тому подобное), а частью поступали в казну и расходовались централизованно. Армия тоже была единым целым, а не разрозненными дружинами местных феодалов, как у нас.

У нас?

Ну да — в Леворе. Мы же с тобой теперь подданные этого королевства.

Спасибо, что напомнила.

Не за что. Так вот, императорская армия была наёмной. В ней служили как граждане империи, так и варвары из приграничных областей. Армия делилась на пехоту и конницу. Были ещё инженеры, команды метательных орудий и гарнизоны крепостей. Кроме того, существовали отдельные отряды лёгкой пехоты и конницы, поступившие на службу по договору с их предводителями. Эти варвары сражались собственным оружием в составе своих отрядов, тогда как императорская армия была разбита на легионы — ворты (чем они отличались от римских я так и не поняла), а те на когорты, манипулы… батальоны, роты… Что там ещё?

Ну ты, мать, даёшь — свалила всё в одну кучу.

А как ещё? А то придётся расписывать, что каждый ворт делится на три марраба, а тот в свою очередь… Так все читатели заснут от скуки. В лучшем случае пролистают эту тягомотину.

Да не так всё и сложно. Десяток — дархаб, сотня (рота) — ламайрин, батальон (когорта, тысяча) — марраб и ворт, он же легион или полк.

Но ведь это не равнозначные понятия?

А в какой армии они тождественны? Везде состав разный. Я уж не говорю про то, что ни в одной армии мира (имеется в виду земной) кавалерийский полк никогда не был равен пехотному.

Но мы отвлеклись.

Верно. Всё это было сказано к тому, что имперская армия имела единую организацию, а её солдаты были вооружены однотипным оружием, очень похожим на римское, что пехота, что конница.

За исключением тех банд…. то есть отрядов, что воевали под началом своих вождей.

О них мы уже говорили.

Кстати, система имперского образования тоже была весьма примечательной. Вот что мне удалось выяснить.

Начальное образование было продолжительностью в три года: чтение и письмо, арифметика и основы государственного устройства. Ну и, естественно, закон божий. Оно не было обязательным — из-под палки никого учить не собирались. Но для «лиц подлого звания» это была первая ступенька в карьере и возможность «выбиться в люди». Плата была, но весьма символическая. За совсем неимущих платила городская или сельская община, за сирот госслужащих, в том числе и военных, — казна.

Дальше экзамены и продолжение обучения, для тех, кто пожелает. Как происходила оплата и каковы критерии отбора, отец Фергюс не знал. Для него и так было в диковину, что практически любой простолюдин может выучиться в школе, а затем, в институте. Если переиначить местные названия на русский язык.

Между прочим, во Франции институт тоже называется школой, только высшей.

Тогда все роверцы — французы.

Ха, очень остроумно.

Кстати, и дворян никто учиться не заставлял.

Ну о Митрофанушках («Не хочу учиться — хочу жениться») разговор особый. Такие индивиды среди отпрысков власть имущих попадались везде и во все времена.

Те из дворян, кто службы не искал, могли пребывать хоть до конца жизни либо в своём имении, либо при дворе. Опять же, если позволяли средства. Вот только «по праву рождения» никаких должностей, тем более наследственных, такому кренделю не полагалось.

При этих словах священник сразу помрачнел, и только после осторожных расспросов мне удалось из него вытянуть, что в нашем Леворе всё совсем не так. Большинство постов были наследственными, пусть только номинально. Так разговор плавно перетёк на повествование о нашем королевстве и патер, к тому времени изрядно принявший на грудь, уже без обиняков расчихвостил всю нашу систему правления со всеми благородными ничтожествами впридачу. Не знаю, как бы далеко ушёл он в своём диссидентстве, если бы вовремя не опомнился, что разговаривает с нэдиной, пусть ещё и маленькой, мать которой к тому же ещё и лаэра. Тут в мозгах у Фергюса, очевидно, немного прояснилось, и он запоздало понял, что явно сболтнул много чего лишнего. Поэтому неуклюже попытался пойти на попятную.

— Я это… Ик… совсем не хотел… Ик… Я вашего батюшку… Ик… и вашу матушку… Ик-ик.

Внутренне сочувствуя бедолаге, я щедро плеснула в стакан вина и подала. Сама то я не пила — маленькая ышшо. Но, боже мой, как же захотелось… Это всё ты!

А я то тут причём?

Признавайся! Любил же вот так с Толяном запрокинуть стакашек-другой, да и пройтись по нашему Абрамычу и по всем вышестоящим, костеря их какие они козлы, му… чудаки и прочее.

И щас бы с этим местным Савонароллом…

Савонароллой.

Не важно… не отказался б, в общем.

Меж тем, Фергюс заглотил «губастую стаканищщу» одним махом и уставился на меня. А я молча смотрела на него. И что мне было говорить? Что я всецело одобряю его справедливую критику существующих порядков? Из уст маленькой девочки это звучало бы, по меньшей мере, странно. Да и опасно говорить такое. Отечески пожурить зарвавшегося священника? Тоже глупо. Пригрозить ему? Мне это надо? Только-только, можно сказать, наладился контакт с очень нужным, просто-таки смертельно необходимым человеком. И такой обломидзе!

Вот так мы и сидели пару минут, уставившись друг на друга.

А как всё хорошо начиналось, а тут, будто чёрт дёрнул его за язык. Вроде никто не слышал, а там кто его знает. Порой, даже стены имеют уши.

Не знаю, чем бы всё кончились эти «гляделки», если бы нам бессовестно не помешали.

Да не помешали, а буквально спасли.

Нет, сначала помешали, а потом спасли.

Ну ладно, пусть будет так.

В роли спасательного круга оказалась Фида. Мне так и не суждено было узнать, слышала ли она крамольные разглагольствования подвыпившего священника или нет, но к нам она подошла уже, шипя и раздувая ноздри, как огнедышащий дракон.

Только что огнём не плевалась.

Да, от этой участи нас Создатель миловал.

— Что это вы тут делаете? — буквально прорычала наставница.

— Занимаемся, — чуть ли не в унисон ответили мы, глядя на Фиду широко распахнутыми голубыми глазами.

Я не сказала? Когда у меня на душе легко и весело, они у меня тоже голубые, как и у Фергюса. Вот только сейчас они льдисто-серые от горя и страданий.